Посол отправился в Москву, оставив Я.Санкопа в Архангельске, где тот познакомился с серебряного дела мастером – гамбургской земли иноземцем – А. Рихтером, прибывшим в Архангельск на другом корабле месяцем ранее – 31 июля. Альбрехт Рихтер, прослуживший в России в 1660-1662, возвращался в Москвуиз Гамбурга, куда ездил за своей семьей, (женой, тремя детьми и учеником). Оба мастера получили деньги на пропитание и казенные подводы, как это было принято для «таких же иноземных мастеровых людей», приезжавших ради «государевой службы». Рихтеру оплатили дни из расчета – с27 июля по 1 сентября, а Санкопу – с 28июля по 1 ноября 1663 (каждому мастеру на день - по 5 алт., их женам – по 2 алт., детям – по 8 ден., а ученику Рихтера – 6 ден.)
По приезде в Москву в сентябре 1663 года, они явились в Посольский приказ, где обоим были даны за выезд: Санкопу – 40 руб., 3 ведра вина и 4 чети ржаной муки, а Рихтеру – 30 руб. и столько же муки. 21 сентября 1663 года они были отосланы из Посольского приказа в распоряжение приказа Серебряного дела. Здесь, для подтверждения своего мастерствакаждый изготовил: А. Рихтер – две «серебряные ложчатые братины», из которых одна была «с кровлею», а Я. Санкоп – вырезал печать, сделал «на пару пистолей чекану оправу» и наклепки, да «чеканную лосчету братину с кровлею, а на кровле водяной взвод».
Обоим стали поручать другие работы, но весной 1664 года выяснилось, что мастера не получили обещанного жалованья. Поэтому в марте 1664 года «иноземцам анбурския земли Якову Санкопу да Альбрехту Рейтери для их бедности» выдали «в приказ по 20 рублев да по 4 чети муки ржаной, потому что они великого государя дело делают»; а Глава Оружейной палаты Б.М. Хитрово назначил каждому денежное кормовое жалованье по 10 руб. и велел заплатить им за прошлые месяцы: Рихтеру – с 1 сентября, а Санкопу – с 1 ноября 1663 года. А 3 мая 1664 года «по царскому имянному указу…» Якову Санкопу велено было выдать «4 аршина сукна кармазину доброго, 10 аршин камки кармазину доброго» в качестве вознаграждения за сделаннуюим для великого государя «чеканную лючетую братину с кровлею» и с водяным «взводом».
В 1666 году Яков Санкоп, по-видимому, был направлен в распоряжение Пушкарского приказа, из которого по царскому указу от 19 октября 1669 года был снова «взят в приказ Серебряного дела для …великого государя серебреных верховых дел». В Пушкарском приказе Я. Санкоп познакомился и сблизился с выходцем из Гамбурга, приехавшим в Россиюдо в 1666 году алмазного и золотого дела мастером Яковом Ивановичем Будом [2](Jacob Büdde), с которым впоследстви и породнилась его семья. После смерти Якова Санкопа (ум. ок.1681/85), Яков Буд женился на его вдове, став отчимом ее сыну Якову и опытным наставником в ремесле.
В 1681 году Я. Буд участвовал с русскими и иноземными мастерами в изготовлении «оклада Евангелия для Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, что на реке Истре». В 1684 году этот оклад был украшен новыми драгоценными камнями, в оценке стоимости которых участвовали Я. Буд и алмазного дела мастер иноземец А. Голь. Кроме того, Я. Будом «были сделаны… серебряные части» [оклада Евангелия], А. Голь занимался «работой по рези и черни по золоту, укреплению камней в золоте и укреплению гнезд финифтью».
В следующем, 1685 году Я. Буд работал в Пушкарском приказе со своим пасынком – Яковом Яковлевичем Санкопом-молодым (Jacob Sant Kampp), (ему было ок. 25 лет), получая жалование в 73 руб., а пасынок – в 40 руб. В 1690-е годы оба работали над заказами, связанными с Новоерусалимским монастырем. В 1692-93 годах по именномууказу великого государя Петра Алексеевича Яков Буд сделал «во Иерусалим ко гробу Господню лампаду золотую в 300 золотых и 3 серебряных лампады – одну во святую пещеру, другую – ко снятию со Креста и третью во святую Голгофу, весом 10 фунтов в каждой». За эту работу 8 августа 1696 года он был пожалован «5 арш. Сукна кармазину и портищем камки лаудану, в добавок к прежней даче». Что же касается Якова Санкопа-молодого, то полгода спустя, 11 января 1697 года, он также был пожалован 10 арш. атласу за то, что с Яковом Будом в 1693 году «делал 1 золотую и 3 серебряные лампады, которые были посланы в Иерусалим ко гробу Господню и в святые места», что подтверждает его участие в изготовлении названных выше лампад. В 1697 году Яков Санкоп–младший числился среди мастеров дворцовых палат.
Однако после сокращения в 1701 году штата жалованных иноземных и русских мастеров Серебряной, Золотой и Оружейной палат Я. Буд и Я. Санкоп вынуждены были «кормиться» вольным мастерством, работая на частных заказчиков или на Серебряный ряд Москвы. В частности, в 1702–1704 годах оба выполняли работы для бывшего дозорщика Оружейнойпалаты иноземца Якова Якимова, который являлся посредником с русскими торговцами Серебряного ряда. В 1702 году Я. Санкоп изготовил для Я. Якимова две тарелки больших серебряных по фунту весом из польского серебра. Его отчим сделал 2 дюжины серебряных ложек, чашу (в 3 фунта) как «обыкновенно в мастерстве» из серебра, которое давал ему в слитках сам Я. Якимов. В 1704 и другие годы они продолжали делать серебряную посуду, получая от Я. Якимова по 40 алт. за фунт готового изделия, а также работая на отдельных частных заказчиков.
В 1700-е годы Я. Буд был уже стариком, к тому же лишился своего подмастерья – русского человека Ивана Семенова. Тот прожил у него в доме 11 лет: сначала обучался унего «всякому мастерству серебряному 6 лет, затем 5 лет работал у него наемным мастером, ас 1704 года предпочел служить «сторожем у конюшни потешной».
К этому времени пасынок Я. Буда – Я. Санкоп, был уже зрелым мастером, которого в 1711 году с двумя другими жителями московской Немецкой слободы (бывшими мастерами Золотой и Серебряной палат Т. Цельманом и И. Францем) привлекли к исполнению большого царского заказа – первого серебряного столового сервиза, изготовленного в России по европейской моде и предназначенного для Санк-Петербургского двора.
Все эти годы оба иноземных мастера оставались уважаемыми и известными мастерами среди жителей Немецкой слободы Москвы. Каждый из них владел в слободе своим двором, за которые в 1702 году заплатили немалые деньги «по мостовому строению», т.е. за чистку и сооружение деревянных мостовых напротив своих дворов. А Я. Буд был избран зажиточными жителями Немецкой слободы в качестве «векмейстера», т.е. одного из ответственных лиц за проведение этих работ и сбора денег с дворовладельцев для ее осуществления. Он же в 1700-е годы избиралсястаростой церковно-приходской общины Старой лютеранской церкви св. Михаила. В качестве такового присутствовална крестинах, венчаниях и свадьбах, отпеваниях и похоронах членов общины вместе с такими известными лицами, как Анна Маргарета Монс, английский посланник К. Виттворт и консул К. Гутфель, медальер И. Гаупт, членами семей генералов Г. Гулица, И. Чамберса, заводчиков и купцов Р. Мейера, Е. Избранта, А. Минтера, Менезиусов, братьев Поппе, Келлерман, Свеленгребль, аптекарей И. Грегори, И. Нагеля, П. Пиля, золотых и серебряных мастеров А. Клерка, Я. Вестфаля, Н. Гобмана, И. Рудолфа и др. Был свидетелем при составлении духовных (завещаний), в том числе самого известного иноземного золотого мастера – Юрия Фробоса, умершего в 1708 году.
Его же пасынок Я.Я. Санкоп не раз становился доверенным лицом, при котором составлялись заемные записи, расписки в передаче денег родственникам, (например, вдовой аптекаря С.И. Термон денег своего дяди полковника Ю.Ю. Шкота своим двоюродным братьям – Андрею и Юрию Шкот); в качестве свидетеля присутствовал при решении денежных споров иноземцами, (в частности, между аптекарем Я. Аренкилем и торговцем Г. Горцыным) и даже был поручителем заводчика Б. Андриуса в 3024 руб. (!), взятых тем для поставки в царскую казну 9 пудов ефимков.
Я.И. Буд умер в 1711 году вдовцом, а в доме его осталась жить иноземка Евдокия (Гертруда) Яковлева, нанятая Будом год назад «для всякой домовой работы». По завещанию своего отчима Я. Санкоп передал ей 100 руб., а также оставил за ней вещи Я. Буда: шкаф, карету, кровать, серебряную ложку, золотой перстень, «домашний запас и съестной харч». Но она, в отличие от Я. Санкопа, не отдала ему оставленныеим «для сбережения» в доме отчима серебряную посуду, стоившую немалых денег: кружку серебряную позолоченную (в 2 фунта весом) солонку (в четверть фунта), горчичницу (в 20 золотников) и чарки позолоченные, которые Я. Санкоп пытался получить по суду. На двор же своего отчима он не претендовал, по-видимому, потому, что тот был оставлен прямым наследникам Якова Буда.
Один из них – Яков Буд – после обучения аптекарскому делу за границей, вернулся вРоссию в 1702 году, другой, тоже аптекарь – Иоганн-Давыд Буд – в 1740-е годы был жителем Москвы. Среди же потомков и родственников Якова Санкопа-молодого в 1740-х годах упоминаются серебряные мастера: Яков Яковлевич Санкоп, его сыновья (?) Яков и Петр, жившие в Немецкой слободе Москвы, а также живописец, уроженец России, ученик Г.-Х. Грота Яков Яковлевич Санк (Санкоп), владевший двором в Немецкой слободе против Старой лютеранской кирки св. Михаила в 1750-х годах.
Таким образом, приехавшие в Российское государство в 1660-е годы.мастера алмазного и серебряного дела – Яков Санкоп и Яков Буд, являясь представителями западноевропейского ремесла, стали частью московских мастеров.Они делали изделия, предназначенные не только «для государевых дел», но и для частных лиц, работали в качестве «государевых служителей» а затем«вольных ремесленников» Москвы; стали ее постоянными жителями, оставив после себя потомков, наследовавших их ремесло или освоивших новые профессии.
[1] - В документах его фамилию по-русски писали по-разному: Санкопп, Санткопп, Санткус, Санкам, Санскам, Занкам, Санк, Санкин, Сук, а по-немецки: Jacob Sankopp, Sant Kampf. Вопрос о его национальной принадлежности и происхождении остается не до конца ясным.
[2] - Нами были использованы сведения из литературы, опубликованных документов и новых архивных материалов РГАДА и ЦИАМа.
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
На вопрос «Как вас сейчас представить?» Елизавета Лихачева ответила кратко: «Искусствовед». Позади шесть лет директором Музея архитектуры, музеефикация дома Мельникова, год и девять месяцев у руля Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Работы достаточно и сегодня. Мы с трудом нашли время для разговора в ее плотном деловом графике.
Общественная дискуссия вокруг судьбы Большого Московского цирка и сноса комплекса зданий бывшего СЭВа вновь привлекла внимание к проблеме сохранения архитектуры послевоенного модернизма
В начале 1945 года советские войска освободили польский город Освенцим, а с ним и самый известный лагерь смерти, одно из главных свидетельств Холокоста — «Аушвиц». 40 лет спустя архитектор Александр Скокан и художник Иван Лубенников разработали проект реконструкции советского раздела музея-мемориала. Обновленная экспозиция открылась 8 мая 1985 года и просуществовала вплоть до 2013-го, когда ее в очередной раз осовременили. По просьбе «Сноба» публицист, соучредитель и бывший главред архитектурного журнала «Проект Россия» Анатолий Белов встретился с Александром Скоканом, чтобы узнать о правоверном модернизме проектировщиков «Аушвица», искусстве добывать стройматериалы в эпоху позднего застоя и о том, каково жилось в бывшей гостинице для офицеров СС.
