Проект Россия № 60 (2, 2011)

Журналы «ПРОЕКТ РОССИЯ» теперь доступны в ЭЛЕКТРОННОЙ ВЕРСИИ >>>

Архитектурная практика, как и многие другие сферы деятельности, может быть сведена к двухтактной схеме: задача и решение. При этом такая практика характеризуется не только особым языком (языком проекта), но и высокой степенью конкретности ответов на поставленные вопросы, ведь, как правило, ее результатом становятся модель или физический объект, обладающие определенной конфигурацией, функцией, привязкой к месту. Считается, что чем точнее сформулирована задача, тем адекватнее решение – тот, кто ставит цель, существенно влияет на качество проекта.

В теории такую цель могут ставить либо заказчик, либо проектировщик. Однако, как правило, целеполагание носит обоюдный характер, и от того, к какому полюсу оно смещается, зависит статус архитектора: кто он – обслуга или создатель собственных миров. В первую позицию встать легко. Вторая достижима, наверное, лишь в «бумажном» проектировании. Однако к ней можно приблизиться. Но для этого, по крайней мере, надо предъявить внятную программу. У некоторых наших архитекторов такие программы есть, но погоды они не делают, ибо никак не влияют на позиционирование сообщества в целом. К сожалению, за постсоветские годы такая общность как «российские архитекторы» не выработала внятную повестку дня, не заработала культурного и социального капитала. Поэтому при постановке серьезных задач эта общность зачастую игнорируется, что видно на примере «больших проектов».

Но еще хуже то, что от этой общности все меньше ждут и адекватных ответов на вопросы, поставленные кем-то другим: девелопером, государством, социумом. Наметившийся крен в сторону приглашения иностранных проектировщиков, в сторону западных норм недвусмысленно указывает на это. Наши архитекторы вроде протестуют, но сами же этой тенденции объективно подыгрывают.

Вот пример. В конце апреля в Дом архитектора пришли представители Фонда «Сколково». Пришли по собственной инициативе, чтобы обсудить с активом Союза архитекторов России механизм участия отечественных проектировщиков в создании иннограда. Собралось около двух десятков человек во главе с Андреем Боковым и Юрием Гнедовским. Им была изложена история вопроса (См. с. 94–105.) и объявлено, что, начиная с осени, с момента появления правил застройки, Фонд планирует провести серию конкурсов на отдельные объекты иннограда (внимание!) исключительно среди российских архитекторов.

Было сказано, что подобных конкурсов набирается около семи десятков. Большинство из них предлагалось проводить в форме квалификационного отбора по портфолио, но также предусматривалось около двух десятков открытых конкурсов, в том числе и специально для молодых. Эта схема была вынесена на суд актива САР.

Однако оказалось, что конкурсы никого не интересуют. Интересуют другие вопросы. Например: почему инноград должен возводиться в Сколкове, разве это лучшая площадка? Почему Федеральный закон о центре инноваций предусматривает возможность одновременного применения и западных, и отечественных норм? Каким образом будет осуществлено подключение поселения к инженерным сетям? Будет ли выбран российский проектировщик для сопровождения мастер-плана? Масса вопросов, но как-то не в тему. По поводу конкурсов было сказано лишь одно: семьдесят – слишком много, надо сократить их число до 10–15-ти, а все остальные объекты раздать на безальтернативной основе.

По итогам встречи САР выпустил пресс-релиз, заканчивающийся глубокомысленным заключением: «Вот только есть ли на самом деле реальные шансы у российских архитекторов попасть в число участников создания Сколкова, когда по признанию его представителей проектировать и строить объекты можно будет в соответствии с российскими, европейскими и американскими нормами» (Рукопись находится в распоряжении редакции. Вообще-то, информацию об использовании отечественной и западной нормативных баз в Сколкове можно было получить не из «признания представителей» Сколкова, а из соответствующего Федерального закона. Но наши архитекторы, в том числе и руководство САР, видимо, не имеют привычки читать законы. Это, кстати, проявилось еще при дискуссии о Градостроительном кодексе. См., в частности: Трутнев Э. Закон надо уметь читать//ПР34. С. XX–XXII.).

Им про Фому, они – про Ерему. Есть стандартные школьные задачки: «Через первую трубу можно наполнить бассейн за три часа, а через вторую – за шесть. Какую часть бассейна наполнит каждая труба за один час?» Подавляющее большинство спрошенных ответят на этот вопрос. Некоторые даже правильно. Но будут и такие, кто начнет говорить: «А зачем две трубы? Может быть, хватит одной или нужно, скажем, четыре?» То есть начнут переформулировать задачу, ставить себя на место учителя.

Почему бы нет? Надо только понимать, что такая перемена ролей обычно кончается двойкой.

Алексей Муратов, главный редактор