Спасская церковь (ошибочно названая в Своде памятников Рязанской области Казанской) обладает весьма неординарной архитектурной композицией, сразу привлекающей к памятнику внимание. Несмотря на позднюю дату, формы храма лежат в русле архитектуры Петровского времени, соединяя приёмы нарышкинского стиля с мотивами т. н. «Стиля Великого посольства». Башнеобразная двухосно-центрическая постройка типа восьмерик на четверике относится к разновидности храмов «иже под колоколы». Нижний прямоугольный в плане ярус вытянут с востока на запад и представляет собой трёхчастную симметричную композицию: алтарь-храм-притвор. Это хорошо выражено в трёхчастном членении боковых фасадов в 9 осей. Над средней трехосевой частью (храмом) возвышается четверик второго яруса, имеющий в завершении характерные «полуглавия» – полукружия по средним осям антаблемента. (Внутри первый и второй ярусы объединены, и храмовая часть составляет сквозное пространство в два света). Над вторым четырёхгранным ярусом возвышаются два восьмерика – звоны колокольни; верхний восьмерик увенчан луковичной главкой. Декор фасадов лаконичен, хотя и не лишён оригинальных черт. В нижнем ярусе, в простенках между окнами с лучковыми перемычками, помещены тосканские пилястры на постаментах. Края фасадов четверика второго яруса с круглыми окнами верхнего света отмечены приземистыми сдвоенными пилястрами. А стройные арки восьмериков фланкированы пилястрами сильно утонченных пропорций. Необычно решение торцовых фасадов, увенчанных полукруглыми тимпанами с волютами и крупными розетками в завершении. Этот мотив перекликается с лучковыми фронтонами по осям продольных фасадов и полуглавиями четверика второго яруса.
Внутри храм богато украшен лепниной в духе барокко с обильным рокайльным орнаментом. На восточной стене храма устроен лепной иконостас с живописными росписями стен в пышных штукатурных рамах, простенки между которыми забраны пилястрами. Редкой особенностью Спасской церкви является то, что под алтарём устроен подклет со склепом, вход в который сделан с восточного торца.
Не стоит большого труда угадать архитектурный прототип церкви в Свинушках – это московский храм Архангела Гавриила на Чистых прудах, более известный как Меншикова башня. Рязанский памятник весьма упрощает композицию образца (в частности не воспроизведена сложная для понимания крестообразная верхняя часть основного объёма с хорами). Но в целом образ передан узнаваемо. Повторены были даже некоторые детали: в т.ч. круглые розетки над торцевыми тимпанами (в Меншиковой башне они, правда, заполнены скульптурой). Нам не встречалось других столь же точных повторений известного Московского храма. Возникает вопрос: почему и каким образом этот прототип был повторён именно здесь, в дальнем Рязанском селе?
Ответ лежит в истории самой Меншиковой башни и близлежащих кварталов. Кратко напомним историю этого известнейшего и вместе с тем загадочного памятника. Существующая церковь была построена на месте старой в 1701-1707 годах. Датировка Куницкой-Вздорнова подтверждается подрядными записями, опубликованными Николаевой [3]. В 1723 году храм сгорел от молнии, в результате чего был утрачен верхний деревянный четверик со шпилем, колоколами и часами, рухнули своды здания, была повреждена отделка. Руины самого высокого здания Москвы простояли до 1773 года, когда на средства известного масона Гавриила Захаровича Измайлова, жившего на Мясницкой, храм начали восстанавливать. Церковь заново освятили в 1779 году [4]. В то же самое время, когда восстанавливалась церковь Гавриила, в усадьбе на противоположной стороне Архангельского переулка (ныне дом № 10) жили дворяне Приклонские [5]. В 1763 году усадьбу с палатами XVII века (именно так она значится в Гос. Реестре МКН) купил полковник Пётр Михайлович Приклонский, а в конце века усадьба числится за его вдовой Натальей Николаевной Приклонской. Из родословных книг выясняется, что П.М. Приклонский родился 22 июня 1711 года, служил в гвардии с 1732 года и, дослужившись до капитана, был уволен в 1758 году с чином армии-полковника. Женат он был на Наталии Николаевне Бутурлиной и скончался 25 октября 1774 года [6].
Наше внимание сразу привлекает совпадение имени полковницы Приклонской – владелицы усадьбы в Свинушках и вдовы полковника Приклонского, жившей в Архангельском переулке. Также дата смерти П.М. Приклонского (1774) совпадает с постройкой церкви в Свинушках. Остаётся загадкой несовпадение инициалов храмоздателя Рязанского храма и полковника Приконского. Среди ближайших по времени представителей этого рода был лишь один – Павел Николаевич Приклонский, также полковник, впоследствии камергер (женат на Анне Дмитриевне Измайловой). Однако дата его рождения (1766) едва ли позволяет ему быть храмоздателем церкви в Свинушках. Таким образом, остаётся предположить лишь ошибку или опечатку в тексте историко-статистического описания Добролюбова. По опыту работы с этим ценнейшим и в целом достоверным источником, к сожалению, приходится признать, что вероятность подобной шибки весьма велика.
Из всего вышесказанного мы считаем возможным заключить, что полковник Пётр Михайлович Приклонский и его жена Наталья Николаевна, жившие напротив Меншиковой башни и наблюдавшие за началом её восстановления, построили в своём Рязанском имении копию этого известного Московского храма, очевидно привлекшего их своим неординарным архитектурным обликом.
[1] - Добролюбов И. Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской губернии… Т.3, Рязань, 1996. С. 237-239.
[2] - РГАДА. Ф. 1354. Оп. 407. Ч. 1. Л. 17 об.
[3] - См.: Вздорнов Г. И. Забытое известие о Меншиковой башне // Русское искусство XVIII в. М., 1973. С. 25-30; Николаева М. В. Частное строительство в Москве и Подмосковье. М., 2003. №№ 57, 127.
[4] - Памятники архитектуры Москвы. Белый город. М., 1989. № 148.
[5] - Сорокин В. В. Переулки между улицами Мясницкой и Покровкой // Наука и Жизнь. № 6/2004.
[6] - Краткое историческое родословие благородных дворян Приклонских. М., 1796. С. 6; Лобанов-Ростовский А. Б. Русская родословная книга. Т. 2. СПб., 1895. С. 126-127.
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
Иркутск: место победы почвеннической литературы над современной архитектурой. Иркутск — «великий город с областной судьбой», как сказал когда-то поэт Лев Озеров про Питер. И это высказывание, конечно, про трагедию, но еще и про обиду на судьбу. В ряду сибирских городов Иркутск впечатлил меня не тем, что он на порядок умней, сложней, глубже остальных — хотя это так,— а ощущением устойчивой вялотекущей неврастении.
