Цвет памяти

Дизайн пространства выставки Яна Ванрита «Теряя лицо» создали архитекторы Сергей Чобан и Агния Стерлигова.

Автор текста:
Анна Мартовицкая

09 Февраля 2015

Репортаж

Дизайн

Архитектор:

Сергей Чобан

Мастерская:

СПИЧ

Выставка, открытая с 27 января в Еврейском музее и центре толерантности, проходит в рамках проекта «Человек и катастрофа», приуроченного к семидесятилетию со дня освобождения узников концентрационного лагеря Освенцим. Для одного из самых известных художников современной Бельгии Яна Ванрита эта тема является глубоко личной: многие члены его семьи пережили репрессии. В частности, родные мать и дядя художника, как участники движения Сопротивления, прошли через лагеря. И если молодой девушке удалось выжить, то ее брат-близнец вскоре после освобождения из концлагеря скончался: на память о нем осталось несколько фотографий и семейная легенда о том, как мальчиком он обожал играть на аккордеоне. Для художника образ маминого брата навсегда слился с этим музыкальным инструментом – одной из самых известных картин Ванрита является «Портрет дяди», где вместо лица изображен аккордеон. В его растянутые меха «вмонтированы» безликие барачные окна, лестница, истоптанная тысячами ног, и труба, густой дым из которой не оставляет надежд. Сейчас это полотно можно увидеть в Москве, а для авторов экспозиции – архитекторов Сергея Чобана и Агнии Стерлиговой – оно стало отправной точкой при разработке дизайна выставки.

zooming — Выставка Яна Ванрита «Теряя лицо». Фото: Данила Ремизов

Сорок живописных портретов – часть грандиозной серии «Теряя лицо», созданной Ванритом по черно-белым протокольным снимкам узников, – размещены в глухом интровертном объеме, внутренние стены которого выкрашены в темно-серый цвет, а внешние испещрены именами жертв казармы Доссин. Основной массив имен нанесен светло-серой краской, и лишь единицы выделены более темным шрифтом – смысл этого послания архитекторов очевиден: в Катастрофе сгинули миллионы, и только о некоторых из жертв сохранились хоть какие-то сведения.

В плане экспозиционное пространство представляет собой трапецию – ее боковые стороны собраны гармошкой, «складки» которой стягиваются к узкому торцу с «Портретом дяди», делая это полотно смысловым эпицентром всей экспозиции. Впрочем, был у подобного композиционного решения и другой, не менее важный прообраз: «План самого Бахметьевского гаража, в котором расположен Еврейский музей, основан на схожем принципе гребенки, и для нас было очень важно отдать своим проектом дань архитектуре Константина Мельникова», – говорит Сергей Чобан.

«Кроме того, подобная форма – идеальное средство усиления перспективы и невероятно интересный прием для экспонирования картин, – продолжает архитектор. – Заходя на выставку, посетитель сначала невольно полностью заинтригован именно центральным полотном, а расположенные по бокам лица видит лишь частично и как бы мельком. Однако по мере продвижения вдоль стен портреты постепенно раскрываются, и когда ты оказываешься внутри инсталляции, все эти лица смотрят на тебя, рассказывая каждое свою трагическую историю». Оптимально найдена авторами экспозиции и высота стен – четырехметровые ограждения визуально полностью изолируют выставку от пространства музея, многократно усиливая эффект погружения в историю, рассказываемую Ванритом.

Заключительным и, пожалуй, самым сокрушительным в смысле эмоционального воздействия аккордом становятся два детских портрета, которые архитекторы разместили на заднем торце созданного ими зала. Это гораздо более масштабные полотна (1х2 метра, тогда как все взрослые портреты выполнены в формате 40х50 см), и над экспозицией в прямом смысле доминируют. И если все лица взрослых узников – это, по большому счету, воплощенные в цвете шаблонные снимки «голова на белом фоне», то здесь запечатлены два мальчика в полный рост. Один из них – Херманн, которому от силы пять лет, – нарядный ребенок, которого привели в фотоателье, посадили на стул, дали игрушку. Лишь отсутствие вокруг него взрослых (а на полотне безошибочно угадывается, что на фотографии они изначально были) способно заронить в эту идиллическую картину нотку тревоги. Второй – его ровесник Самуил, – и его портрет также написан с фото из повседневной жизни, только изображен на нем маленький узник концлагеря. Разницу между двумя детьми посетитель улавливает с первого взгляда, буквально за долю секунды, и в этом мгновении – пропасть, отделяющая жизнь от жизни в шаге от смерти.

Выставка «Теряя лицо» продлится до 1 марта 2015 года.

09 Февраля 2015

Похожие статьи