Изменение стиля орнаментального декора произошло практически во всех областях художественной деятельности, причём направление этих изменений, вплоть до иконографии орнаментальных модулей и мотивов, имели одни и тем же источники и подчинялись одним и тем же закономерностям. Поэтому одним из самых обсуждаемых в литературе вопросов стал вопрос иконографических источников, путей заимствований и влияний на русскою орнаментальную культуру.
Пути заимствований «новой орнаментики» видели в деятельности в Москве белорусских мастеров, прежде всего, резчиков, с которыми связано создание подмосковных резиденций московских царей, строительные работы в Кремле, резьба новых иконостасов и т.п. В литературе устоялось мнение о «фряжских книгах», которыми пользовались белорусы при своей работе, но этих книг никто никогда не видел, а упоминания о них смутны.
Другим источником распространения орнаментики называют Украину и деятельность малороссов в Москве. Подтверждение этому находят в схожести элементов орнаментики украинской печатной книги и «новой орнаментики» в московских книгах. Однако при этом нельзя не увидеть существенных различий между пышной украинской и строгой, аскетичной московской книгой. Кроме того, их орнаментальные системы всё же существенно отличны в стилистике и системе декора. Таким образом, несмотря на кажущуюся ясность путей заимствований, внешних влияний на московскую орнаментику вопрос о её иконографических источниках остается открытым. Безусловным, принимаемым всеми исследователями остается лишь понимание ориентации новой московской орнаментики на западноевропейскую художественную культуру.
В литературе упоминался еще один путь распространения западноевропейских влияний на московскую художественную культуру через порт Архангельск, в котором швартовались многочисленные корабли из Англии, Голландии и других стран. Особое внимание в связи с этим привлекают сведения о привозе в Московию гравюр (фряжских листов).
Наконец, еще одним эффективным путём распространения западноевропейских влияний на художественную форму русской книги, особенно во второй половине XVII века, можно назвать западноевропейскую книгу, поступавшую в Москву самыми различными путями. Особое место в этом процессе занимает издательско-переводческая деятельность Посольского приказа и оформление созданных в приказе книг.
Последние два направления побудили обратиться к изучению западноевропейских книг, попадавших в Россию, и голландской орнаментальной гравюры.
В XVII веке безусловное первенство в орнаментальной гравюре принадлежит Франции с её изысканными стилями Людовика XIII и Людовика XIV, получивших некоторое распространение и в Москве, например, в формах «мелкотравчатого» орнамента. Однако французская орнаментальная гравюра в меньшей степени была распространена в Московии. В международных контактах русского государства большее место принадлежало Голландии и Германии. Поэтому более распространена была орнаментальная гравюра этих стран. Именно она послужила основой московским мастерам для создания орнаментальных композиций.
Орнаментика русских рамок-заставок отличается стилистическим разнообразием и одновременно эклектичностью. При этом, весь комплекс московской орнаментальной гравюры, выполненный несколькими мастерами, представляет собой органичное художественное явление в «московском барокко» и соответствует общеевропейским художественным явлениям эпохи. В Европе, как и в Москве, соединялись элементы различных стилей, соседствовали архаические орнаментальные композиции XVI и XVII веков. При этом со всей очевидностью прослеживалось главное художественное направление. В Москве присутствовали практически все европейские элементы эпохи, архаика соединялась с новыми явлениями, но какого-то доминирующего стилевого направления в орнаментике не выявлялось. Точнее, оно составляло набор новых причудливых элементов столь же причудливо соединенных между собой, рождая новый художественный образ, не лишенный изящества, поражавший и удивлявший зрителя, что соответствовало пониманию «прекрасного» в «придворной» культуре Московии XVII века.
За этим явлением, органичным духу Москвы XVII века,. виден характер заимствования: на уровне элементов новых, необычных, без особого художественного пристрастия и поиска смысла оригинала (если он был). Московские мастера создавали из этого «конструктора» новые орнаментальные композиции, наполненные содержанием, основанным на местном (не западноевропейском) понимании символики элементов орнаментики, что делало их ясными, «читаемыми», соответствующими определенным сюжетам, обладающими целостным семантическим значением, хорошо понятным московским интеллектуалам XVII века. Эта особенность причудливой орнаментики гравированных рамок-заставок быстро сделала их необходимым элементом русской элитарной рукописной книги последней четверти XVII века, а затем органичным элементом украшения русской рукописной книги Нового времени.
Гравированный декор русской рукописной книги оставался в том же общем, популярном направлении западноевропейской книжной орнаментики. Ближайшие аналоги можно наблюдать в орнаментальных украшениях изданий Эльзевиров, получивших распространение в книгах с 1620-х годов.
Конкретные элементы заимствований можно найти в гравированных образцах для ювелирных изделий Абрахама де Брюина (1540–1687), Теодора де Бри (1561–1623), Мишеля ле Блана (1587–1656). Те же орнаментальные композиции можно увидеть у французских мастеров Жана Вове (издания 1599–1602), Этьена Делане (1519–1583) и др. Это изображение животных (лисиц, зайцев, белочек, собачек, птиц), грифонов и маскаронов в растительных орнаментах. Эти же мотивы в стилизованных растительных элементах находим в изданиях Эльзевиров.
В европейской орнаментики такие элементы относят к стилю Ренессанс, Голландский Ренессанс XVI–XVII веков, гротеск. Встречаются они и в стиле Людовика XIII. Русская орнаментика выполнена в тех же формах. Однако ее трудно отнести к какому-либо конкретному западноевропейскому стилю. Она отличается своей особой стилистикой, эклектикой по отношению к центру европейского искусства, что позволяет говорить о русской орнаментальной гравюре последней четверти XVII века, как о московском варианте общеевропейского орнаментального искусства XVII столетия. В этом смысле развитие декора русской книги можно рассматривать как местный вариант общеевропейского искусства книги.
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
Иркутск: место победы почвеннической литературы над современной архитектурой. Иркутск — «великий город с областной судьбой», как сказал когда-то поэт Лев Озеров про Питер. И это высказывание, конечно, про трагедию, но еще и про обиду на судьбу. В ряду сибирских городов Иркутск впечатлил меня не тем, что он на порядок умней, сложней, глубже остальных — хотя это так,— а ощущением устойчивой вялотекущей неврастении.
