Этот корпус здания музея в русле эклектики, построенного в 1889 (архитектор Август Тиде), был одной из последних руин военного времени в районе Митте. Сейчас он превращен в хранилище для заспиртованных экспонатов, общее число которых достигает 1 млн. экземпляров.
Избранное назначение восточного крыла требовало полной защиты интерьера от солнечных лучей. При этом было необходимо в достаточной степени восстановить первоначальный облик постройки, фасады которой были первоначально снабжены большими оконными проемами с арочными завершениями. После разрушения в начале 1945 года сооружение лишилось крыши и межэтажных перекрытий, а также значительной части восточного и фрагментов дворового фасадов.
Архитекторы приняли решения не восстанавливать корпус в его «идеальном» состоянии, но предпринять частичную реконструкцию, скорее напоминающую об его облике в прошлом, чем детально имитирующую его. Сохранившиеся части фасадов были отреставрированы, а оконные проемы — заложены кирпичом, практически не отличимым от исторического материала. Утраченные части стен были заменены копиями из серого бетона, в точности повторяющими облик сохранившихся фрагментов. Для этого с существующих частей были сняты слепки, на основе которых были созданы формы из пластика; в этих формах и отлили недостающие куски фасада. В новых частях, несмотря на идентичность историческим всех профилей и даже швов кладки, оконные проемы также были оставлены глухими. Внутри устроены просторные помещения с перекрытиями высотой 6 м.
Архитекторы признаются, что ориентировались на образцовую реставрацию здания мюнхенской Старой Пинакотеки 1950-х годов Ханса Дёлгаста (Hans Döllgast), который закрыл лакуны фасадов кирпичной кладкой без штукатурки. Но Роджер Динер пошел дальше него: по его мнению, такой «незаконченный» вариант делает возможным дальнейшее приведение здания к «идеальному» состоянию, если когда-либо этого захотят заказчики. Его же подход полностью завершает восстановление и не позволяет ничего менять в облике постройки: в этом виде она останется навсегда. При этом, несмотря на законченность, старые и новые части явно отличаются по цвету и материалу, что, с одной стороны, помогает зрителю, а с другой, благодаря тончайшей детализации новых участков, сбивает его с толку, выводя тем самым постройку за рамки будничности.
