Проект Россия №43

информация:

• тема номера:

  КОНТЕКСТ

• страница издания на Архи.ру:

  Проект Россия

Задача нашего номера проста: показать примеры «вживления» новой архитектуры в сложившуюся урбанистическую ткань, обсудить механизмы взаимодействия старого и нового. Но вот название... Не слишком соблазняет. Каким-то нафталином веет от слова «контекст», пообтрепавшегося в интеллектуальных баталиях 8о-х, если не более ранних годов. Неужели с тех пор ничего не переменилось?
В конце минувшего года страна отмечала знаковую дату: Леониду Ильичу Брежневу исполнилось сто лет. Во многих комментариях к этому событию сквозила одна и та же мысль: по сути дела мы живем в период нео-брежневизма.

Именно при Брежневе был задан сырьевой вектор развития страны, создана работающая по сей день мощная энергетическая инфраструктура. Первичным стало не то, что «лежит на поверхности», но то, что скрывается под землей. Территория государства, и ранее воспринимаемая схематично и обобщенно, была низведена до роли источника природных ресурсов. В вопросах преобразования пространства кульминировал уравнительный и количественный подход, питаемый поступлениями в твердой валюте.
Интерес к контексту, многими проявленный в то время, стал контрреакцией на бесчувственное отношение властей к местным особенностям и различиям. Попыткой спасти традиционный город были пронизаны труды и дела средовиков. Но что мы имеем сейчас? Уравнительная логика доминирует поныне. Причем эта логика поглотила и средовой подход. Он сделался фасадом, вуалирующим неизжитую с советских времен удобную привычку приклеивать ярлык «зоны» к
любой территории. То есть сводить все многообразие жизненных проявлений в том или ином месте к общему знаменателю, выпаривающему свободное и плюралистичное начало.

В преддверии юбилея Леонида Ильича в недрах столичной Думы вызрела концепция любопытного закона - «Об архитектурном зонировании города Москвы». Даром что придумал ее единоросс Москвин-Тарханов, коммунисты концепцию тоже поддержали. А речь-то идет ни много ни мало о том, чтобы законодательно регулировать стилистику построек в зависимости оттого, в какой «зоне» их планируется возводить. Прописать, где следует проектировать в «модерне» или «эклектике», а где дозволены «эксперименты»!
На лицо устойчивое стремление московской власти (а в столице все три ее ветви характеризует удивительная спаянность) к тотальному контролю над средой. А чем однообразнее город, тем проще им манипулировать и управлять. Да и с архитекторами куда легче разговаривать, оперируя не четкими регламентами застройки, а таким мутным понятием, как стиль. Тяга к муляжам отличает, конечно, нынешний контекст от господствовавшего при Леониде Ильиче. Только вот на качество среды и на темпы разрушения исторического города эта разница, похоже, не влияет.