Занудство вознаграждается. Названы новые лауреаты Притцкеровской премии

Жюри исключительно долго объясняло, почему так вышло, что в этом году два лауреата, а не один. Томас Притцкер (Thomas J. Pritzker), президент Hyatt Foundation и основатель премии, произнес на эту тему специальную речь, вспомнив, что два архитектора сразу получали премию только однажды, но это было 'в 1988 году; год был юбилейный, и тогда получили Гордон Буншафт (Gordon Bunshaft) и Оскар Нимейер (Oscar Niemeyer), но это совсем другой случай, потому что они никогда не работали вместе, а лауреаты нынешнего года так близки, так близки, что наградить одного без другого совершенно немыслимо.

Степень близости этих людей такова, что вообще удивительно, что это два разных человека. Они родились в один год - 1950-й, вместе выросли в Базеле, и вместе учились, и все их работы созданы вместе, и бюро их называется Herzog & de Meuron. С архитектурной точки зрения это, несомненно, один автор, причем настолько успешный, что в отличие от всех остальных притцкеровских лауреатов он получит не $100 тыс., а $200.

Присуждение премии не стало сенсацией. После того как в прошлом году была торжественно открыта новая галерея Тате в Лондоне, строившие ее Херцог (Jacques Herzog) и де Мерон (Pierre de Meuron) вошли в список из пяти-шести международных звезд, которым все премии должны доставаться автоматически. Притцкеровское жюри не сообщает имен номинантов, поэтому трудно сказать, кто составлял им конкуренцию, однако американский Союз архитекторов довольно заметно лоббировал на роль притцкеровского лауреата Майкла Грейвса (Michael Graves), одного из основателей постмодернизма. Грейвс, который уже десять лет ничего не строит и тихо профессорствует в университете, вдруг получил звание лучшего архитектора 2000 года. Однако из этого ничего не вышло. Притцкеровская премия некоторое время колебалась между награждением отцов-патриархов и звезд, но в последнее время жестко придерживается звездного принципа. Херцог и де Мерон продолжили ряд из Ренцо Пьяно (Renzo Piano), Нормана Фостера (Norman Foster) и Рэма Колхаса (Rem Koolhaas).

Охарактеризовать архитектурное лицо Херцога и де Мерона достаточно трудно. Непосредственно перед объявлением решения жюри корреспондент "Ъ" побывал в Базеле, где располагаются их бюро и десятки построек, и это было одним из самых сильных архитектурных разочарований. Такое ощущение, что Швейцария кажется им слишком красивой страной, им как-то неловко и они стремятся по возможности устрожить окружающий ландшафт для придания ему сдержанности и суховатости.

Медицинский институт в Базеле - одна из самых известных их построек. Прямоугольный. Из стекла. Стекло темноватое, без переплетов. Все держится на заклепочках. Центральный железнодорожный офис. Это здание более необычное - тоже параллелепипед, но одна стена у него художественно наклонилась, он весь не только в стекле, но и в жалюзи. Фотостудия Фрей. Это такая металлическая постройка, напоминающая гараж, только у нее сверху три небольших стеклянных куба поставлено.

То есть бараки и бараки. Правда, так кажется с любого расстояния, кроме взгляда в упор. Тут обнаруживаешь, насколько невероятно качественно сделаны все детали, какие совершенные механизмы скрываются за стеклянной кожей госпиталя, как сделаны крепления дверей, окон, какой великолеп ный металлический профиль и так далее. Чувствуется, что архитекторы приходят в восторг прежде всего от этого.

Увлечение техногенным миром - общее свойство поэтики всех притцкеровских лауреатов. Но Фостер строит очень монументальные техногенные миры, они поражают размахом и масштабом, а Колхас превращает своей игрой с техникой реальный мир в виртуальный так, что кажется, будто попал внутрь компьютерной игрушки. Никаких таких эффектов у Херцога и де Мерона нет. У них принципиально иная поэтика. Это совершенство повседневности. Очень скучные, абсолютно обыденные постройки, доведенные до такого качества сделанности, что они кажутся отчасти и нереальными. Но стоит отойти на 20 метров - и все опять в порядке, строения реальнее некуда. Это как швейцарские часы. Если их рассматривать в упор, еще лучше с лупой - уму непостижимо. А с трех метров - часы как часы, ничего особенного.

Это трудно не уважать, потому что это реальная архитектура, а не рекламный аттракцион. Но этому трудно изумиться, потому что кажется, главная задача этих архитекторов - ничем не изумлять, а делать привычные вещи непривычно хорошо. Надо отдать должное выдержанности притцкеровского жюри. Потому что дать премию таким совершенным швейцарским занудам, какими раскрученными бы они ни были,- это надо иметь мужество и выдержку.