И.В. Жолтовский начал профессиональную карьеру в самом начале ХХ в., к 1917 г. он снискал репутацию наиболее радикального неоклассика, прибегавшего в своих проектах и постройках к прямым цитатам памятников античности и Ренессанса. Круг его заказчиков при этом составляли представители крупной московской буржуазии, пресса рекомендовала его как «архитектора миллионеров». Тем примечательнее метаморфоза, случившаяся с Жолтовским в первые послереволюционные месяцы. Он занял немалую должность в Наркомате просвещения, оказавшись фактически во главе всей архитектурно-строительной отрасли Советской России, и выступил в роли главного архитектурного интеллектуала. Это было бы невозможно без покровительства самого А.В. Луначарского. Дальнейшие события показывают наличие у Жолтовского и других влиятельных покровителей, позволившее ему занять и сохранять привилегированное положение «патриарха» советской архитектурной школы, избегая при этом роли «придворного» архитектора. Пожалуй, уникальность случая Жолтовского состоит в том, что творческая программа этого архитектора практически не испытывала воздействия конъюнктуры, для поддержания статуса ему почти не приходилось изменять своим стилевым симпатиям, устоявшимся ещё в 1900—1910-х гг.
Architect and Power: the Сase of Ivan Zholtovsky.
A question of the relationship between artist and customer, who holds material as well as administrative resources, is eternal and inexhaustible. Definitely, experience of the Soviet era, which is as close to us in time as possible, that is the most convenient object for studying this topic. Among the numerous plots illustrating its various aspects, the case of Ivan Vladislavovich Zholtovsky (1867-1959) stands out, because his role in the history of Soviet architecture in the 1920s-1940s was quite extraordinary.
Zholtovsky’s professional career had started at the very beginning of the twentieth century; by 1917, he has gained a reputation of the most radical Neoclassicist, who used some quotations from Antiquity and Renaissance monuments in his projects and buildings. At the same time, the pool of his customers included the top of Moscow bourgeoisie, so journalists named him as an ‘architect of millionaires’. All the more remarkable is the metamorphosis that happened to Zholtovsky in the first post-revolutionary months. He took up a significant position in the People's Commissariat of Education, being in fact at the head of the entire architectural and construction industry of Soviet Russia, and acted as the main architectural intellectual. This would have been impossible without the patronage of A.V. Lunacharsky. Further events show the presence of other Zholtovsky's influential patrons, which allowed him to occupy and maintain the privileged position of the ‘patriarch’ of the Soviet architectural school, while avoiding the role of a ‘court’ architect. Perhaps the uniqueness of Zholtovsky's case is in the fact that the artistic program of this architect practically did not experience the influence of the conjuncture: to keep his status, he almost did not have to change his stylistic sympathies, which were established already in the 1900-1910s.
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
«Большой Город» подводит итоги 2024 года: в массовой культуре, искусстве, музыке, гастрономии. В архитектурной среде он запомнится не только отдельными зданиями и событиями, но и новыми взглядами на то, как живут и меняются наши города. Подводя итоги уходящего года, «Большой Город» поговорил с архитекторами ведущих российских бюро о том, что стало главным в 2024-м и что интересного нам обещает следующий год.
Псков: тяжелая судьба генплана и интуиционная реставрация.
Рассказ о том, как при восстановлении Пскова столкнулось три градостроительные концепции от разных авторов, кто кого съел и почему город теперь так выглядит. Получается, Псков теперь – фентези.
Рассказ о том, как при восстановлении Пскова столкнулось три градостроительные концепции от разных авторов, кто кого съел и почему город теперь так выглядит. Получается, Псков теперь – фентези.
Обозреватель Павел Зельдович поговорил с теми, кто формировал современный облик Остоженки. А фотограф Михаил Розанов любезно предоставил «Снобу» свои снимки. Кроме того, в материале использованы фото старой Остоженки Бориса Томбака и одного из главных архитекторов проекта Андрея Гнездилова.
