Не так давно в российском сегменте фейсбука обсуждали шипы, установленные на решетках вентиляционных шахт в центре Москвы. По замыслу властей, это должно помешать бездомным греться и спать возле люков. Однако подобные меры не помогают устранить первопричину «нежелательного поведения» со стороны маргинализированных групп, а лишь борются с ее самыми заметными последствиями, поясняет директор благотворительной организации «Ночлежка» Дарья Байбакова. «Люди спят на скамейках, в подъездах, у теплотрасс и на вокзалах не от хорошей жизни, а потому что им некуда больше пойти, – пишет Байбакова в посте на фейсбуке. – Только обеспечив для всех людей, вынужденных жить на улице, достаточное количество мест для ночлега, мы можем просить их не спать на решетках вентиляционных шахт, не ночевать в подъездах и скамейках».
Ступени, ведущие к дому, Марсель
Фото: DC via Wikimedia Commons. Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 Unported
Позицию директора «Ночлежки» разделяют иностранные коллеги: враждебная архитектура не способна решить острых социальных проблем, считает Эйнсли Мюррей, преподаватель архитектурных дисциплин в австралийском Университете Нового Южного Уэльса, но может добавить новых. «Возьмем, к примеру, скамейки, на которых нельзя полноценно сидеть [лишь присесть]. Они, конечно, не годятся для того, чтобы на них спать или сооружать постоянные жилища, но пожилые люди, люди со слабым здоровьем и ограниченными возможностями, беременные женщины или дети также не смогут на них по-настоящему устроиться», – поясняет Мюррей. К тому же шипы и разделители нарушают ключевое понятие общественного пространства – доступность для всех групп населения. «Методичный отсев, [связанный с враждебной архитектурой], предполагает, что некоторые люди считаются членами общества, а некоторые нет», – говорит Мюррей.
«Камденская скамья»
Фото: The wub via Wikimedia Commons. Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 4.0 International
Надо сказать, что враждебные объекты городской инфраструктуры работают не только против деклассированных, но и против «благопристойных» представителей общества: сегментированные скамейки в аэропортах и торговых центрах не дают уставшим путешественникам и покупателям принять горизонтальное положение, а металлические выемки и колья, прикрепленные к фасадам зданий, отпугивают скейтбордистов и прочих экстремалов. Крайним проявлением негуманного отношения к собственным гражданам отличились власти китайской провинции Шаньдун: в начале нулевых в одном из местных парков появились лавочки с шипами, торчащими из сиденья. Колючки убирались, стоило только закинуть монеты в автомат-приемник, и появлялись вновь, когда оплаченное время заканчивалось.
Писатель и сценарист Джонатан Ли вообще назвал скамейки «вымирающим видом»: в Нью-Йорке, где он проживает, их или убирают вообще, или делают неудобными для пользования – используя металлические компоненты, «к которым примерзаешь, как только температура опускается ниже нуля, или жесткие бетонные сиденья, на которых долго не просидишь». Трансформацию, которой сейчас подвергаются зоны отдыха, писатель связывает с повсеместной коммерциализацией: скамейки не приносят денег, а поэтому не нужны. «Наши города становятся похожи на Диснейленд, который постепенно ликвидирует общественные пространства и заменяет их большим количеством мест в ресторанах. Если вы хотите немного отдохнуть в Америке XXI века, придется открыть кошелек», – подытоживает Джонатан Ли в статье, написанной для The New York Times.
