Так как текст очень насыщенный и длинный, мы разделили его на две части: вначале речь идет непосредственно об экспертизе по делу Андрея Головина, затем – о более общих проблемах современного российского градостроительства. Итак,
Надежда Нилина (слева) беседует с Николаем Кичигиным (справа). Фотография Александры Керелиной
Надежда Нилина (слева) беседует с Николаем Кичигиным (справа). Фотография Александры Керелиной
Об экспертизе по делу Андрея Головина
Надежда Нилина:
Поводом к нашему разговору с Николаем Кичигиным стал Стратегический мастер-план города Перми, разработанный голландским бюро KCAP Architects&planners совместно с группой европейских разработчиков по заказу МАУ «Бюро городских проектов». Наряду с наградами и международным признанием мастер-план Перми подвергся определенной критике в самой Перми. Как давно практикующий планировщик, я считаю, что немного критики – это совершенно нормально, что это здоровое проявление интереса к большой, серьезной работе, над которой трудился огромный коллектив и на которую ушло несколько лет. Критика мастер-плана Перми была вполне понятной. Документ был новый, апеллировал к мировой практике, настаивал на компактности, которая не очень-то присуща российскому градостроительству.
К тому же пермский мастер-план как-то сразу прославился, получил приз московской Биеннале архитектуры 2010 года и стал героем целого номера журнала «Проект Россия», серьезного архитектурного издания, которое можно найти в любой связанной с нашей профессией книжной лавке мира. Я знаю, что студенты МАрхИ используют пермский мастер-план как учебник, – например, видела, как они применяют один из его разделов, правила застройки кварталов, в своей работе. Мне также известно, что руководитель НИиПИ генплана Москвы, который курирует разработку столичного мастер-плана, держит мастер-план Перми у себя на столе для использования пермских наработок, аналогов которым в нашей стране просто нет.
Два года назад по инициативе следственных органов экспертом из Санкт-Петербурга С.Д. Митягиным проводилась судебная экспертиза материалов Стратегического мастер-плана Перми и документации по его разработке. Позднее Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации было подготовлено заключение в отношении правового контекста заключения эксперта С.Д. Митягина.
У меня возникло желание лучше разобраться в запутанной и противоречивой ситуации, сложившейся вокруг Стратегического мастер-плана Перми, которое привело меня к юристу Николаю Кичигину, ведущему научному сотруднику Института законодательства и сравнительного правоведения, доценту Высшей школы урбанистики, автору многих научных публикаций по проблемам экологического, земельного и градостроительного законодательства. Николай Кичигин – один из авторов правового заключения, разработанного Институтом в отношении экспертизы С.Д. Митягина.
Николай Кичигин:
– Стратегический мастер-план – документ, который не предусмотрен действующим законодательством: ни Градостроительным кодексом РФ, ни Федеральным законом «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Разработка мастер-плана – это формально не вопрос местного значения, на который муниципалитет должен изыскивать финансирование. Иными словами, разработка мастер-плана – не обязанность, а право, можно сказать – добрая воля муниципалитета. Если есть финансовая возможность – муниципалитет может его разработать. Если такой возможности нет – никто заставлять не будет.
Но разработка Стратегического мастер-плана не противоречит действующему законодательству, эту работу нельзя рассматривать как нецелевое расходование бюджетных средств. Напротив, Закон о местном самоуправлении предусматривает, что если у муниципалитета есть финансовая возможность, то он вправе реализовывать и иные функции, если соответствующей компетенцией не наделены иные уровни публичной власти. В данном случае имел место именно такой случай.
Надежда Нилина:
– Николай, расскажите, пожалуйста, об экспертизе, проведенной Институтом законодательства и сравнительного правоведения в отношении заключения судебной экспертизы, подготовленного экспертом С.Д. Митягиным.
Н.К.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при правительстве Российской Федерации начал рассматривать ситуацию, сложившуюся со Стратегическим мастер-планом Перми, когда было уже подготовлено заключение эксперта С.Д. Митягина. Эксперт Митягин пришел к выводам, что мастер-план не соответствует требованиям действующего законодательства, не может быть реализован в Генеральном плане города Перми, не является научно-исследовательской работой, то есть заключение эксперта на мастер-план в целом было негативным, хотя эксперт отметил и ряд положительных моментов указанной работы.
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации выполнил правовую экспертизу заключения эксперта С.Д. Митягина. Мы изучили большой объем документации, включая дополнительные документы, которые не были предоставлены следствием эксперту Митягину, которых он попросту не видел и не рассматривал. И пришли к ряду правовых выводов, при этом не вторгаясь в компетенцию Митягина как градостроителя, архитектора, т.к. это привело бы к необоснованности и оспоримости наших выводов. Как архитектор и градостроитель, он сделал ряд выводов, с которыми мы не могли спорить как юристы, хотя и мы отметили, что существуют другие обоснованные экспертные оценки, не совпадающие с точкой зрения эксперта Митягина.
Однако в экспертном заключении Митягина также содержатся суждения и выводы по поводу вопросов правового регулирования градостроительной деятельности, а также экономических вопросов, которые, на наш взгляд, не были в его компетенции как градостроителя.
Н.Н.: К каким выводам пришли Вы и ваши коллеги?
Н.К.: Прежде всего, в соответствии с законодательством судебная экспертиза предполагает не только экспертную оценку. Также необходим образец или норматив, на соответствие которым проверяется объект экспертизы. Или в случае их отсутствия – методика, позволяющая получить четкий, обоснованный результат, который можно независимо перепроверить.
В ситуации с экспертизой, проведенной Митягиным, наличествовал объект экспертизы в виде материалов по подготовке мастер-плана города Перми, однако не было образца или нормы, на соответствие которым эти материалы можно было бы проверить. Эксперт Митягин попытался использовать в качестве образца Градостроительный кодекс РФ и обосновать, что мастер-план Перми не соответствует требованиям, установленным в Градостроительном кодексе РФ к обосновывающей документации генерального плана.
Мы полагаем, что это было его ключевой методологической ошибкой, что в данном случае принципиально важно. Из-за того, что эксперт Митягин ошибочно расценил мастер-план Перми исключительно как обосновывающую документацию к Генеральному плану, вся методология его исследования была поставлена под сомнение. Он начал сравнивать положения мастер-плана с нормами Градостроительного кодекса РФ, чего делать было нельзя, поскольку мастер-план – это самостоятельный документ, не предусмотренный градкодексом; это документ, который в числе прочего содержит и предложения к Генеральному плану города, но не только. Градкодекс не может устанавливать к нему никаких обязательных требований.
Из-за этой принципиальной, коренной методологической ошибки мы не можем считать заключение Митягина в полной мере обоснованным. Результаты проведенной им судебной экспертизы, в том числе многие ее выводы являются, по нашему мнению, спорными и неочевидными.
Размышляя об этом, я прихожу к выводу о том, что Митягин мог бы сделать свое экспертное заключение в большей степени обоснованным и неоспоримым, если бы сравнил между собой три документа: Стратегический мастер-план Перми, концепцию генерального плана и собственно Генеральный план города Перми. Это было вполне возможно, потому что на тот момент, когда он заканчивал работать над экспертным заключением, проект генплана Перми уже выносился на публичные слушания. Митягин теоретически мог попросить следствие продлить срок экспертизы, попросить предоставить ему проект генплана, концепцию генплана, и сравнить их с мастер-планом Перми. Такая методология позволила бы ему ответить на вопрос о том, был ли использован мастер-план города при подготовке генплана Перми или нет. Поскольку эксперт Митягин этого не сделал, то его оценки, возможно обоснованные и верные с точки зрения архитектора и градостроителя, на мой взгляд, не могут претендовать на статус заключения экспертизы, тем более судебной экспертизы.
Принципиально важно понимать, что мастер-план Перми был предназначен не только исключительно для последующей разработки Генерального плана города, сфера его применения гораздо шире. Это отражено в тех документах, которые эксперт Митягин не получил для исследования, например, в муниципальных заданиях на разработку мастер-плана Перми, выданных «Бюро городских проектов» администрацией города Перми.
Эксперт Митягин анализировал только документацию, касающуюся отношений между «Бюро городских проектов» и компаниями, участвующими в разработке мастер-плана Перми, но не рассматривал документацию, касающуюся взаимоотношений между администрацией города и «Бюро городских проектов», материалы Комиссии по подготовке Генерального плана Перми. Это не позволило ему в должной степени выявить и проанализировать всю цепочку документации, связанной с подготовкой мастер-плана Перми и генерального плана Перми. Что опять-таки свидетельствует о недостаточной обоснованности экспертных оценок С.Д. Митягина.
В предоставленных нам материалах содержатся экспертные оценки ряда специалистов в сфере градостроительной деятельности, в том числе разработчика пермского генерального плана – Института экономики города, в которых эксперты приходят к выводу о том, что Стратегический мастер-план Перми в действительности был использован при разработке Генерального плана Перми.
В частности, в муниципальном задании №3 на проведение работ по разработке стратегического мастер-плана было предусмотрено проведение научно-исследовательской работы, выполняемой с целью создания предложений к генеральному плану, а также подготовки материалов стратегического территориального планирования с целью постановки задач при разработке градостроительного проектирования на период с 2020–2050 год. То есть при разработке мастер-плана Перми речь шла о долгосрочном стратегическом планировании развития города.
Андрей Головин, директор пермского Муниципального бюджетного учреждения «Бюро городских проектов», правопреемника муниципального автономного учреждения «Бюро городских проектов»
Н.Н.: Это и есть то задание, которое получило «Бюро городских проектов» от муниципалитета Перми?
Н.К.: Да, именно так. В муниципальном задании №3 было определено, что мастер-план Перми предназначен не только для подготовки, но и для последующей реализации положений генплана: в том числе, в правилах землепользования и застройки, проектах планировки территории.
Поэтому очевидно, что мастер-план Перми не мог содержать только предложения к Генеральному плану города. Эксперт Митягин также указывает на данный факт и признает, что мастер-план содержит также предложения и для нормативов градостроительного проектирования города, для ПЗЗ, для проектов планировки, содержит видение развития конкретных территорий, в том числе набережной реки Кама с точки зрения европейских проектировщиков, предложения по развитию велодорожной сети.
С.Д. Митягин расценивает это как недостаток мастер-плана и пример его несоответствия градкодексу. Но как же можно говорить о несоответствии, если работа была сделана согласно муниципальному заданию, которое не исчерпывалась только подготовкой предложений к генплану, но также предусматривало подготовку предложений по его реализации, что и было выполнено.
Никто не ставил перед авторами мастер-плана Перми задачи разработать данный документ по российским ГОСТам и СНИПам. Они предложили свое международное видение городского развития, которое уже можно было определенным образом адаптировать с учетом наших условий. Если бы им ставилась задача работать по нашим ГОСТам, она была бы заранее невыполнима, как мне кажется.
Хотя какой-то невыполнимой задачи в адаптации мастер-плана Перми к российским условиям я не вижу. В изученных нами материалах есть заключения нескольких авторитетных организаций, в том числе Института экономики города, специалисты которого были разработчиками действующего генплана Перми, где наглядно, в табличной форме по пунктам показано, как и где мастер-план Перми был применен и в концепции, и в генплане Перми. Такой подход я считаю методологически единственно правильным и доказательным. Как Вы понимаете, в заключении С.Д. Митягина такие материалы отсутствуют.
Есть еще отзыв на проект генплана города Перми, подписанный директором НИИТИАГ, доктором архитектуры И.А. Бондаренко и руководителем Центра устойчивого развития исторических поселений этого института Э.Л. Шевченко. Где проект генплана Перми анализируется «на предмет выявления наличия / отсутствия связи» со Стратегическим мастер-планом этого города, и где эксперты делают выводы о том, что указанная связь имеется и выражена очевидным образом, а именно:
- обеспечение взаимосвязи двух документов запланировано и прослеживается на промежуточных и результирующих этапах подготовки проекта генерального плана города Перми;
- имеется содержательная связь между СМП и Концепцией генерального плана города Перми, одобренной по результатам обсуждения на Комиссии по подготовке проекта генерального плана (протокол № 5 от 24.09.2009 г.);
- имеется содержательная связь между СМП и генеральным планом города Перми, утвержденным решением Пермской городской думы № 205 от 17 декабря 2010;
- имеется содержательная связь между СМП и материалами по обоснованию проекта генерального плана города Перми.
Нужно также отдельно остановиться и на самой формулировке вопроса, поставленного следствием перед экспертом Митягиным. Это осталось за рамками нашего заключения, поскольку перед нами такой вопрос не ставился, и не наша задача указывать следствию, как необходимо ставить вопросы перед экспертом. Но в рамках интервью могу высказать свое личное мнение.
Н.Н.: Вы не могли бы еще раз повторить этот вопрос?
Н.К.: Перед экспертом Митягиным был поставлен следующий вопрос:
«Обладают ли представленные на экспертизу результаты работ по соглашениям, указанным в описательной части Постановления о назначении судебной экспертизы научно-исследовательских работ, выполненных в рамках разработки Генерального плана г. Перми, должной степенью обоснованности, аргументированности и проработанности для возможности и допустимости их практического применения при разработке Генерального плана Перми?»
Сама формулировка вопроса, по моему мнению, с самого начала поставила под сомнение результаты всей экспертизы. Почему? Потому что сразу возникает ряд вопросов: что такое должная степень аргументированности, обоснованности и проработанности, кем она определена? Разве установлены законодательно какие-то формальные или содержательные требования к такому документу как мастер-план? Их нет в принципе. Кем установлены указанные «степени»? Проблема заключается в том, что требования к обоснованности, аргументированности, проработанности мастер-плана нигде и никем не установлены.
Я уверен, что это не вина эксперта Митягина. Перед ним, как экспертом, изначально был поставлен неудачный вопрос, позволяющий множественность, неопределенность ответов, поскольку нет четких критериев оценки качества мастер-планов. Постановка вопроса судебной экспертизы поставила под удар все последующее, что написал эксперт Митягин, хотя в своей профессиональной части, я уверен, он честно изложил свою точку зрения, основанную на профессиональном опыте и знаниях. Но неоднозначная постановка вопроса уже подразумевает, что это уже не экспертиза, а экспертная оценка конкретного специалиста в данной сфере, не более того. Если хотите, его личная точка зрения, которая не должна называться заключением судебной экспертизы.
Н.Н.: Субъективное мнение?
Н.К.: Да, можно и так сказать. В результате постановки такого спорного вопроса эксперт Митягин представил свое пусть и квалифицированное, но все же субъективное мнение о том, что он не считает, что мастер-план Перми достаточно аргументирован. Хотя он и признает, что это документ новый, ценный. Указывает, что мастер-план Перми – интересный документ, что он дает свое определенное видение, что там есть хорошие положения. В экспертизе Митягина неоднократно об этом говорится. Я хотел бы подчеркнуть, что в заключении С.Д. Митягина нет исключительно негативных оценок мастер-плана Перми.
Как я понимаю, основные замечания эксперта Митягина заключатся в том, что технические задания на разработку Мастер-плана Перми были не совсем правильно, с его точки зрения, оформлены, точнее были недостаточно четко сформулированы, что проработка некоторых вопросов в мастер-плане не соотносилась с российскими требованиями.
Н.Н.: Может ли один эксперт с квалификацией в области градостроительства должным образом провести комплексную экспертизу мастер-плана с учетом того, что над проектом мастер-плана Перми работало 85 человек, 5 зарубежных компаний?
Я являюсь экспертом ЮНЕСКО и оценивала несколько мастер-планов сохранения и восстановления исторических городов. Но я ни разу этого не делала одна. Т.е. есть эксперт, который делая индивидуальную оценку для ЮНЕСКО, применяет точные критерии, на основании которых вырабатывается общая матрица оценки. По моему опыту участия в таких экспертизах, они проводятся всегда 6-10 специалистами, которые сообща работают над одним проектом. Потом организуется публичный форум, все это обсуждается, идет защита своего мнения.
Н.К.: Формально нарушений в том, что экспертиза проводилась единолично С.Д. Митягиным – нет. Судебную экспертизу может проводить и один эксперт, если он обладает достаточной компетенцией, это не противоречит российскому законодательству. У эксперта Митягина высокая квалификация – он 40 лет работает в этой сфере, является экспертом негосударственной экспертизы. Он доктор архитектуры, почётный архитектор России, профессор, советник РААСН, имеющий высшее архитектурное образование (у нас вообще нет «чистых» градостроителей, к сожалению, поскольку все градостроители у нас, как я понимаю, с архитектурным образованием). Следовательно, он обладал специальными познаниями, необходимыми для проведения экспертизы в части анализа градостроительного контекста мастер-плана Перми. Мы ни в коем случае не подвергали и не подвергаем сомнению его квалификацию.
Однако эксперт должен проводить экспертизу только в части своей компетенции, в случае со Стратегическим мастер-планом Перми, – как эксперт-градостроитель. С.Д. Митягин же тщательно изучил договоры между «Бюро городских проектов» и разработчиками мастер-плана Перми, в том числе проанализировал сроки исполнения работ, порядок приемки результатов работ, рассмотрел мастер-план Перми на соответствие Градостроительному кодексу РФ. Разве это была его задача, его компетенция как градостроителя, архитектора?
Конечно, по моему мнению, для объективности и большей обоснованности такая экспертиза должна проводиться комиссионно, то есть не одним человеком, а группой экспертов. Следовало бы провести комиссионную экспертизу, в которой помимо архитекторов участвовали бы также юристы, экономисты, проектировщики, имеющие опыт разработки мастер – планов.
Кроме того, у российских экспертов нет практического опыта разработки или экспертизы мастер-планов. Участвовал ли эксперт Митягин ранее в разработке или в экспертизе мастер-планов? В его заключении об этом ничего не сказано. Но, как я понимаю, подавляющее большинство российских градостроителей в разработке или экспертизе мастер-планов не участвует. Вместе с тем такой вопрос может возникнуть в суде, если уголовное дело до него дойдет.
О статусе мастер-плана как научной работы
Н.Н.: В своем правовом заключении Вы не соглашаетесь с экспертом Митягиным в части того, что Стратегический мастер-план Перми не является научно-исследовательской работой. Не могли бы Вы прокомментировать данный момент?
Н.К.: Да, этот момент отражен в нашем правовом заключении. С одной стороны, эксперт Митягин делает вывод о том, что Стратегический мастер-план – это ненаучная работа, с другой стороны, на протяжении всей исследовательской части своего заключения он дискутирует с положениями мастер-плана Перми именно с позиции ученого-градостроителя.
Подобное несоответствие между предварительным анализом и конечным выводом вызывает определенное удивление. Сначала эксперт спорит с положениями мастер-плана Перми с позиции профессионала: что не была, например, определена миссия города, а потом делает вывод о том, что это не научное исследование, а некая практическая работа.
В РФ действует Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике», в котором научные исследования подразделены на две категории: фундаментальные научные исследования и прикладные научные исследования. Прикладное научное исследование – это исследование, направленное преимущественно на применение новых знаний для достижения практических целей и решения конкретных задач.
По нашему мнению, мастер-план Перми – прикладное научное исследование. Данная работа как формально (есть структура работы, библиография, глоссарий, приложения), так и содержательно соответствует требованиям, предъявляемым к научной работе. Его разработчиками был исследован зарубежный опыт, проанализирована градостроительная ситуация в Перми, сформулированы предложения о том, как улучшить градостроительную ситуацию в городе, как развиваться городу. С этими предложениями, естественно, можно спорить, что эксперт Митягин и делает в своем заключении, обосновывает свою точку зрения, как эксперта, имеющего ученую степень доктора архитектуры. Как можно после этого сделать вывод о том, что мастер-план Перми – не научно-исследовательская работа, мне не очень понятно.
Институт законодательства и сравнительного правоведения является научно-исследовательским учреждением, научные исследования – значительная часть нашей повседневной работы. Мы проводим собственные научные исследования, изучаем научные работы других учреждений и отдельных ученых, участвуем в научных мероприятиях, готовим аспирантов и соискателей, которые защищают свои диссертации в наших научных советах. Поэтому мы можем судить о том, что представляет собой научное исследование, даже не по юридической специальности. По нашему мнению, мастер-план Перми является ярким примером прикладного научного исследования. В нем была заложена определенная методология, применены передовые зарубежные практики, причём опять-таки с применением научных подходов, сделаны научно-обоснованные выводы и предложения.
Если эксперт Митягин полагает, что Мастер-план Перми – не научно-исследовательская работа, то возникает вопрос: а какая в таком случае это работа? Это проект? Нет, мастер-план – не проект генерального плана, не проект правил землепользования и застройки, не проект планировки. На наш взгляд, мастер-план Перми представляет собой научно обоснованное стратегическое видение развития города Перми, сделанное на основе изучения градостроительной ситуации в городе и применения знаний и опыта зарубежных экспертов в области городского развития.
О повторной экспертизе
Н.Н.: С учетом результатов правовой экспертизы, проведенной Институтом законодательства, ваших оценок заключения эксперта С.Д. Митягина, что можно сделать для получения обоснованных и неоспоримых экспертных оценок?
Ситуация действительно непростая. Я не знаком с материалами уголовного дела, но если следствие или суд хотят получить действительно объективные и обоснованные результаты, то в таком случае можно было бы провести новую, повторную судебную экспертизу.
Мне кажется, что новая экспертиза должна быть комплексной и проводиться комиссией экспертов (а не одним, пусть и заслуженным и квалифицированным экспертом) с учетом того, что в ее рамках могут исследоваться градостроительные, финансовые, правовые и иные вопросы. Сложно не согласиться с тем, что один эксперт физически не сможет освоить такой объем работ. Придется предварительно вырабатывать и обосновывать определенную методологию исследования. Такая работа даже у группы экспертов может занять несколько месяцев, но и результат будет другим.
Я думаю, что перед экспертами нужно ставить вопрос шире, чем он был поставлен перед С.Д. Митягиным. Для установления истины важно определить, насколько вся работа по подготовке Генерального плана Перми соответствует требованиям законодательства. В таком случае мастер-план Перми будет одним из исследуемых документов, наряду с концепцией генерального плана и Генеральным планом Перми.
На такую экспертизу должно быть представлено максимальное количество документов, которые были подготовлены в рамках разработки мастер-плана Перми, концепции генерального плана и Генерального плана Перми, включая различную переписку, решения органов местного самоуправления, протоколы заседаний Комиссии по подготовке проекта Генерального плана Перми, муниципальные задания, акты приёмки. Так будет обеспечен комплексный характер исследования.
Я уверен, что результаты такой повторной экспертизы были бы другими, методологически и фактически обоснованными, следствие или суд получили бы действительно научно обоснованный результат. При предложенном мной подходе эксперты пришли бы к совершенно определенным выводам, вплоть до процентных показателей можно было бы посчитать использование мастер-плана Перми при подготовке Генерального плана. Но хочу подчеркнуть, что 100% совпадения между мастер-планом Перми и Генеральным планом города не может и не должно быть. Напомню, что мастер-план является не предварительным проектом Генерального плана, а самостоятельной научно-исследовательской работой.
О сравнении мастер-плана с зарубежными образцами
Н.Н.: Мастер-план Перми был напечатан в «Проекте Россия», много раз освещен и обсужден на публичных форумах, конференциях. Существует мнение международных экспертов, что мастер-план Перми вписывается в историю градостроительства как вполне достойный, ценный документ, сделанный грамотно, по мировым стандартом. Если бы был эксперт, который мог бы сказать, вот передо мной несколько мастер-планов: Брюсселя, Лондона, Нью-Йорка, Перми и сравнил бы их между собой, являлось бы это адекватным методом оценки качества пермского мастер-плана?
Н.К.: Нужно понять, какой результат такого рода экспертизы мы хотим получить. В данном случае поставленный перед экспертами вопрос мог бы звучать так: «соответствует ли пермский Мастер-план лучшим практикам, примерам, которые есть в мире и признаны в качестве таковых, по своим параметрам, содержанию, структуре, по своим предложениям, или не соответствует?»
Вот какой результат мы могли бы получить, задав такой вопрос. Да, я соглашусь с Вами, Надежда, это был бы объективный показатель, вывод о надлежащем или ненадлежащем качестве мастер-плана Перми. Качество мастер-плана Перми можно было бы оценить путем сравнения с документами – аналогами, другими мастер-планами, которые получили профессиональное признание и одобрение. Такая экспертиза была бы убедительным свидетельством качества мастер-плана Перми как самостоятельного документа, выполненного в соответствии с лучшими мировыми практиками.
Но это не было бы доказательством того, что пермский мастер-план был применен при разработке Генерального плана Перми. И, поскольку в России таких документов просто нет, то пришлось бы сравнивать с зарубежными аналогами, –соответственно, необходимо было бы вновь приглашать зарубежных экспертов, которым правоохранительные органы и так не доверяют. Получается замкнутый круг, который, тем не менее, необходимо разорвать.
Хочу добавить, что российское прогрессивное экспертное сообщество могло бы выступить в сложившейся непростой ситуации в защиту стратегического планирования вообще и мастер-плана Перми в частности и продемонстрировать и следствию, и суду, если он все-таки состоится, что профессиональное сообщество поддерживает разработку таких стратегических документов и считает, что работа над мастер-планом Перми не была нарушением, коррупцией, профанацией или еще чем-то незаконным. Что это была очень сложная, может быть в чем-то противоречивая работа, но она была первой и дала уже свой полезный результат. Мне кажется, что это важно.
О специфике российского градостроительного образования
Н.Н.: Николай, в настоящее время Вы помимо работы в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации преподаете, являетесь доцентом Высшей школы урбанистики в Москве. Это достаточно новое, но уже широко признанное научно-исследовательское и образовательное учреждение в области градостроительства.
Расскажите немного о Высшей школе урбанистики: чем было вызвано ее появление, какие сферы градостроительной деятельности входят в состав ее исследовательской и образовательной работы?
Н.К.: Мне, как юристу, наверно, не очень удобно рассуждать о перспективах состояния такой профессии, как градостроительство, но, общаясь с такими профессионалами-градостроителями, как А.А. Высоковский, Э.К. Трутнев, я прихожу к выводу о том, что профессионалов в данной области объективно не хватает. В первую очередь даже не тех, кто может грамотно разрабатывать градостроительную документацию, хотя и их, как я понимаю, тоже, – а в первую очередь тех, кто может рассказать, как это нужно делать, дать обоснованные рекомендации, выработать новые подходы на основе наилучших практик и опыта, в том числе и зарубежного. Таких людей, я думаю, вообще единицы, и их можно пересчитать по пальцам.
В чем здесь кроется проблема, не мне судить, но подозреваю, что это происходит потому, что у нас просто не готовят профессионалов-градостроителей. Насколько я знаю, в России готовят только архитекторов, дизайнеров, строителей, а градостроителей практически не готовят. В вузах таких программ, насколько я знаю, почти нет, и то, что в Высшей школе экономики образовали новый факультет: Высшую школу урбанистики, – это, конечно, замечательный пример для других вузов. Хочется пожелать успехов и дальнейшего развития данному важному и нужному начинанию.
О градкодексе 2004 года /|\
Н.Н.: То есть, по Вашему мнению, существует некий профессиональный вакуум в сфере градостроительства?
Н.К.: Да, такой вакуум определенно есть. Это заметно было даже мне, юристу, когда в 2003–2004 годах разрабатывался и принимался новый Градостроительный кодекс РФ, и очень многие представители профессионального сообщества не воспринимали законопроект, выступали против его принятия – и до сих пор полагают, что кодекс не работает, что он не совсем правильно и даже совсем не правильно был подготовлен. Критиковали законопроект почти на всех публичных обсуждениях. Я даже не ожидал, что профессиональное сообщество будет выступать так резко против новелл, заложенных в проекте кодекса.
Н.Н.: Что, были предложения не принимать его?
Н.К.: Да, эта точка зрения высказывалась на многих обсуждениях, на которых я присутствовал. Заявлялось, что ломается вся система градостроительной деятельности. Особенно власти Москвы протестовали по определенным причинам, даже в Конституционный Суд РФ обращались.
Н.Н.: А по каким причинам?
Н.К.: Власти Москвы активно выступали против законопроекта потому что Градостроительный кодекс РФ 2004 года резко изменил подходы к регулированию градостроительных отношений. Он установил, что приоритет в их регулировании должен оставаться за федеральным центром, выстроил, если так можно выразиться «градостроительную вертикаль».
Градкодекс 2004 года содержал на порядок больше норм прямого действия по сравнению с кодексом 1998 года, а также ввел в правоприменительную практику новые институты, например, градостроительный план земельного участка (ГПЗУ), информационную систему градостроительной деятельности.
Между тем в Москве была создана своя система градостроительного законодательства. Например, была создана система градостроительного зонирования, которая значительно отличалась от той, которая была заложена в градкодексе 2004 года. Были и многие другие разночтения между законопроектом и московским законодательством, которые Москве рано или поздно пришлось бы устранять.
Московские власти полагали, что градостроительная деятельность находится исключительно в компетенции субъекта Российской Федерации, потому что в Конституции РФ не определено, что это федеральная или совместная компетенция (ст. 71, 72 Конституции РФ). Поэтому Москва занимала позицию: раз не федеральная или совместная компетенция, значит исключительно компетенция субъекта РФ, в том числе города федерального значения Москва. Поэтому, когда в Москве изучили принятый Градостроительный кодекс РФ и поняли, что придется серьезно изменять московское законодательство, Московская городская Дума обратилась в Конституционный Суд РФ с требованием признать его неконституционным, поскольку он противоречит Конституции РФ. Конституционный Суд РФ постановил, что градостроительная деятельность находится в совместной компетенции Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, а, значит, градостроительное законодательство Москвы и других субъектов РФ должно соответствовать федеральному законодательству, в том числе Градостроительному кодексу РФ.
С 2004 года прошло уже более 8 лет, но тем не менее многие представители профессионального сообщества до сих пор критикуют Градостроительный кодекс РФ и считают его положения недействующими, неприменимыми в полной мере. Конечно, данный Закон не идеален. За прошедшее время в него было внесено множество изменений, уточнений. Но и сфера, предмет регулирования кодекса чрезвычайно сложны. Предмет регулирования находится на стыке градостроительных, гражданских, экологических, многих других правоотношений. Градостроительное законодательство находится в стадии активного формирования, еще не все правовые институты урегулированы должным образом. К сожалению, отмечу, что, как правило, критики кодекса не предлагают взамен каких-либо альтернативных предложений. Такая критика непродуктивна, на мой взгляд.
Н.Н.: До сих пор... С 2004 года прошло, получается, почти десять лет, за это время были конкретные попытки отменить градкодекс?
Н.К.: Попыток таких, к счастью, за исключением обращения Московской городской Думы в Конституционный Суд РФ, не было, но, как я уже сказал, в кодекс постоянно вносятся изменения. Много изменений было внесено особенно в 2011 году, например, поправки, внесенные Федеральным законом № 41-ФЗ в части территориального планирования изменили подходы к территориальному планированию, отстаиваемые разработчиками кодекса. Э.К. Трутнев призывал не вносить указанные изменения, писал обращения, обоснования, но, к сожалению, не был услышан.
Был упрощен процесс согласования документов территориального планирования, отменены планы реализации генеральных планов. Правда, сейчас их вроде бы собираются ввести опять. Вопрос с системой и содержанием градостроительного законодательства еще не устоялся. Например, отдельные эксперты выступают против градостроительных планов земельных участков, и полагают, что это избыточный документ, который следует отменить.
Критики кодекса не учитывают множество положительных результатов его принятия. Важно, что был создан документ прямого действия, применяемый на всей территории Российской Федерации, но в тоже время содержащий достаточно элементов гибкости, позволяющих развивать региональное градостроительное законодательство, а также муниципальное нормотворчество в данной сфере.
Остановлюсь на некоторых положительных моментах принятия градкодекса, которые касаются и профессионального сообщества градостроителей. Первый: с 2004 года внимание государства к вопросам градостроительной деятельности значительно возросло. Задачу формирования системы градостроительной документации на всей территории страны государство поставило впервые с распада СССР, когда государству было не до вопросов о том, какие генпланы, где, как и кем разрабатываются. Теперь государство эти вопросы, без сомнения, интересуют: где и какая градостроительная документация разрабатывается, какого она качества. Очевидно, что государство хочет упорядочить вопросы разработки градостроительной документации.
Второй положительный момент заключается в том, что само профессиональное сообщество градостроителей несмотря на то, что до сих пор многие его представители упорно критикуют Градостроительный кодекс РФ и считают, что этот документ не применим в наших условиях, тем не менее очень активно участвует в разработке градостроительной документации, умалчивая при этом о том, что мощный толчок к разработке разнообразной градостроительной документации: схем территориального планирования, генеральных планов, правил землепользования и застройки, проектов планировки и других, дал именно Градостроительный кодекс РФ 2004 года.
Я считаю, что это очень важно, так как в том числе непосредственно способствует повышению спроса на градостроителей со стороны государства, муниципалитетов и бизнеса. Потому что когда нет спроса на специалистов, то кого и зачем учить? Сегодня каждый год разрабатываются тысячи документов градостроительной документации различного уровня, прежде всего муниципального – а значит, специалисты будут востребованы на всех уровнях государственного и муниципального управления. Это будет объективно способствовать увеличению спроса на профессию и профессионалов. Хотя многие специалисты говорят, что разрабатываемая сейчас градостроительная документация слабая, формальная. Вполне может быть. Но это только первый шаг, опыт рыночного градорегулирования. Мне кажется, что со временем качество этих документов будет улучшаться.
Есть еще третий положительный момент принятия Градостроительного кодекса РФ: очень активную роль в применении градостроительного законодательства начали играть суды, которые используют градостроительную документацию в своих решениях. Градостроительная документация рассматривается и в арбитражных судах, судах общей юрисдикции, в Конституционном Суде РФ, наработана солидная судебная практика. Градостроительной документацией активно интересуется общественность, которая борется против точечных застроек, вырубки лесов, строительства вредных производств. Это хороший признак, как мне кажется.
Например, мы можем взять в качестве примера генеральный план города Перми, который был полностью отменен судом.
Об отмене предыдущего генплана Перми /|\
Н.Н.: Не могли бы вы рассказать об этом чуть подробнее?
Н.К.: В ситуации с отменой генерального плана города Перми я непосредственно не участвовал. Я только знаю, что во второй половине 2000-х годов, в 2006 или 2007 годах был принят Генеральный план города Перми, разработанный одной питерской компанией, специализирующейся на разработке градостроительной документации. При этом часть территории города Перми, занятая городскими лесами, была выделена в генеральном плане под малоэтажную застройку. Статус городских лесов в законодательстве четко не определен до сих пор, тем не менее данные леса имеют важное природоохранное значение. Видимо, разработчики Генерального плана города Перми тогда посчитали, что изменения функционального зонирования в генплане города будет достаточно для легализации застройки территории, занятой городскими лесами. Правила землепользования и застройки Перми еще не были приняты. Однако одна очень активная гражданка по фамилии Оглоблина обратилась в суд с требованием отменить Генеральный план города Перми, как противоречащий законодательству. В результате суд принял решение признать недействительным весь Генеральный план Перми полностью.
Н.Н.: А как был сформулирован ее иск?
Н.В.: Иск я не видел, поскольку не участвовал в судебном разбирательстве, но видел решение суда о признании недействительным генерального плана города. Помимо общественности в деле участвовала прокуратура, природоохранные органы, которые подтвердили факт отнесения в Генеральном плане города Перми части территории городских лесов под застройку. Насколько я знаю, это дело вызвало значительный общественный резонанс. В результате Генеральный план города Перми был отменен судом в полном объеме, последующие судебные инстанции оставили первоначальное судебное решение без изменений. И город Пермь остался без действующего Генерального плана.
После признания недействительным Генерального плана города Перми Оглоблина решила в судебном порядке признать недействительными и принятые к тому времени Правила землепользования и застройки города Перми. Она посчитала, что ПЗЗ Перми не соответствовали законодательству в части того, что территория городских лесов в ПЗЗ Перми была объявлена территорией общего пользования. Она опасалась, что статус территории общего пользования может угрожать городским лесам вырубкой или иными негативными последствиями.
В том деле я участвовал в качестве эксперта. Институт законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ подготовил правовое заключение, в котором обосновал позицию о соответствии Правил землепользования и застройки действующему законодательству. По нашему мнению, статус территории общего пользования не влияет на возможность вырубки городских лесов. Ведь территориями общего пользования являются, в частности, городские парки и скверы. Однако статус территории общего пользования не означает, что на ее территории можно осуществлять вырубку и застройку. Наоборот, в границах территории общего пользования запрещена приватизация земельных участков. По результатам рассмотрения иска общественницы суд отказал ей в удовлетворении иска об отмене ПЗЗ города Перми. Таким образом, ПЗЗ в городе Перми действовал, но действующий Генеральный план отсутствовал. Вот почему было принято решение в 2008 году о разработке нового генплана Перми.
В рамках разработки генплана было принято решение о предварительной разработке Стратегического мастер-плана Перми. В условиях отсутствия генплана и наличия ПЗЗ Перми было принято решение о том, что для развития города необходим мастер-план. Могу предположить, что, поскольку опыт разработки мастер-планов в Российской Федерации в принципе отсутствовал, то для разработки мастер-плана с применением наилучших практик и международных стандартов было решено привлечь компетентные зарубежные компании. Российские специалисты пока не занимаются разработкой мастер-планов городов, насколько я знаю. Это достаточно новый документ для России. Поэтому привлечение иностранных компаний, обладающих наработками в данной сфере, на мой взгляд, представляется логичным шагом.
Почему ситуация с разработкой мастер-плана Перми в последние годы так обострилась? Я полагаю, во-первых, одна из причин в том, что на тот момент в России опыт разработки мастер-планов практически отсутствовал. Минимален он и сегодня. Я практически уверен, что аналогов пермскому мастер-плану еще не было и нет в нашей стране. И, к сожалению, в ближайшее время видимо не будет.
Во-вторых, причина заключается в объеме финансирования, выделенного на разработку мастер-плана Перми; если бы деньги были затрачены минимальные, я думаю, тогда проблем с ним скорее всего не было бы. Приходится констатировать, что тогда, да и сегодня тоже, в России почти ни один из городов не разрабатывал стратегические мастер-планы и не затрачивал на разработку градостроительной документации столь значительные средства.
НН: Вы имеете в виду средства, которые были потрачены на разработку мастер-плана Перми?
Н.К.: Да, именно так. Я думаю, что затраченные на разработку пермского мастер-плана суммы действительно вызывают непонимание у людей, которые не были погружены в процесс, не знают предыстории, поставленных задач и результатов, не видели документов, не обладают специальными познаниями. Когда значительные средства расходуются на непонятный для широкой общественности документ, это объективно вызывает вопросы. На мой взгляд, это ожидаемая реакция. Я имею в виду именно непонимание, а не возбуждение уголовного дела против Андрея Головина.
Вместе с тем вызывает удивление то, что негативной была реакция и профессионального градостроительного сообщества Перми, представители которого полагают, что их не услышали, а привлекли иностранцев, которые не понимают местную специфику, требования и т.п. Это не совсем так. Проект мастер-плана Перми публично предъявлялся общественности, проходил процедуру обсуждений.
Н.Н. Мне грустно слышать о возмущении людей на тему затрат на мастер план. Я много раз составляла финансовые предложения и вела контракты на подобные проекты и точно знаю что цена проекта была абсолютно адекватная, соответствующая объёму работ. Кроме того, возможно для Перми такая цена может вызывать удивление, но например для архитекторов из Москвы это была бы сильно заниженная цена. Цены на работу лучших московских бюро уже давно сравнялись с европейскими. Думаю такая реакция возникла просто от незнания реальной ситуации и цен и главное объема работ.
О восприятии зарубежного опыта /|\
Н.Н.: Николай, мне интересно Ваше отношение к взаимосвязи российского и зарубежного опыта. Считаете ли Вы возможным и нужным такого рода кооперацию, такого рода попытки привнесения новых знаний и технологий в сферу российского градостроительства. Есть ли смысл нам, как людям, вовлечённым в образование, обращаться к опыту зарубежных коллег, пытаться с помощью зарубежного опыта и научных разработок продвинуть нашу сферу вперёд. Правильный ли это путь, или мы должны наоборот отгородиться от окружающего мира и пытаться просто идти вперед своим собственным путём?
Н.К.: Мне кажется, что каждому человеку должно быть очевидно, что в условиях глобализации экономики, научно-технического прогресса отгораживаться ни в коем случае нельзя. Градостроительство – общественная наука, а общественные науки не могут развиваться опосредованно и локально. Если точные науки ещё могли бы изолированно развиваться (что впрочем также сегодня абсолютный нонсенс), то общественная наука в принципе не может быть замкнутой, иначе она себя изживает.
К сожалению, проблему замкнутости науки я вижу не только в сфере градостроительства на примере мастер-плана Перми, я вижу её часто и в нашей юридической науке. Мы часто изобретаем велосипед либо используем не самый лучший зарубежный опыт, или неправильно его интерпретируем. Нередко зарубежные эксперты не понимают наш опыт и не принимают.
Но тем не менее необходимо изучать и использовать зарубежный опыт, иначе мы не сможем развиваться в тренде мирового развития. Именно поэтому мастер-план Перми – уникальный опыт, который при соответствующих возможностях и желании муниципалитетов можно применять и в других крупных городах России.
К сожалению, ситуация, которая сейчас сложилась вокруг мастер-плана и «Бюро городских проектов» свидетельствует об обратном. Аналогичные документы могли бы разработать в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Казани, Хабаровске, Новосибирске, Краснодаре, Нижнем Новгороде. Список можно продолжать. Но теперь там наблюдают негативный опыт Перми, где возбуждено уголовное дело, расследование которого тянется несколько лет и никак не может дойти до суда. Муниципалитетам дан четкий сигнал: зачем делать, заказывать мастер-план, если можно потом получить такие проблемы, как в Перми. Лучше как раньше заказать разработку проекта генерального плана города местным проектировщикам без всяких предварительных мастер-планов и концепций. Может, из Москвы или из Санкт-Петербурга привлечем авторитетную организацию. Только давайте вспомним на минуту, что предыдущий генеральный план Перми, разработанный специализированной компанией-проектировщиком из Санкт-Петербурга, был в полном объеме отменен в судебном порядке. На тот генеральный план были потрачены определенные бюджетные средства города.
Пример Перми уникален тем, что на работу по подготовке мастер-плана, Концепции генерального плана и самого Генерального плана Перми были выделены значительные бюджетные средства. Я других таких примеров не знаю. Но нужно учитывать, что Пермь стремится стать в перспективе развитым европейским городом, повысить свой научный, образовательный, культурный потенциал, стать городом, удобным для жителей. Разве это плохое или незаконное стремление? Разработав мастер-план развития города на основе передового зарубежного опыта, Пермь, как мне кажется, уже вошла в историю российского градостроительства. Почему я так считаю? Потому что через несколько лет после создания пермского мастер-плана началась работа по созданию аналогичного по содержанию документа в самом крупном мегаполисе России – в Москве. И это не случайность. Тем более, что, по Вашим сведениям, мастер-план Перми активно используется при подготовке аналогичного документа для Москвы.
Конечно, Москва обладает абсолютно иным экономическим, имиджевым потенциалом по сравнению с Пермью. Поэтому западные проектировщики сами готовы участвовать в конкурсе на разработку мастер-плана развития Москвы, вкладывая собственные ресурсы. Но такая схема реальна, скорее всего, только в Москве и в Санкт-Петербурге. В Перми, да и в большинстве других городов России, проблематично вынести на международный конкурс подготовку мастер-плана развития города, чтобы это было интересно зарубежным компаниям, которые специализируются на такого рода работе.
Тем не менее тот факт, что Москва вслед за Пермью решила разработать мастер-план своего развития свидетельствует о многом. Прежде всего о том, что это передовой опыт, который нужно развивать и совершенствовать, создавать собственную методологию разработки мастер-планов, готовить специалистов, нарабатывать практики. Я уверен, что для того, чтобы разработать генеральный план не для «галочки», необходимо выработать принципиальное стратегическое видение, представлять перспективу развития города.
Я с этим столкнулся ещё до этой ситуации с Пермью, когда под началом А.А. Высоковского, который создал и руководит Высшей школы урбанистики, несколько лет назад участвовал в разработке правил землепользования застройки (ПЗЗ) в некоторых городах, например, в городе Находка Приморского края. На тот момент в Находке не было действующего генерального плана, и администрация хотела сначала разработать ПЗЗ, а потом утвердить новый генеральный план, что не противоречит градостроительному законодательству. Александр Аркадьевич в процессе подготовки ПЗЗ еще в 2006 году проводил исследование по стратегическому планированию развития города Находки, результаты которого несколько дней обсуждались с заинтересованной общественностью на семинаре.
На основе данного опыта могу сказать, что мастер-план или иной документ стратегического уровня объективно необходим для развития крупных городов и агломераций, для разработки генеральных планов, правил землепользования и застройки, нормативов градостроительного проектирования, проектов планировки конкретных территорий. Поэтому я не вижу в разработке мастер-плана законодательных препятствий и запретов, не считаю, что это ненужный документ и не согласен с экспертом Митягиным, который делает вывод о том, что можно было обойтись и без разработки мастер-плана, что это неприменимый на практике документ.
Мастер-план Перми действительно даёт понимание того, куда мы хотим двигаться, чего мы хотим достичь. Он отражает, конечно, опыт и наработки зарубежных экспертов, но эти предложения были поддержаны руководством города и Пермского края. Разработчики Генерального плана Перми публично заявили, что использовали предложения мастер-плана в своей работе, наглядно показали, каким образом они его использовали его положения.
По моему мнению, мастер-план Перми – документ важный и нужный. Почему же тогда Градостроительный кодекс РФ и не предусмотрел такой документ, как мастер-план? Этому есть несколько объективных причин. Во-первых, мастер-планы, как формализованные документы, стали разрабатываться за рубежом, и не получили пока широкого распространения в России. Во-вторых, даже самый лучший закон (а идеальных законов нет в принципе, как нет и идеальных людей) не может предусмотреть, урегулировать все моменты. Это юридическая аксиома, если хотите. В-третьих, у многих муниципалитетов просто нет денег даже на разработку генеральных планов и ПЗЗ, не говоря уже о формально необязательных документах, таких как мастер-планы.
Но еще раз подчеркну, что если в Градостроительном кодексе РФ мастер-план не указан, это не означает, что такой документ нельзя разрабатывать, что это какая-то профанация или криминал. Это лишь означает, что мастер-план может быть разработан по инициативе муниципалитета, если у него есть соответствующие ресурсы. Я считаю, что Генеральный план Перми, над которым работали 20 команд профессионалов под руководством «Бюро городских проектов», – один из лучших генпланов в России, который основывается на целом ряде документов, в том числе и на мастер-плане Перми и на концепции генерального плана. То есть это документ, которому можно верить, на основе которого можно готовить другие документы градостроительного проектирования.
Н.Н.: Который абсолютно применим...
Н.К.: Да, и который абсолютно применим. Хочу кстати специально отметить, что следствие не оспаривает обоснованность и применимость самого генерального плана Перми. Поэтому если в результате повторной экспертизы будет доказана связь между мастер-планом Перми и генпланом города, все вопросы и претензии к мастер-плану должны быть автоматически сняты.
Это докажет, что предложения мастер-плана могут быть реализованы посредством генерального плана и применимы на практике. Несмотря на то, что мастер-план Перми был подготовлен зарубежными специалистами и, как указывает эксперт Митягин, не вполне коррелируется с российскими СНиПами и ГОСТами.
Это будет означать, что поставленная перед разработчиками мастер-плана Перми была выполнена. Ещё раз повторю, что разработка мастер-плана в Перми - это уникальный опыт, который пока не был реализован практически нигде в России, только в Перми. Естественно, что при такой работе возникают проблемы, сложности, всего нельзя учесть. В том числе потому, что не было образцов, аналогов, как по самому результату, так и по процессу работы. Но это не повод, на мой взгляд, считать разработку мастер-плана Перми уголовным преступлением на основании спорных выводов экспертизы.
Я не видел материалы уголовного дела, не являюсь судьей, но если доводы следствия основываются на заключении эксперта Митягина, то у меня возникают обоснованные сомнения в перспективе этого уголовного дела. Окончательную точку в данном вопросе должен, конечно, поставить суд, но, насколько я знаю, суд не может приступить к рассмотрению дела, так как материалы уголовного дела неоднократно возвращались судом на доследование, т.е. суд признает невозможным рассмотрение этих материалов в таком виде, как они есть.
В результате получается замкнутый круг: суд не может рассмотреть уголовное дело по существу и разобраться в ситуации, а следствие не хочет прекратить уголовное дело за отсутствием события преступления. Я уверен, что в этом деле нужно ставить точку, потому что других вариантов просто нет. В результате возбуждения таких уголовных дел мы сами (я имею в виду страну целом) ставим надежный заслон на пути привлечения зарубежных экспертов, применения передового опыта и знаний к развитию наших городов. В результате мы опять будем замыкаться, изобретать велосипед. Вот к каким последствиям это может привести…
Н.Н.: … это большой репутационный риск.
Н.К.: Да, я согласен с Вами. Захотят ли зарубежные компании, если видят, что их коллеги сделали работу, а их считают чуть ли не мошенниками, продолжать сотрудничество с Пермью или с другими городами России? Хороший вопрос…
Конечно, тема нашего интервью не может внушать оптимизм. И дело не только в судьбе Андрея Головина, будущем «Бюро городских проектов». Меня беспокоит данная ситуация и в более глобальном контексте: в плане развития градостроительной науки, образования и законодательства. Мы сами ставим заслон на привлечении иностранцев, заявляя, что им заказываются некачественные и ненужные работы…
Н.Н.: …запрещаем им въезд в Россию. Вы знаете, что коллеги KCAP из Голландии были отправлены обратно из Шереметьево, им не был разрешен въезд в Россию?
Я не знал об этом факте, но все это очень грустно слышать, потому что градостроительная наука и знание не могут развиваться разобщенно. В любые времена существовали обмен, заимствование знаний в градостроительстве. Чтобы понять это, достаточно поехать в Санкт-Петербург, да и в Москве, в других городах России очень много зданий, спроектированных иностранными архитекторами.
Компании, которые работали над Стратегическим мастер-планом Перми, имеют международное признание, работают во многих странах мира. При этом утверждается, что они подготовили некачественную, неприменимую работу только на основании заключения одного эксперта, при том, что обоснованность выводов заключения эксперта Митягина вызывает сомнения, о которых я уже неоднократно говорил сегодня.
***
справка
Андрей Головин – директор пермского муниципального автономного учреждения «Бюро городских проектов». В 2008–2010 годах курировал разработку стратегического мастер-плана Перми и руководил авторским коллективом генплана развития этого города.
Николай Кичигин – ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доцент Высшей школы урбанистики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», к.ю.н., автор более сотни научных публикаций по проблемам экологического, земельного, градостроительного законодательства Российской Федерации.
Надежда Нилина – городской планировщик, ведущий преподаватель модуля «Проблемы урбанизма» школы МАРШ.
