Проект Балтия № 19

Поводом для издания номера о «присутствии голландского» в архитектуре нашего региона стал Год Нидерландов в России. Архитектура – вообще невероятно голландское искусство. Как говорит в интервью на с. 26 Барт Голдхорн, один из важнейших трансляторов влияния Нидерландов в России: родовое свойство профессии – сочетание идеализма и прагматизма – присуще и самому характеру жителей этой «рукотворной» страны. Позиции голландской школы всегда были сильны, но по-настоящему всепроникающим и глобальным ее воздействие стало в 1990-х – начале 2000-х годов, в период Superdutch (термин Ханса Ибелингса). Здесь во весь исполинский рост встает фигура «Ле Корбюзье нашего времени» – Рема Колхаса, чьи радикальные проекты и парадоксальные тексты моделируют и вместе с тем описывают реальность нашей эпохи, оказывая поистине гипнотическое влияние на современников.

Работая над номером, мы пришли к выводу, что этот «супер»-компонент голландской архитектуры связан с тем, что творчество ее лидера имеет непосредственное отношение к духу авангарда – во всей его полноте и во всей непримиримости. Потому в работах Колхаса и ОМА мы видим преломления самых разных авангардистских идей, каждая из которых рождена конкретным «титаном»: Мондрианом (с. 30), Леонидовым (с. 36), Дюшаном (с. 46) или Мельниковым (с. 54). В свою очередь, пассионарность Колхаса неизбежно приводит к возникновению целой плеяды адептов (прежде всего в Голландии, а затем и в других странах). Как показывает исследование, проведенное редакцией «Проекта Балтия» и RHIZOME group (с. 30), для нашего региона особое значение имеет датское бюро BIG, которое сегодня передает эстафету финскому ALA, чей успех также приобретает международное измерение. Собственную версию «голландизма» создали и эстонские архитекторы, попытавшись в формальном радикализме пойти еще дальше учителей (с. 32). Вопрос, возникающий при взгляде на подобные эксперименты, очевиден: следуя суперголландскому тренду, архитекторы рискуют потерять локальные корни своих школ. Однако подобная опасность преследует и саму голландскую архитектуру: уже став глобальной, она неизбежно рассеивает собственную идентичность. Но чем дальше волна отодвигается от эпицентра, как в пространстве, так и во времени, – тем слабее ее энергия. Поэтому, создавая номер, мы решили не только рассмотреть последствия Superdutch в нашем регионе (через призму двух главных опор «голландского метода»: «Концепт» (с. 45) и «Форма» (с. 53)), но и посвятить отдельный раздел (NEXT (с. 73)) актуальному состоянию дизайнерской мысли Нидерландов, чье воздействие, по большей части, дело завтрашнего дня. После прочтения интервью с директором только что образованного Нового института Гюсом Бёмером (с. 80) становится ясным, что переориентация профессионалов на социальные вопросы и современное искусство, описываемая в текстах Ханса Ибелингса (с. 74) и Ярослава Мисонжникова (с. 85), есть временное явление – перевод дыхания. Нет сомнения, что авангард, вооружившись (парадоксальными) инновациями, наподобие 3D-принтера, и приняв в свои ряды тысячи гибридных дизайнеров/пользователей, вновь устремится вперед к Новому, в очередной раз оттолкнувшись от голландской почвы. В то же время не стоит сбрасывать со счетов и авторов наших «голландизмов»: возможно, кто-то из них сейчас собирается с силами для самостоятельного мощного рывка. Дух дышит где хочет.

Владимир Фролов