Сергей Киселев

Сергей Борисович Киселев, 1954-2010.

Родился в 1954 году во Львове,

с 1971 по 1977 гг. Московский архитектурный институт,

с 1973 по 1988 год сотрудник ГИПРОНИИ АН СССР,

в 1988 году открыл независимую практику.

***

Генеральный директор ООО "Архитектурная мастерская "Сергей Киселев и Партнеры"   

член-корр. Российской академии художеств,

советник Российской академии архитектуры и строительных наук,

Профессор Международной Академии архитектуры,

член-корр. отделения Международной Академии архитектуры в Москве,

член Архитектурного совета Москвы,

Лауреат смотров Московской архитектуры 1995-97, 1998-99, 2000, 2001

Лауреат смотра-конкурса на лучшее архитектурное произведение «золотое сечение» 1997, 2006

Лауреат конкурса Правительства Москвы на лучшую реставрацию, реконструкцию, воссоздание памятников архитектуры и других объектов историко-градостроительной среды 1999

***

Фрагменты из интервью Сергея Киселева (2000 г.):

"...Вспоминая учебу в Архитектурном, вижу, что мной предпринимались постоянные попытки как-то выделиться. Если вспомнить все курсовое проектирование, то оно тем или иным образом было связано то ли с выпендрежем, то ли с попытками сделать что-нибудь такое, чего сам еще не видел. Например, город на сто тысяч жителей… состоящий из одной улицы шириной в Ленинский проспект. Самой нахальной была экспозиция для международного конкурса на тему "Жилище в краткий срок", посвященного очередному конгрессу Международного союза архитекторов в Мадриде. Я сделал экспозицию на трех метровых подрамниках, поставленных по диагонали, на три угла (два сзади, а главный перед ними). Это решение логично вытекало из концепции экспозиции в аксонометрии, которая плотно занимала всю экспозиционную площадь. Там был макетик из пенопласта. Он представлял собой некую коробочку, размеров с половину обувной, из которой торчала ниточка с красным кончиком. Если потянуть за ниточку, то ее объем увеличивался на глазах в четыре раза и превращался в некую жилую ячейку. Идея заключалась в том, что такие компактные контейнеры перевозятся на самолетах, сбрасываются на парашютах, - они моментально надуваются, расхлопываются и превращаются в жилые помещения, в которых можно поселить множество бедствующих людей. Гуманитарная идея, забавно вспоминать..."

"...После трех лет службы по распределению был предпринят решительный шаг – увольнение по собственному желанию. Стимула присутствовало два: первый – желание иметь автомобиль; второй – необходимость довести до жилого состояния полученную тогда квартиру и обустроить ее хоть какими-то самодельными устройствами для жизни наподобие мебели. Добровольное увольнение из ГипроНИИ сроком на шесть месяцев – шаг, по тем временам, вызывавший немые вопросы: "А как же пенсия? А как же прерванный стаж? А как же больничные?…" Из этих шести месяцев три было проведено в Нижегородской области, где мы славно поработали на колхоз-миллионер, а еще два – на завершение ремонта собственной трехкомнатной квартиры, уже года полтора прозябавшей в состоянии, мало пригодном для жизни. Осень 82-го была прекрасна: родилась еще одна дочь, во дворе новенький белый "жигуленок", самодельные интерьеры отремонтированной квартиры вовсю хвалят друзья, пресса и московское телевидение."

"...Так совпало, что, вернувшись в Москву, я получил предложение срочно сделать интерьеры для московской штаб-квартиры международного фонда "За выживание и развитие человечества". В этот фонд с американской стороны входили г-да Сорос и Форд, а с российской – академик А.Д.Сахаров, находившийся тогда в Нижнем, и академик Е.П.Велихов. Сделанная, как всегда, за одну ночь концепция интерьера понравилась руководству фонда, надо было браться за реализацию. Поскольку тогда не было никакого импорта материалов, за керамической плиткой или любым другим пустяком приходилось по вечерам ходить в Мосгорплан на последний этаж Моссовета, чтобы получать наряды на "дефицит". Трудно сейчас представить те времена, когда ничего не было, когда светильники-прищепки (они до сих пор там висят) были куплены мной в магазине "Свет" на улице Кирова по 16 рублей – из них мы умудрились сделать светильники направленного света. Это сегодня их много, а тогда-то все придумывалось впервые… Я очень нежно отношусь к этой работе и мне, наверное, хотелось бы, чтобы обо мне судили более по ней, чем по какой-нибудь другой. Да, конечно, там другие светильники и не та мебель, которую я задумывал. Да, многое испорчено поздними вмешательствами, но, как несбыточная мечта, живет надежда произвести там ремонт и восстановить первоначальный замысел. С этой работы начинается для меня отсчет объектов в уже двенадцатилетней истории моей независимой архитектурной практики, потому что в отношении абсолютного большинства остальных двухсот проектов уместнее говорить "мы" - всегда либо кто-то помогал мне, либо я кому-то. (Даже у интерьеров сегодняшней квартиры на Ленинском, в которой мы живем, два автора: Таня и я. А в Фонде я один, так вот…)

Эта работа стала косвенной причиной того, что я стал одним из учредителей одного из первых кооперативов, получившего название "Контур". Те самые люди, заказавшие мне бары в Измайлово и ставшие не без моей помощи подрядчиками Фонда, начали вместе со мной ходить вечерами в Моссовет, а потом из без меня, и вскоре мы стали распоряжаться неработающей фабрикой очечных оправ на Малой Семеновской. Еще через несколько недель там развернулось производство малярного валика по три рубля, полиэтиленовых пакетов, бывших тогда в дефиците, каких-то трикотажных кофточек и еще чего-то. Я, кроме статуса учредителя и члена правления, имел еще должность архитектора фирмы № 001 – "Архитектурное бюро". "Контур" развивался настолько интенсивно, что на глазах превращался в многопрофильный холдинг. Полтора года спустя, когда мы всей командой покинули его, я видел печати фирмы с номером 063. "Контур" явился кузницей кадров и первой стартовой площадкой для покидавших госучреждения начинающих предпринимателей. И сейчас запись с упоминанием этого кооператива имеется в трудовой книжке у многих ставших известными представителей делового мира.

Вторая знаковая работа после штаб-квартиры была выполнена в стенах "Контура" – реконструкция пассажа Попова на Пушечной улице. Он был пассажем в 80-е годы прошлого века, затем – центральным адресно-справочным бюро Москвы, а в 1987-м был передан одному из первых совместных предприятий – "Бурда Моден", где советскую сторону представлял Внешторгиздат, а немецкую "Анна Бурда ГмбХ" и концерн "Феррошталь". Поскольку один из учредителей "Контура" был знаком с только что назначенным руководителем этого СП, то мне было предложено выполнить эскизы по реконструкции. Все было сделано опять же за ночь и за день. Надо заметить, что за несколько дней до этого предложения договор на проектирование был заключен с 9-ой мастерской Моспроекта-2. Видимо, первые эскизы не удовлетворили заказчиков и поэтому как с советской, так и немецкой стороны было решено поискать альтернативных архитекторов. С советской попался я, а с немецкой – господин Шлиценгер, очень уважаемый пожилой архитектор, работавший тогда для "Феррошталь" и имевший в своем активе много работ, включая особняк для Гельмута Коля. При сравнении представленных мной и г-ном Шлиценгером эскизов оказалось, что многие идеи у нас схожи, но предложенная мною цена, видимо, была существенно ниже и убедительней… И было принято решение заказать мне более детальный проект и представить его на правлении. В силу сжатых сроков мной были привлечены к работе Сережа Попов и Ира Долинская. Мы дружно "выкосили" эту экспозицию и представили ее на презентации в Хаммеровском центре. Концепция была одобрена, а кооператив "Контур" получил контракт сначала на проектирование, а потом и на строительство. Это была, конечно, авантюра – делать такого размера проект. 1650 кв.м труднейшей реконструкции памятника архитектуры с очень сложными системами инженерии. Но тем не менее мы взялись за это, хотя умели к тому времени далеко не все. И в результате закончили утверждаемую часть на два месяца быстрее, чем к ней подошел Моспроект. (К чести заказчика надо отметить, что он оплатил оба проекта.) Такого объема неосновной работы я не мог выдержать и уже весной 1988-го уволился из ГипроНИИ, поскольку было совершенно бессмысленно тратить восемь часов в день за 150 рублей в месяц, зарабатывая в вечернее время 800. Так за рабочим проектированием и строительством пролетел год. Параллельно поступали другие просьбы и поручения. Само обеспечение профессиональными услугами столь интенсивно развивающихся подразделений кооператива увеличивало количество работы. Мы были крайне разочарованы финальной частью реализации, где куча наших идей оказалась потеряна из-за скомканности сроков. Но когда все доделали и всем очень понравилось, от руководства СП поступило предложение о стратегическом сотрудничестве. Фактически мы стали на какой-то период одним из подразделений "Бурда Моден", хотя и работали на контрактной основе. Наши проекты были реализованы в Риге, Орле, Москве, Питере, Владивостоке, а не реализованы – в Нижнем Тагиле, Ташкенте, Софии, Одессе. Часть денег мы получали натурой: для нас закупались всякие ксероксы-факсы, компьютеры, канцтовары, и мы постепенно стали походить на нормальное бюро и пользоваться всякими штучками, которые до этого видали только в каталогах. То было славное время, когда раз в две недели мы что-то выпускали и ночевали на работе. Вообще 1988-й год был тоже ключевым – за неделю до нового года у меня родился сын.

К этому моменту сформировалась команда из семи архитекторов. Кроме вышеупомянутых Попова и Долинской к нам примкнули конструктор Игорь Шварцман и архитекторы Миша Чирков, Андрей Третьяков, Дима Быков и Игорь Кочанов. С ними мы перешли в "Архпроект", где открыли мастерскую с обособленным балансом на правах иногороднего филиала, размещенного, однако, в Москве. Это позволяло иметь собственную экономику, не связанную с "Архпроектом". Первым на этот тернистый путь встал Сергей Самарин, и нашей мастерской достался поэтому порядковый номер "два". Но так как нас было семь, то мы придумали, что надо взять порядковый номер "семь" и называться не "ТМА.7", а "ТМ.А7". Тогда для "Бурда Моден" мы сделали порядка 17 проектов и еще кучу всего интересного. В том числе для Института эволюционной морфологии и экологии животных – дельфинарии на озере Соленом недалеко от Анапы и на озере Инкид в Пицунде. Тогда же появились первые постройки в Москве и Подмосковье. Мы сделали жилой дом в Подольске для переехавшей после трагических событий в Баку команды Гарри Каспарова; в Одинцово – небольшое административное здание для Райпотребсоюза; на Полянке, 63 мы как бы реконструировали, а на самом деле воссоздали по архивным материалам здание, занимаемое сейчас нефтяной компанией. В общем, появились серьезные работы."

полный текст интервью