По решению Московского Большого собора (1666-1667) в иконостасе стали помещать «Распятие и страсти Спаса нашего Иисуса Христа». Распятие заменяет образы Спаса Нерукотворного, венчавшие иконостасы, а Страстной чин обособляется. Принято считать, что он появился в связи с обрядами, введенными в южнорусской церкви под сильным влиянием латинян. В это время распространяются западноевропейские и русские гравюры на темы Страстей, которые служили образцами для художников. Иногда список сюжетов почти полностью повторяет европейские живописные и резные «стации» кальварий, имевшихся в каждом католическом храме, которые отражали Страстной путь в Иерусалиме. Кальвария, Calvary – лобное место. Calvariaelocus (лат.) – место черепов, названное так по черепу Адама, (Евангелие от Луки, 24:33), в Вульгате ассоциируется с местом распятия Христа. Кальварией так же называется холм с крестом на вершине, с Распятием в натуральную величину, скульптурные композиции на сюжеты страданий Христа, установленные в церкви или часовне (назовем их «малые кальварии» – С.Я.), так же часовни, построенные на холмах, за чертой города, в каждой из которых размещена скульптурная композиция на сюжет страданий Христа (мы назовем их «большие кальварии»). Главная тема кальварии – Страстной путь, – сюжет несения креста всегда в них присутствует. Известно, что название «Новый Иерусалим» Воскресенскому монастырю дал царь Алексей Михайлович после возвращения из литовского похода. В программе его строительства отражен опыт создания топографических копий святых мест – «больших» кальварий – в польско-литовском государстве, которые назывались «Новыми Иерусалимами». Недалеко от Голгофского придела Воскресенского собора стояло изображение Христа, несущего крест. Паломничество в кальварию, как и в русский Новый Иерусалим, приравнивается паломничеству в Святую землю.Топография Русской Палестины повторяется в программе резного «Шумаевского Креста» [2] в центре которого установлен крест с Распятием в натуральную величину.
Решение Собора, изменение программ страстных сюжетов, обособление Страстного чина, создание больших и малых кальварий не объясняются простым освоением западноевропейской практики и стремлением усилить нарративное звучание темы Страстей в русском искусстве. В них заключены глубокие богословские и государственные идеи. В Новом Иерусалиме возрождалась практика раннего иерусалимского устава, в котором Страстная и Пасхальная седмицы были непрерывным двухнедельным торжественным богослужением, в рамках которого происходило формирование особых обрядов, постепенно развившихся в чин выноса Плащаницы [3]. В церкви Спаса не Торгу в Ростове насчитывается 22 страстных сюжета. В Вербное воскресенье от этой церкви митрополит совершал чин «шествия на осляти», и до конца XIX века отсюда несли Плащаницу в Успенский собор [4]. В собрании ростовского музея хранится резная деревянная плащаница – изображение Христа во Гробе. Кальварийская программа стенописи, в которой два раза присутствует сюжет несения креста, обусловлена особым статусом этой церкви.
Ковчег Дионисия Суздальского, содержащий частицы 13 реликвий Страстей и Древа креста, в XIV–XV веках был известен как «Большие Страсти Спасовы». Это самый большой из сохранившихся реликвариев данного типа как византийских, так и западноевропейских. Святыня, бывшая некогда символом «божественного освящения княжеской и епископской власти» (курсив – С.Я.) [5], в XVII веке не утратила своего значения, стала символом божественного освящения царской и патриаршей власти. Строительством Нового Иерусалима, собиранием реликвий Страстей, кальварийскими иконами и росписями «контекст событий истории Спасения, происшедших на Святой Земле» переносился в Москву «во всех его материальных свидетельствах и реликвиях». С этого времени город становился «новым центром христианского космоса, в котором жили православные, где православный патриарх руководил церковью», а русский царь «взял на себя роль наместника Бога на земле … иконы и реликвии были… свидетельством продолжающегося присутствия небесных сил» [6] и сакрализации Российского самодержавного царства [7].
В ключе этой темы необходимо исследовать сакральное пространства Троице-Сергиева, Соловецкого, Валаамского и других монастырей, разрозненные скульптурные и живописные памятники и ансамбли: изображения Христа в темнице, резные плащаницы, сцены оплакивания, положения во Гроб и т.п. Отдельное исследование следует посвятить уникальному кальварийскому комплексу – церкви Знамения Богоматери в Дубровицах.
[1] - Царевская Т. Ю. Роспись церкви Феодора СтратилатанаРучью и ее место в искусстве Византии и Руси второй половины XIV в. М., 2008;Царевская Т. Ю. Ансамблевое построение и художественное пространство в росписи церкви Феодора Стратилата на Ручью // Известия Уральского государственного университета. 2008. № 59. С. 249-258.
[2] - Яворская С.Л. «Шумаевский крест» и кальвария царя Алексея Михайловича. // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. / Ред.- сост. Лидов А.М. М., 2006; «Шумаевский крест» и замысел Голгофы царя Алексея Михайловича. Ставрографический сборник. Книга третья. М., 2005.
[3] - Об особом чине богослужения в Воскресенском соборе см.: Устав монастыря Нового Иерусалима // Патриарх Никон. Труды.Составитель: Вильям Шмидт М. 2004. С. 725-726; Баталов А.Л. Гроб Господень в замысле «Святая Святых» Бориса Годунова // Иерусалим в русской культуре: Сб. статей / сост. А. Баталов и А. Лидов. М., 1994. С. 154–171. Баталов А.Л. Гроб Господень в сакральном пространстве русского храма // Восточнохристианские реликвии / Ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2003.
[4] - Бередников Я. О некоторых рукописях, хранящихся в монастырских и других библиотеках // ЖМНП 1853. Июнь. С. 109-110; Парфенов А.Ю. Чиновник Ростовского Успенского собора // СРМ. Ростов, 1998. Вып. 9. С. 213. И.А. Шляков упоминает также о сохранившейся до конца XIX века традиции несения Плащаницы в Великую пятницу из Спасской церкви в Успенский собор (Шляков И.А. Путевые заметки о древнерусском зодчестве.Ярославль, 1887 С. 13)
[5] - Стерлигова И.А. Новозаветные реликвии в Древней Руси /Ковчег Дионисия Суздальского // Христианские реликвии в Московском Кремле. Редактор-составитель А.М. Лидов. М., 2000. С. 45-52.
[6] - Бельтинг Х. Образ и культ.История образа до эпохи искусства. М., 2002. С. 33, 45.
[7] - Яворская С.Л. Сакрализация Российского царства в образах Нового Иерусалима («Шумаевский крест»: опыт реконструкции замысла) // «Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси – созидание государства Российского / Сост. и общ.ред. В.В. Шмидта. Ч. 2. Саранск, 2009
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
Что можно сказать об архитекторе по его дому, как традиции трансформируются под влиянием разгерметизации сообществ, где прорастают спустя полвека бумажные замки концептуалистов. Поступления на тематические полки ко Дню архитектора.
Поговорили с героями проекта «РБК Визионеры» и урбанистами об их любимой современной архитектуре Москвы и о том, куда движется столичное градостроительство
Главный архитектор Москвы о силе искусства, отношении ко времени и опережающей мировые тренды столице
