Тезисы доклада автора на одиннадцатой научной конференции Филевские чтения

Далматов монастырь — второй по значимости после Тобольского кремля архитектурный ансамбль, возведенный за Уралом в XVIII веке. На этой стройке, длившейся более полувека, сформировалась собственная строительная артель. Как и в случае других артелей в русских регионах XVII–XVIII веков, ее мастера трудились не только в самом монастыре, но также брали подряды в других местах. Уникально то, что ни одна другая артель не работала так много вне основной стройки. В докладе впервые анализируются все постройки, документально либо стилистически связанные с работами далматовских каменщиков.

Строительство Далматова Успенского монастыря на реке Исеть в Зауралье вписывается в предпринятые Петром I масштабные мероприятия по строительству крепостей в основных сибирских городах, особенно в ее западной части. Одновременно с ним строятся кремли в Верхотурье (1698–1712) и Тобольске (1698–1717), соборы и гражданские здания в Тюмени (1700–1708), Енисейске (1709–1712), Иркутске (1702–1713) и др. Двухэтажный собор Далматова монастыря был построен в 1707–1720 годах артелью, состоявшей преимущественно из соликамских каменщиков, под руководством приехавшего из Верхотурья ярославца Ивана Борисова Сороки, затем местного подмастерья Якова Гордеева Смирных. Архитектура собора уникальна. Во-первых, нижний храм четырехстолпный, последний подобного типа на Урале и в Сибири. Во-вторых, нижний храм двусветный, что необычно: скорее всего, в Далматове первоначально планировалось возвести одноэтажный храм, а затем решение поменялось в процессе строительства. В-третьих, трапезной на втором этаже до 1771 года не было: между верхней церковью и колокольней находились деревянная паперть и гульбище: подобная композиция могла быть позаимствована из московской церкви Успения на Покровке (1696–1699, не сохранилась). Наконец, крещатое венчание на люкарнах (как в соборе в Верхотурье) уникально тем, что поставлено непосредственно на четверик, а люкарны вписаны во фронтоны (этот мотив мог быть задан оформлением ворот верхотурского кремля, ок. 1699–1703). Грандиозный комплекс монастырских стен возводился в 1713–1763 годых и так и не был завершен. Одновременно с ним строилась Никольская церковь в подмонастырской слободе (1754–1763). При определенном влиянии построек тобольской школы, храм повторял основные формы монастырского собора, причем не только пространственные (старомодные круглые апсиды и др.), но и декоративные: обрамления окон бусинами и насечкой, массивные нарышкинские наличники с коринфскими колонками, «жучковыми» фризами (четверик) и завитковыми очельями (придел), полуколонки, увенчанные пальметтами и др. Удивительная приверженность местной иконографической традиции проявилась и в самой поздней местной постройке – церкви  Рождества Иоанна Предтечи в селе Широковском (1784–1793). Небольшой храм, будучи построен примерно на 70 лет позже собора, в упрощенном и уменьшенном виде повторяет его узнаваемые формы, в первую очередь крещатое пятиглавие на люкарнах, фланикрованных волютами, а также нарышкинский декор.

В 1730-е годы темпы строительства в Далматове замедляются, что связано, вероятно, с распространением русской власти на юг и постепенной утратой монастырем оборонительных функций. Именно в это время фиксируется первая работа далматовской артели вне родного монастыря — Троицкий собор Кондинского монастыря Оби (1731–1758), построенный артелью Иакинфа Денисова Стафиева (Стахиева). Этот неисследованный памятник в декоре весьма близок далматовским постройкам, но по своей композиции вовсе не повторяет Успенский собор: в нем использована стандартная композиция восьмерик на четверике, уже опробованная в ряде соборов Сибири начала XVIII века (Верхотурье, Тюмень, Енисейск, Иркутск).

Регионом, где в наибольшей степени проявилось влияние далматовской артели, был Енисей. В его центре, Енисейске, артель Иакинфа Стахиева построила монастырский собор Рождества Христова (1755–1758, не сохранился). Его четверик, завершенный полуглавиями с окнами-квадрифолиями, был перекрыт крутым восьмилотковым сводом (как в одновременных храмах Тобольска), а по углам четверика были установлены крошечные главки на крещатых бочках. Последний мотив уникален, но его идея была почерпнута из архитектуры Далматова монастыря: бочки использовались здесь широко,  например, над карнизом трапезной Успенского собора; «вписанные» во фронтоны постаменты глав собора также могут рассматриваться как своего рода крещатые бочки. По стилистическим признакам есть возможность определить участие далматовских мастеров также в соборе Спасо-Преображенского монастыря (1735–1745), где об их работе свидетельствуют формы декора и особенно великолепного западного портала.  К кругу далматовских сооружений на Енисее и работе мастеров Спасо-Преображенского собора  нужно причислить и Воскресенский собор в Красноярске (1759–1773, не сохранился).
Наиболее дальним в географическом отношении памятником, который можно связать с работой далматовской артели, является Одигитриевский собор в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ, 1741–1785). Здесь повторена уникальная композиция завершения собора Рождества Христова в Енисейске, а также отдельные формы далматовского декора. 

Итак, мастера артели Далматова монастыря в 1710–1760-е годы соорудили целый ряд храмов в Зауралье, Западной, Центральной и Восточной Сибири. В родном Далматове, помимо грандиозного монастырского комплекса, они построили церковь в слободе, во многом повторившую формы собора. О влиянии его иконографии и стиля говорит их копирование в архитектуре небольшой церкви в Широковском. Построенный ими Кондинский монастырь не оказал никакого влияния на дальнейшую архитектуру, поскольку находился слишком далеко от центра дальнейшего строительства. Столь же изолированный поначалу собор в Верхнеудинске оказался актуальным для возникшей в дальнейшем строительной традиции. Единственным местом, где постройки далматовской артели стали неотъемлемой частью местной нарышкинской традиции, стал Енисейск. Некоторые их формы были унаследованы местной традицией барокко, ориентировавшейся преимущественно на Тобольск.