Оглядываясь на прошедший 2018 год, мы собрали мнения архитекторов, задав вот такие вопросы:
Ваше резюме уходящему году, хорош он был или не очень, весел или скорее грустен, продуктивен или нет.
Что вы назвали бы тенденциями года – куда все идет?
Какие события вы бы отметили как важные, включая интересные постройки:
В мире
В России
В вашей мастерской
Находка года / разочарование года
Постройка года / проект года здесь и там.
Ответы, как и полагается, получились разными: короткими и развернутыми, по пунктам и нет. Заметим, не так много итогов совершенно грустных, но и полностью позитивных ждать не приходится. Нескольких упоминаний заслужили: победа «Студии 44» на WAF, завершенное здание концертного зала «Зарядье», Тюфелева роща, перезагрузка журнала «Проект Россия», выставка НЭР, ЧМ по футболу, павильон Швейцарии на биеннале. Из проектов самыми заметными оказались, не без оснований, дома на ножках от Herzog & de Meuron на Бадаевском заводе и ЖК от MVRDV на Садовом кольце, причем подчас с совершенно противоположными оценками. О благоустройстве сказано немало, но меньше, чем можно было бы ожидать. Порядок комментариев – совершенно произвольный, самое интересное может оказаться как в начале, в середине, так и в самом конце.
***
Владимир Плоткин, ТПО «Резерв»
В этом году мы закончили здание Концертного зала в парке «Зарядье», для нас это был этапный объект и очень напряженная работа.
Из построенного в мире – может быть я плохо слежу, появилось много симпатичных домов, но чего-то яркого и прорывного не припоминаю. Меня очень заинтересовало выступление Асифа Хана на Культурном форуме – какие-то вещи прямо-таки заворожили, к примеру, его супер-черный павильон к зимней Олимпиаде в Южной Корее, поглощающий 99% света; раньше я как-то не обращал внимания на его работы. Может быть, предлагаемый им синтез супертехнологий и архитектуры даст импульс для развития чего-нибудь невероятного, такого, чего не было в течение последних ста лет.
Пожалуй, разочарованием стала «Тюфелева роща»: заехал туда из любопытства, совершенно не понравилась ржавая металлическая пергола, некрасиво нарисовано, непонятно и некачественно. Хотя предвзятого отношения не было, напротив, шел посмотреть – все хвалят. Может быть все зарастет деревьями, станет лучше – сейчас они небольшие и парка как такового нет.
Новый вход в парк Горького, сделанный Wowhaus, напротив, понравился – профессионально и изящно нарисован. Их же набережная в Туле мне тоже показалась хорошей реализацией. Кстати о парках, не так давно я случайно обнаружил для себя небольшой парк «Делегатский»: нормальный урбанистический дизайн, хорошие визуальные коммуникации, большие деревья. Наверное, в таких случаях не всегда и нужен совсем уж яркий жест.
Из тенденций московского строительства последних лет – все чаще вижу размножение и, как следствие, профанирование приемов, которыми мы, в частности, увлекались некоторое время назад. То пестрые акценты, то орнаментальные паттерны – будучи не слишком умело сделаны, и применены на гигантских комплексах с очевидным упрощением, они становятся навязчивыми и раздражают, особенно когда думаешь, что в какой-то момент и сам приложил руку к распространению той или иной «моды». Случается, что приходит заказчик, обогащенный советами «продвинутых» маркетологов, с просьбой: сделайте вот так, и показывает что-нибудь из наших старых проектов… Инертность во многих вещах – вот что невесело: и на фасадах, и в планировках. В дешевых жилых домах планировки скучные, в дорогих еще скучнее – совершенно нет места экспериментам. И совершенно неясно, как изменить эту предсказуемость.
***
Никита Явейн, «Студия 44»
1. Резюме году Этот год поставил перед «Студией 44» много вызовов и вопросов, но ответов не дал и сложностей не разрешил – оставил в наследство 2019 году.
2. Тенденции Я бы сказал, что делать архитектуру теперь приходится в более жесткой и бескомпромиссной ситуации. Времена мягкости, расслабленности – в прошлом. Но нет худа без добра – зато появились правила игры, зона «игры без правил» существенно сократилась. А еще не может не радовать, что главным гарантом качественного результата вновь становится профессиональная репутация архитектора. Нашей компании это на руку.
3. События. 3.1. В мире Пожалуй, самое сильное впечатление прошлого года – Музей современного искусства Африки в Кейптауне. В трубчатой структуре бывшего элеватора Томас Хезервик вырезал крупные фрагменты, чтобы создать сложную систему из 80 галерей. Получилась удивительно мощная и выразительная архитектура. Согласен с автором, который называет ее «арочным собором».
3.2. В России Очень рад, что «архитектором года» стал Тотан Кузембаев – давно пора присудить ему это звание! Обязательно приеду на Арх-Москву смотреть его персональную выставку.
Еще хочу отметить уверенную профессиональную эволюцию архитектурного бюро «Хвоя». Их многие уже заметили по концептуальным работам, а теперь одна за другой появляются постройки – Дом у моря, Дом для двух художников, деревянный офис в Ольгино. Ребята выработали свой узнаваемый почерк, тонко чувствуют фактуру дерева. Мне приятно наблюдать за их развитием, ведь многие члены бюро – воспитанники «Студии 44».
3.3. В мастерской Завершено строительство Детского театра балета Бориса Эйфмана. Этот проект нам дался не просто. Экстерьер здания удержать в рамках нашего замысла не получилось. Но интерьер вышел очень интересным, зрительский комплекс – один из лучших среди построенных по нашим проектам и, что особенно ценно, – в интерьере удалось дойти до деталей.
4. Разочарование года Успенской церкви в Кондопоге – страшное событие, невосполнимая потеря. И одновременно, разочарование – в том, как обстоит дело с охраной памятников. Успенская церковь была взята под охрану государства стараниями Игоря Грабаря в 1918 году и ровно через сто лет в одночасье сгорела. Это шокирует: признание выдающейся ценности памятника в голодном 1918 году и его уничтожение в нашу сытую и благополучную эпоху. Национальное достояние, шедевр храмового зодчества не был оборудован автоматической системой пожаротушения и охранялся одним смотрителем...
Успенская церковь в Кондопоге: пожарные приехали слишком поздно. Фотография: Хранители наследия
5. Постройка / проект года Реставрация Дома Наркомфина под руководством Алексея Гинзбурга. Надеюсь, что этот вдохновляющий пример возрождения памятника конструктивизма создаст, как сейчас принято говорить, новый тренд в девелопменте.
Биеннале в Венеции Я не считаю случайным успех швейцарского павильона на Венецианской биеннале. Надо сказать, я с самого начала предсказывал ему победу. Да, он был «пустой», там не было архитектурных проектов. Зато была рефлексия на фундаментальнейшие темы архитектуры – неожиданный и очень интересный взгляд на вещи. И потом, в экспозиции павильона Швейцарии была цельность, которой очень не хватало российскому павильону – он был словно собран из разных кусков...
Еще в Венеции произвела сильное впечатление выставка Ренцо Пиано – своими приемами в области дизайна экспозиции, и стекло Карло Скарпа – своими художественными качествами.
"Renzo Piano. Progetti d′aqua". Fondazione Emilio e Annabianca Vedova. Venezia, 2018. Ph Studio Azzurro, 2018
WAF и победа проекта Музея блокады Студии 44 Нам очень нужна была эта победа, мы вложили в нее много мыслей, чувств, умений, нервов. Мы очень хотели победить и добились успеха. Мы участвуем в конкурсе WAF с 2013 года, и из выставленных нами проектов побеждал каждый третий – мало кто в Европе может похвалиться такой результативностью.
Музейно-выставочный комплекс «Оборона и блокада Ленинграда»
Тенденции года я вижу в размытости собственно тенденций. Нет глубоко продуманной стратегической программы развития, на которую опирались бы манифесты, тактика и краткосрочные прогнозы – и никто даже не пытается такую программу предложить.
Напротив, продолжает развиваться нигилистическая тенденция, которая нередко граничит с цинизмом всех участников процесса создания объектов. Требуемая и заявляемая социальность все чаще носит формальный характер, не имеющий отношения к сути вопроса. Диалог чиновников и профессионального сообщества идет оживленно, но нередко ограничивается пресловутым «я вас услышал», что, признаемся, не внушает оптимизма.
Набили оскомину разговоры о защите прав архитекторов, законе «Об архитектуре». Снова «новый» закон, правильные положения и высокое целеполагание. Но, к огромному сожалению, в глазах многих это – цеховые интересы, непонятные ни широким массам, ни вполне умным интеллигентным людям из других областей и совершенно не интересные заказчикам и чиновникам. С другой стороны, прятаться за банальным: «не мы такие, жизнь такая» тоже не дело – «взбивать сметану» все же стоит. Лоббизм интересов своего сообщества – дело благое и совершенно не постыдное. Хочется пожелать нам появления харизматичных авторитетных лоббистов, которых будут уважать и с чьим мнением будут считаться и в кабинетах, и на площадях.
Участие и победы наших коллег в международных конкурсах и премиях, также как и проведение международных конкурсов здесь я считаю позитивной тенденцией. Хотелось бы, впрочем, видеть в нашей стране много больше проектов, реализованных с участием их авторов, сохранивших и имя, и концепцию. Пока на ум приходит только «Зарядье», да и там концепция DS+R была ощутимо скорректирована.
3. События и постройки Из интересных для меня зарубежных построек хочется отметить завершенную в начале этого года штаб-квартиру Apple в Калифорнии, спроектированную Foster+Partners, как и многие магазины Apple по всему миру. Хотя сам Apple Park не доступен для сторонних посетителей, для публики открыт расположенный рядом с ним visitor centre – очень стильное минималистичное, функционально грамотное здание.
Кампус Apple Park – штаб-квартира компании Apple в ходе строительства
Одним из главных позитивных событий этого года в России стал Чемпионат мира по футболу, который стал своеобразным тестом для пешеходных улиц и общественных пространств городов России. Города с этим тестом справились, выдержали даже активность сверх запланированной – как, к примеру, «праздник непослушания» на Никольской. Хотя сложно сказать, стоит ли пользователям подстраиваться под благоустройство – или же благоустройству «узаконивать» сложившуюся среду. Впрочем, скорее всего, истину следует искать в компромиссах.
Из российских проектов – хочется обратить внимание на проект музея на Соловках Наринэ Тютчевой и бюро Рождественка. Здесь ландшафтно-градостроительные, объемно-планировочные и интерьерные решения составляют общий неразделимый ансамбль, решенный на едином дыхании в органичном сочетании чувства и разума.
Из важных событий для нашей мастерской могу выделить сам факт продолжающейся профессиональной жизни со всеми ее разочарованиями, рутиной и успехами.
***
Левон Айрапетов и Валерия Преображенская, TOTEMENT PAPER
1. Резюме году Одним из интереснейших событий 2018 года в России, которое поразило несмотря на то, что в нашей стране уже мало чему можно удивляться – это назначение Виталия Мутко чиновником, формирующим федеральную политику в области строительства и, естественно, подчиненной ему архитектуры. Механик-моторист судовых машин, лидер ВЛКСМ, футбольный функционер, «великий оратор», тонкий знаток спортивной медицины – такой подарок преподнесли архитекторам России наши премьер-министр и президент.
Но и это еще не все. Руководителем Минстроя стал Владимир Якушев, с 2001 по 2005 замгубернатора Тюмени Собянина, а с 2005 по 2018 губернатор той же самой Тюмени. Правовед и финансист 17 лет управляет Тюменью. Трудно было найти кандидатуру лучше.
Ужас в том, что это наши прямые руководители на годы. Они пишут для нас законы, дают разрешения на тотальный снос памятников, которые для них по понятным причинам таковыми не являются, объединяют города и области, как когда-то их предшественники разворачивали великие реки.
Путин – Мутко – Якушев – Собянин… – такова архитектурная вертикаль с 2018 года, и это, конечно, «весело», но очень-очень грустно. Ну а в остальном год вполне себе ничего. У нас, конечно, так и не появились свои Томас Хезервик, Бьярке Ингельс, Вини Маас, Том Вискомб, Ма Янсонг, зато какие у нас клёвые «Искандеры»…
2. Тенденции года Из профессионального. Недавно прочли в SPEECH талантливого архитектора Татьяны Бильбао. Цитата дословно: «… Идея об архитекторе как гении и спасителе мира – мертва. Архитектор – это прежде всего совместная работа и повышение качества жизни тех, для кого вы проектируете».
Эта «гениальная» фраза архитектора-самоубийцы (и их количество неустанно растет), которая делит мир на два времени – до 2018, где еще живо, пусть и слишком буквально звучащее «красота спасет мир», и после 2018, когда можно в онлайне со съезда «Единой России» или от мексиканской архитектурной звезды Татьяны Бильбао услышать, что …повышение качества жизни населения (тех, для кого вы проектируете) увеличилось (с нашей, естественно помощью) на … % относительно предыдущего периода, когда этим занимались эти никчемные гении – архитекторы.
И это второй ужас 2018-го. Станет ли это длинной тенденцией? В России в ближайшие годы – наверное да (смотреть «архитектурную вертикаль»). Ну а в мире? Хотелось бы надеяться, что женское чутье подвело «звездную мексиканку».
Одной из заметных тенденций стало почти окончательное формирование китайской архитектурной школы, вырастившей за два десятилетия прекрасных молодых архитекторов. Вьетнам только начинает. Рвется вперед арабский мир, пусть хотя бы и с помощью зарубежных гениев. Ну а мы пока все еще ищем собственный путь.
3. Важные события и постройки Ну, конечно, это биеннале в Венеции, WAF и другие профессиональные мероприятия. Мы поздравляем российских коллег, которые добились успехов на международных фестивалях и конкурсах. На каких-то мы побывали сами, получая награды. Например мы были в Афинах, где вручали персональную премию Архитектора года Сергею Чобану, и где наш проект получил европейский приз 2018 года. Прекрасная победа «Студии 44» на WAF. Много хороших работ и побед у молодых русских архитекторов. Мы поздравляем всех коллег.
3.1. В мире Что-то сопоставимое по значимости с Эльбской филармонией в Гамбурге или Новым Лувром Нувеля не появилось. Последний раз с параметрическим манифестом выступил Патрик Шумахер. Теперь в его руках одно из лучших бюро мира, но пока хороши лишь старые проекты в Китае и Макао.
WAF все больше и больше социализируется. Кураторы венецианской биеннале вряд ли были известны большому числу архитекторов до того, как их таковыми назначили. Да, это безусловно хорошие профессионалы, но готовы ли они были сформулировать задачу будущего… Мы пропустили оба мероприятия.
3.2. В России Главное – см. выше п.1. Ну и, конечно, реновация, стандартизация, урбанизация, комплексное развитие территории, всепоглощающее благоустройство страны (кажется, что скоро появится министерство по благоустройству – в Подмосковье уже есть ).
Интересно, кто станет министром БЛАГОустройства в стране? Вообще, когда государство начинает заниматься чем-то определенным, или на что-то обращает слишком пристальное внимание, начинает об этом заботиться, назначает министров и героев, привлекает к этому лояльных профессионалов для улучшения качества жизни… внутри что-то ежится в предчувствии беды. И, чем больше внимания, тем хуже.
3.3. В мастерской Получили сколько-то премий за предыдущее, придумали прикольное будущее, как обычно, не в Москве, как-то у нас с этим городом – не с городом конечно, а с этими, которые реновация, благоустройство, комплексное развитие… Не очень. И ведь уже очень долго это как-то.
Ну мы в Петропавловске-Камчатском, Лондоне, Швейцарии, даже для ЭКСПО-2020 для содружества арабских стран, и в Питере довольно интересный проект.
Кстати, по поводу ЭКСПО-2020. Что с павильоном России? Был ли конкурс? Кто проектирует? Кто знает? Или им тоже Петров с Бошировым занимаются?
4. Находка / разочарование О разочарованиях года уже и так слишком много сказано. Из личных – ждали более решительной архитектуры от Шумахера. Не случилось. Разочаровал и Фрэнк Гери, которого трудно узнать в его новом корпусе штаб-квартиры Фэйсбука.
5. Постройка года Пока лучше, чем от Стивена Холла по концентрации архитектурной манифестации на единицу пространства также не случилось. Ну да, это не 2018, но что с этим поделаешь? Ждем!
***
Алексей Гинзбург, Ginzburg architects
1. Резюме году
Год был тяжел, но продуктивен.
2. Тенденции Значительное увеличение объемов строительства жилых комплексов в московском девелопменте как функциональный перекос.
3. События Венецианская биеннале, конкурс на пилотные площадки реновации, в нашей мастерской – реставрация дома Наркомфина.
4. Находка года – победа музея блокады на WAF, разочарование года – решение о сносе здания киноцентра «Соловей» на Красной Пресне.
Постройка здесь – концертный зал Зарядье. Проект здесь – дома на ножках на Бадаевской набережной Херцога и де Мерона. Постройка там – Музей Виктории и Альберта в Шотландии Кенго Кума.
***
Сергей Скуратов, Sergey Skuratov architects
1. Резюме году Для нас год был очень продуктивным. Мы работали над проектом 405-метрового небоскреба в Сити, над концепцией элитного квартала в Минске. Оба проекта одержали победы в международном конкурсе. Несколько месяцев поработали, тоже после победы в конкурсе, над пилотной площадкой реновации в Царицыно. Мы внесли много изменений в наш конкурсный проект, связанных с существенной корректировкой ТЗ. Большинство из них вписалось в окончательный вариант, почти не повредив его целостности. К сожалению, от этой задачи пришлось отказаться, поскольку фонд реновации категорически настаивал на размещении уже спроектированного и прошедшего экспертизу трехсекционного 17-этажного стартового дома в озелененной зоне, которая в нашем проекте была важной частью общественной зоны, парка, будущего музея и бульвара. Никаких обид у меня нет, но в случае конфликта профессиональных интересов я счел необходимым занять принципиальную позицию. Я решил, что дальнейшее сотрудничество бессмысленно и непродуктивно и отказался от проекта, где-то уже полтора месяца назад. Ну и к тому же должен признать, что общение с госструктурами на этом уровне было для меня крайне утомительным занятием.
В остальном у нас все очень хорошо: мы строим Софийскую набережную, три небоскреба на Краснопресненской набережной, жилой комплекс на Донской, вовсю строится комплекс на Павелецкой… там впрочем мы не делали рабочий проект и возможно поэтому заказчику не удалось сохранить исторические здания; сейчас заказчик вернулся к нам с просьбой исправить ситуацию, возможно, мы восстановим разрушенное, уже как новодел, но все же. Строятся наши семь домов на ЗИЛе, заканчивается третий квартал «Садовых кварталов», в следующем году мы надеемся начать проектировать школу, будет закончена центральная зона. Начнется строительство части домов по проектам «Остоженки» и «Резерва» во втором квартале, и строительство пятого квартала – впрочем к ним я уже не имею отношения, к сожалению. Пятый квартал будет строиться по чудовищному проекту компании Homeland. Это очередная ложка дегтя г-на Солощанского, которую он добавил в проект «Садовых кварталов», перед тем как покинул «Интеко». К сожалению, он решен в том же дизайн-коде, и у людей могут возникнуть предположения, что его делал сильно уставший Скуратов…
Мы успешно прошли два архсовета: с ЖК на улице братьев Фонченко и в Сетуньском проезде. В следующем году должны начать строить дом в Николо-Воробинском переулке, рядом с Арт-Хаусом. Возможно, к нам вернется проект в Казани; строим несколько загородных домов. Сейчас в мастерской работает 60 архитекторов, увеличивать не будем. Отдыхали мало, но настроение бодрое.
2. Тенденции Ничего шедеврального, по гамбургскому счету, в России не появилось. И вряд ли появится: в силу сроков проектирования и строительства, качества самого заказа, условиям по плотности, высотности. Для того, чтобы здесь появились какие-то шедевры, должно измениться отношение к градостроительству, архитектуре и понятию профессионализма. Пока я не вижу перспектив улучшения: увеличивается объем госзаказа и плотность застройки, снижаются цены на проектирование, снижается влияние архитектурного цеха на формирование градполитики. Мнение профессионала при принятии решения заслушивается последним.
Очевидно, что цех молодеет, но профессиональный уровень при этом падает. Нет цеховой преемственности, большой разрыв между нашим поколением и молодежью. Для такого города, как Москва, катастрофически не хватает профессиональных архитекторов. Можно назвать десяток мастерских, включая мою, у которых есть пяток достоинств и десяток недостатков. Для того, чтобы посчитать реально качественные, хорошие, сделанные с надзором, постройки – и двух рук не нужно. Пределом мечтаний становится красивая концепция; молодежь хочет строить, и у них очень радужные представления о том, как работать с заказчиком и как добиваться результата. Те, кто уже попробовал, выбирают либо коммерчески-компромиссный путь, либо путь проектирования «одного дома», тиражирования одного приема в разных ипостасях. Мастерских, которые бы из проекта в проект упорно продвигались вперед и достигали серьезного уровня, в Москве, к сожалению, нет. Не знаю, может это только мне так кажется. Все, что делается в Москве – бесконечные компромиссы. И архитекторы не бойцы.
3. События и проекты Из интересных проектов – я бы назвал проект Herzog & de Meuron для Бадаевского завода, если он состоится. Идея жилой части на ножках мне нравится. Она очень новаторская, но остаются стилистические и композиционные вопросы. Я бы сделал чуть иначе, не скажу, что именно, может быть сверхтонкие стеклянные башни или что-то другое… Но мне нравится, как в этом проекте сделана реконструкция завода.
Развитие территории бывшего Бадаевского пивзавода. Изображение
Мне не нравится здание MVRDV на Садовом кольце: форма не московская, не городская, не сдержанная, нарочито провокационная, хотя, как говорят члены совета, рассказ был убедительным. Мне категорически не нравится проект бюро Захи Хадид в Екатеринбурге, я был членом жюри конкурса и голосовал против этого проекта; руководство города, как мне кажется, пошло на поводу громкого имени. Не уверен, что проект будет реализован, прежде всего в силу его немыслимой дороговизны и неуместности.
Ситуацию с эскроу-счетами я не могу прокомментировать с финансовой точки зрения, но понимаю одно: все девелоперы попадают в экономическую зависимость от банков, которые будут их финансировать. Они потеряют много свобод, много денег; судя по всему, мы семимильными шагами идем к социализму, тотальному контролю, когда все будут контролировать госбанки. На мой не слишком просвещенный в этой области взгляд, обогатятся только банки, а все остальные пострадают, может быть, и будущие жильцы тоже.
Очень понравилась выставка НЭР – очень интересная, давно не было таких выставок, видно, что ее задача – объяснить и нам, и себе, что это такое было. Даже у меня всегда были вопросы, что такое был НЭР: энергетический всплеск, связанный с оттепелью или попытка молодых талантливых людей придумать что-то свое, либо закономерность развития раскрепощенного мышления, либо попытка сделать на российской почве что-то подобное Питеру Куку и группе Archigram, или Паоло Солери. Отголоски НЭРа ведь были и в проекте Андрея Меерсона для Плато-Бобур.
В этом году у меня была архитектурная поездка в Базель и там мне понравились три вещи: две Херцога и де Мерона для Витры, а третья – новая пристройка к художественному музею в Базеле, которая недавно получила премию на Brick Awards. Потрясающее архитектурное сооружение, как снаружи, так и внутри.
Да, чуть не забыл: потрясающий дом построил Тотан Кузембаев в Клаугу Муйжа!
***
Евгений Герасимов, Евгений Герасимов и партнеры
1. Резюме году
С точки зрения результата год для нас был хороший. Мы ввели в эксплуатацию несколько знаковых объектов. Это «Европа-Сити» – большой комплекс с керамическими фасадами, совместный с бюро SPEECH проект, где мы также привлекли к работе пять молодых архитекторов, организовав конкурс. Другой важный объект – «Русский дом». Реакция людей на него очень вдохновляет, она гораздо важнее, чем реакция критики. Также мы ввели в эксплуатацию дом «Верона», достраиваем Art View House. Мы много строим, все по графику, без потрясений, компания на ходу.
2. Тенденции Я не оракул, посмотрим. Но ощущения от происходящего у меня тревожные. Тревожно от политической, экономической ситуации в стране.
3. События и постройки Ничего особенного не приходит в голову. Я регулярно посещаю венецианскую биеннале. Не могу сказать, чтобы меня что-то вдохновляло там. Общая тенденция – растерянность. Мы видим это и в политике Европы, и в архитектуре, которая является точным «срезом» общества, отражением настоящего. Есть отдельные, локальные удачи. Творчество тех, кто близок – оно и дает пищу для размышления. Например, то что делают бюро Neutelings & Riedijk или Дэвид Чипперфилд – это по-прежнему здорово.
4. Разочарование года – ситуация с музеем Достоевского. Мы создали частный фонд, собрали деньги, на благотворительной основе сделали проект музея – для города, для страны и, извините за пафос, для всего мира. Мы считаем, что Достоевский и Петербург – почти что синонимы.
Мы собрали необходимые деньги, на петербургском экономическом форуме в мае 2018 подписали с бывшим губернатором Георгием Полтавченко соглашение о взаимодействии. Но администрация города не только ничего не сделала для осуществления проекта, есть ощущение, что она противодействует, делая музей разменной монетой в своих предвыборных «играх». Намеренно затягивают время, не выделяют участок, идет процесс, который я бы назвал одним словом – саботаж. Это очень печально, но мы не опускаем руки. Не успеем к юбилею – жаль, осуществим позже. Мы уверены, что правда восторжествует, здесь ни у кого нет никаких дурных намерений, только желание сделать хорошее дело.
В городе есть не очень хорошая тенденция: превышения сметы, скандалы, растраты, уголовные дела. И есть другой пример – Новая Голландия на частные деньги. Мы бы хотели присоединиться именно к последнему примеру. При этом мы видим, как деньги налогоплательщиков собираются потратить на Музей блокады в странном месте: 2,5 га потенциального парка в том же самом Центральном районе, 6 млрд рублей, которые превратятся в 36, вместо того, чтобы развивать музей блокады в Соляном городке. А для нашего проекта мы просим всего пять соток земли.
5. Постройка года / проект года У нас – даже не знаю. Когда я смотрю на итоги «Зодчества» или петербургского «Архитектона», то для себя делаю вывод, что эти результаты очень далеки от настоящего «гамбургского счета». Тем более выборка не очень репрезентативна, так же как и на WAF. Это узкие мероприятия, которые не охватывает всю палитру. В «Зодчестве», например, не участвует Сергей Скуратов – «Зодчество» теряет смысл. В WAF не участвуют американцы или немцы. Это мероприятие для людей, неуверенных в себе, которые рвутся что-то доказать.
Мы два раза участвовали в WAF, вошли в шорт-лист. Это мероприятие придумали англичане, они играют на честолюбии архитекторов, которые участвуют за немалые деньги, чтобы друг перед другом распустить павлиний хвост. Отражают ли результаты тенденции архитектуры? Нет конечно. Сказываются они на рынке проектных услуг? Опять нет. Междусобойчик людей, которые особо ничем не заняты, причем под соусом социальной ответственности и экологичности, что смешно, учитывая, что участники живут в 5-звездных отелях, носят дизайнерскую одежду и пьют дорогое шампанское, рассуждая при этом о том, как использовать дома повторно, как помочь беженцам. Мы тоже участвуем как люди из страны, еще не уверенной в себе. Но участвуем отчасти ради «фана», и чтобы молодые коллеги потренировались.
Если мы считаем архитектуру искусством, то какие могут быть конкурсы? Кто лучше – Бах или Бетховен, Тарантино или Ларс фон Триер? Все это условность, как Оскар. Искусство – это не спорт.
Даниил Лоренц, Наталья Сидорова, Константин Ходнев, ДНК аг
1. События года для Москвы Анонсирование проектов строительства жилых комплексов от ведущих европейских бюро: MVRDV на Садовом кольце и Herzog & De Meuron на Бадаевском заводе: яркие, смелые, неожиданные для Москвы. Надеемся, что это станет хорошим примером с точки зрения разнообразия архитектурных решений и особенно для такой консервативной сферы как жилье.
2. Тенденции Благоустройство – самая позитивная вещь, которая случилась в Москве и была реализована. Речь, в первую очередь, идет о Парке Горького (детская площадка), Тюфелевой роще и Парке Зарядье. Эти пространства стали знаковыми. Кроме того, благодаря Арх-пароходу нам удалось увидеть реализованные проекты благоустройства в Казани. Стоит особо отметить, что все проекты там работают и сделаны с учетом интересов местных жителей за скромный бюджет по московским меркам, но при этом очень качественно. Здесь появились не просто благоустроенные участки, а перепрограммированные территории, наполненные жизнью и событиями, для местных сообществ. Особенно впечатляющий проект – набережная озера Кабан, где была успешно проведена регенерация природной среды и ландшафта. И еще в Туле произошли серьезные изменения в лучшую сторону. Речь идет о градостроительных проектах, реконструкции набережной, исторических улицах.
Актуальная тенденция – внимание к архитектуре и среде. Появляется все больше качественных проектов, не только в Москве, но и в стране. А это значит, что количество архитектурных бюро, которые могут делать и делают хорошую архитектуру, увеличивается, правда, не всегда проекты доходят до реализации. Но главное, что появляются новые имена с новым и свежим видением.
В мире требования времени таковы, что архитектура рефлексирует, вступает во взаимодействие с жизнью для переосмысления устоявшихся стереотипов. Отсюда появление новых разнообразных и креативных решений, связанных с образом жизни, экологией и так далее. И это очень хорошая тенденция.
В этом году также отмечаем как тенденцию большой интерес к теме «РЕ»: редевелопмент, реконструкция, реставрация. Она была в центре и архитектурных мероприятий, например, выставки «Зодчество 2018», и девелоперских, в Москве и в регионах. В этом году мы принимали участие в конференциях на эту тему в Санкт-Петербурге (Urban Space), в Уфе (РБК. Недвижимость. Тренды 2019), Казани (Рождественский саммит), Алма-Ате (CREW: Под знаком РЕ). В регионах, в отличие от столиц, тема редевелопмента еще в новинку и интерес достаточно большой.
4. Разочарования Утрата исторической ткани, несмотря на вроде бы большой интерес к теме сохранения наследия в широком смысле. К сожалению, продолжаются сносы исторических зданий, в том числе и памятников в Москве и других городах. Стоит вспомнить и нашумевшую историю в Боровске. Дело идет к тому, что замена исторической ткани на новую, например, в Москве, может приобрести необратимый характер, и город полностью изменит свое лицо. Это довольно грустное свидетельство низкой культуры отношения к Городу.
Потери года Уход Ильи Георгиевича Лежавы и Марка Мееровича. Марк – единственный человек, кто описал историю нашей архитектуры в контексте социально-политического устройства нашей страны. Он еще многое мог бы сделать, и очень жаль, что его больше нет.
Удача / тенденция года Взрывной рост образовательных проектов и платформ, начиная с архитектурных экскурсий, лекций в Музее архитектуры, «Гараже», МАРШе, открытие «Ре-школы» Нарине Тютчевой. Значимым событием стала конференция «Дворулица» новой площадки InLiberty на Рассвете и бюро «Меганом». Очень интересная и неформальная дискуссия получилась с точки зрения развития проблем города и городской периферии, концентрированная, содержательная, которая могла бы конкурировать с московским Urban Forum.
Жизнь идет, есть стремления узнавать что-то новое и в этом разбираться, совершенствоваться, а значит рано или поздно все это качественно материализуется.
Архитектурное впечатление года Здание Музея Лувра в Абу-Даби, построенного по проекту Жана Нувеля. Он открылся в конце 2017 года, а в начале 2018 нам (Наталья и Даниил) удалось его посетить. Произвел очень сильное впечатление: свет-тени, тепло-прохлада, отражения, блики, пение птиц… Лишний раз убеждаешься в том, что архитектуру надо воспринимать не только по журнальным и интернет картинкам, но и через реальные ощущения. Тем более что решения, влияющие на климат, например, которые там заложены и реально работают, чувствуешь только на месте, и они имеют не меньшее значение для здания, чем его визуальный образ.
Достижения DNK ag Три наших больших жилых проекта почти достроились и жители уже начинают обживать их. Это «Город-курорт »Май« в Горках Ленинских, »Северный« на Дмитровском шоссе и, конечно же, наш комплекс клубных апартаментов »Рассвет LOFT* Studio« в Столярном переулке. Мы с интересом следим, как наши проекты развиваются во времени и наполняются жизнью. Например, в »Северном" на первых этажах, предназначенных для стрит-ритейла, стали открываться симпатичные магазины и кафе, а в Горках жители квартир на первых этажах активно обустраивают свои крылечки и палисадники. В этом году мы выиграли закрытый конкурс и уже сделали проект на редевелопмент территории Завода электроизмерительных приборов (МЗЭП) в Москве. Так получился проект СО_ LOFT с новыми форматами жилья и community-центром. Успели поработать с регионами – спроектировали жилой комплекс для Тюмени: тоже с общественным пространством для жителей и активным благоустройством. В этой связи стоить отметить, что в регионах резко увеличилось внимание к качеству жилых комплексов. Проекты стали делать на новом уровне: учитывается фактор архитектуры и комплексный подход.
Оят Шукуров, Александра Ивашкевич, Елизавета Ларцева, Важа Маградзе, Михаил Микадзе, ХОРА
1. Резюме году Год был очень сложен по причинам экономического и социально-политического характера, однако, несмотря на непростые условия, достаточно продуктивен как в плане реализаций, так и в плане теоретической работы.
2. Тенденции Все идет к неизбежному угасанию, чтобы заново возродиться. По крайней мере, хочется на это надеяться.
3. События и постройки 3.1. В мире Вымирание белого носорога как знак все большего отрыва нашей культуры от ее естественных корней.
3.2. В России Перезапуск журнала «Проект Россия».
3.3. В вашей мастерской Работа над павильоном «Хухула» для тбилисской биеннале архитектуры.
4. Находка / разочарование Рядовой полнотелый керамический кирпич Энгельсского Кирпичного Завода (ЭКЗ) / Закрытие платформы Divisare.
5. Постройка / проект года здесь и там Штаб-квартира фармацевтической компании от Architects of Invention / Haus Hunkeler от SeilerLinhart.
Очень важным и, пожалуй, главным событием года для московской и российской архитектуры мне кажется завершение концертного зала «Зарядье» по проекту Владимира Плоткина и возглавляемого им ТПО «Резерв». Это прекрасно реализованное крупное общественное здание стало отличным завершением пространств парка, и то, что столь значимый объект реализован по проекту российского архитектора, кажется мне важным достижением. Мои поздравления Владимиру Плоткину и всей его команде!
Год был интересный. Для нас он вообще прорывной и очень богатый на события. Возможно, вообще пока самый продуктивный и яркий в небольшой истории нашего бюро. Но, если брать страну и мир в целом, то вообще хорошо, что жизнь идет, архитектура продолжается и все еще не накрылось медным тазом.
2. Тенденции В России все движется к абсолютной минимизации роли архитектора во всех связанных с ним процессах. И часто это подается как инновационное управление, инновационное проектирование, развитие современного города и эффективный девелопмент. Насколько я знаю, это именно отечественные тенденции.
3. События и постройки Архитектурный мир нашу мастерскую объединяет главное событие года – XVI биеннале архитектуры в Венеции. Нам посчастливилось на ней выступить с экспозициями «Дихотомия?» и «Великая Русская Река» для нашего национального павильона. Мне показалось, что одна из главных мыслей, которую хотели выразить кураторы биеннале МакНамара и Фаррелл – это именно ценность архитектора как художника, причем, ценность вневременная. Это несколько иной подход в сравнении с прошлой биеннале Аравены, где в фокусе была идея и польза, превалирующие над Красотой. И тем более разительно отличается от взглядов людей, так или иначе управляющих архитектурой здесь.
4. Находка / разочарование года. Эта дихотомия и есть для меня, видимо, и находка, и разочарование года.
Также к ярким событиям отнесу, конечно, Чемпионат мира по футболу. А мы для него придумали и реализовали городской кинетический арт-объект «Экран Футбола» в Парке Горького в Москве. Для нас он особенно важен тем, что мы сначала придумали этот проект, а потом уже нашли ему заказчика.
Ну, и еще конкурс Минстроя РФ «Благоустройство малых городов и исторических поселений». Наш проект для города Кукмор выиграл грант, но важен этот конкурс для нас не тем. Самое главное, что он продемонстрировал для чиновников на местах: чтобы получить деньги – нужно предоставить качественный проект, а значит, пригласить архитектора. Эта мысль ранее была недоступна большинству российских чиновников. Разгромная победа в этом конкурсе Татарстана и лично Натальи Фишман доказывает, что это единственно верный подход. Очень хотелось бы, чтобы он стал тенденцией.
5. Постройка / проект года здесь и там По одной выделить сложно. В России мне очень понравился кластер «Октава» в Туле. И по интеллигентной реновации, разработанной «Orchestra» и реализованной довольно скромно, но грамотно, и по концепции кластера в целом, и замечательного Музея станка в частности. Конечно каждый год можно называть Бродского. Не ошибешься. В этом году: башня в Цюрихе, сделанная со студентами, павильон чачечных церемоний, вилла на Архстоянии.
Там: Coal Drops Yard Томаса Хизервика и Библиотека Binhai MVRDV
Для меня главный проект, объединяющий «здесь» и «там» – это небоскреб в Манхеттене, который проектирует «Меганом». Надеюсь, что через год смогу назвать его среди лучших строящихся зданий мира.
Я вижу тенденцию к умножению «бумажных» проблем и формальных требований, не имеющих отношения к здравому смыслу – активизируются юристы и прочие люди, далекие от сути вопроса. Приходится привыкать и относиться к бумагам скрупулезнее. Меняется состав компаний на рынке, уходят многолетние коллеги-субподрядчики, появляются новые, что несет определенные профессиональные риски. Впрочем, все это скорее административные вопросы, они решаемы.
Надо быть готовым к проблемам переходного периода. Не стоять на пути у локомотива, но реагировать в рамках разумного ради защиты профессиональных интересов – без конформизма, но в рамках собственных моральных и этических норм. Должен сказать, что сейчас все, кроме архитекторов, старательно защищают свои корпоративные права, пора и нашему цеху подключаться.
Глядя на ваш список я понял, что многого не знаю из происходящего здесь и сейчас, несмотря на то что в целом стараюсь отслеживать происходящее в профессиональной сфере. Мне кажется, много интересного дает новее поколение молодых архитекторов и в целом мы «догнали»: качество архитектуры стало в Москве достаточно высоким. Речь не обязательно о больших объектах – маленькие радуют, ВДНХ например. Более того, если раньше меня работы иностранных «звезд» впечатляли настолько, что хотелось карандаши сломать, то теперь они как будто стали более предсказуемы, а наши, наоборот, активнее и многограннее.
НЭР – очень важная выставка. Сейчас роль градостроительного регулирования ничтожно мала, но градостроительная политика необходима, точечная застройка и деятельность отдельных архитекторов не могут быть основой формирования городской среды. Мы достигли многого в области благоустройства и декорирования, но с точки зрения планировочной организации – нормы держат нас по рукам и ногам. Одна из задач будущего – переосмысление градостроительных нормативов, их надо приблизить к действительности, поскольку идеальная схема не позволяет достичь того пространственного и экономического эффекта, к которому мы стремимся и которого требует жизнь. Надеюсь, что 2019 год принесет какое-то переосмысление нашей деятельности и наших отношений с министерством строительства.
***
Вера Бутко и Антон Надточий, ATRIUM
Основной итог, на наш взгляд, состоит в том, что звездные иностранные архитекторы начинают действительно что-то у нас строить, причем все проекты как на подбор интересные и небанальные: университет бюро Herzog & de Meuron в Сколково уже построен, их же ЖК на Бадаевском в активной стадии проектирования, дом MVRDV на Садовом кольце продается, Технопарк Сбербанка бюро Захи Хадид строится, офисное здание Нормана Фостера в Екатеринбурге достраивается. Если раньше всех этих звезд приглашали исключительно для имиджа, а итоговый проект, по сути, не имел к ним никакого отношения, то сейчас ситуация меняется. И это создает уникальный прецедент и повышает планку российской архитектуры в целом, ведя ее к качественному росту: если эти проекты на выходе будут удачными, то заказчики поймут, что усилия и средства, вложенные в архитектуру, окупаются. Для российских архитекторов это тоже очень важно, потому что они также смогут предлагать более смелые проектные решения, которые, в свою очередь, будут развивать и строительную отрасль.
С другой стороны, в Европе проектов, по уровню подобных тем, что заявлены в России, сейчас совсем немного. И очень может быть, что в скором будущем именно Москва станет европейской Меккой современной архитектуры.
Лично для нас год тоже был удачным и продуктивным. Уже сейчас можно констатировать, что состоялся «Символ» – значимый и заметный проект для Москвы: на стройплощадке заканчивается отделка наших зданий и строится уникальный автомобильно-пешеходный мост. Открылись сразу три наших объекта: школа «Летово», которую мы проектировали вместе с Atelier PRO, школа BROOKES, в которой мы отвечали за интерьерные и ландшафтные решения, и гостиница Sheraton в Краснодаре. Участие в открытых и закрытых конкурсах привело нас к еще более значительному расширению границ и созданию проектов для Казахстана и Грузии. Этому в том числе поспособствовала наша стратегия делать ставку на молодежь: с каждым годом мы берем все больше практикантов и стажеров, в 2018 через мастерскую их прошло около 40, многие остаются и активно включаются в работу.
И последнее событие, которое нам хотелось бы отметить, – перезапуск журнала «Проект Россия», за который мы очень болеем и в свете произошедших изменений концепции рассматриваем его как перспективную платформу для профессионального диалога и еще один инструмент продвижения качественной российской архитектуры.
1. Резюме году Год был для активный и очень быстрый, буквально промчался: кажется, еще вчера сидели с коллегами на сессии стратегического планирования – и вот уже пора подводить итоги.
Для нас были важны элементы международного признания: мы представили проект на WAF, наш проект – Печерской международной школы – на премию Миса ван дер Роэ.
Из профессиональных контактов – мы начали работать на североамериканском пространстве, буквально несколько дней назад я вернулся с обсуждения с американскими партнерами, эту работу мы надеемся представить в первой половине следующего года.
2. Тенденции Уменьшаются окна и увеличивается стена. Это тенденция мировой архитектуры, следствие реакции и на опасность терроризма, и на возможность общественных катаклизмов. В архитектуре есть два полюса: стеклянный дом Филиппа Джонсона – и средневековая крепость с узкими бойницами. Так вот, современная архитектура двигается от абсолютно прозрачной архитектуры нулевых, периода глобализации и новых возможностей – в другую сторону. Сейчас время протекционизма, в архитектуре это культ стены, но это очень плодотворное время, потому что в стене, фактуре можно сделать не меньше, а может быть и больше интересных вещей.
3. В мире Биеннале и экспозиция Ватикана. Это новая за несколько десятилетий попытка актуального теологического осмысления архитектуры.
Печерская международная школа
Архиматика
3.1. В России WAF и победа «Студии 44».
3.2. В мастерской Открытие гимназии А+. Это школа, в которой нам удалось реализовать концепцию эстетического образования, в которой и стены, и потолок, и фасад, и крыша, и деревья во дворе – учат.
4. Разочарование – пожар в школе искусств Глазго. Находка – павильон Швейцарии на биеннале, чьи авторы показали пустоту в разном масштабе.
5. Постройками года я бы назвал две завершенные сейчас работы Захи Хадид: подмосковную виллу в Барвихе и гостиницу в Макао. Она хорошо выглядит на контрасте в новыми проектами бюро: при ее участии было больше интуитивности, а сейчас они сводят ее к какой-то чрезмерной логичности.
1. Резюме году В 2018 г. бюро Wowhaus исполнилось 10 лет, это был одновременно интересный год и год напряженной работы. Летом мы завершили масштабный проект ревитализации центра Тулы и строительства новой Набережной. Это был серьезный вызов, мы работали в сжатые сроки: от планирования до сдачи объекта прошло немногим больше года. А вот на открытии набережной как раз было весело: пришли, похоже, все жители Тулы, и отзывы, которые мы слышали в толпе, были очень теплые. Люди приняли и набережную, и будущий квартал музеев, и площадь. Мы рады, что этот проект был, и очень рады, что мы его закончили! Как раз тот случай, когда вкладываешь много сил и получаешь отличный результат. Также в 2018 году мы активно занимались образовательной деятельностью, делились и продолжаем делиться накопленным опытом. Похоже, наш совместный курс с МАРШем по проектированию общественных пространств станет ежегодной трехмесячной программой.
Региональные проекты В этом году к нам стали чаще обращаться представители других городов России. Пока это больше обсуждения и разговоры, но и это здорово. По-моему, очевиден общественный интерес к градостроительному развитию регионов, к приспособлению городов для жизни. Как пример – конкурс проектов городской среды в малых городах и исторических поселениях, где участвовало много молодых архитекторов со всей России, показавших интересные проекты, а главное – получивших средства на их реализацию.
Преобразование крупных столичных музеев Об этом почему-то мало говорят, но тренд очевиден: сейчас в Москве параллельно идет реконструкция сразу нескольких крупных музеев. Во-первых, проект здания Новой Третьяковки Рема Колхаса и новый корпус, который строится на Кадашевской набережной. Также сейчас ведутся работы сразу в нескольких малых музеях Третьяковки. Во-вторых, в разгаре преобразования в Пушкинском музее. В-третьих, на финишную прямую выходит реконструкция и обновление Политехнического музея. Раньше такого количества культурных инициатив и такой активной жизни вокруг столичных традиционных музеев мы не наблюдали. Если добавить к этому списку Музей «Гараж», у которого не за горами открытие второй площадки, и Центр современной культуры фонда V-A-C, то очевидна ставка на программу развития города, как центра культуры. Похожие процессы происходят, на мой взгляд, и в Петербурге (Музей Железных дорог).
Реконструкция набережной реки Упы, Тула. 2017-2018
Наследие ЧМ Помимо крупных спортивных сооружений, которым теперь, по традиции, нужно придумать, как генерировать прибыль, Чемпионат мира привнес в наши города интерес к времяпрепровождению на улицах города. Все пешеходные зоны и общественные пространства, наконец, были испытаны на прочность и соответствие. А, например, в Самаре, где мы проводили семинар, ЧМ дал толчок развитию центра, хотя стадион находится окраине. Улица Куйбышева, бывшая главным местом сбора футбольных болельщиков, после окончания ЧМ еще на 2,5 месяца оставалась пешеходной в выходные дни. Такое решение власти города и региона приняли по просьбе жителей Самары, воодушевленных царящей на исторической улице атмосферой праздника. Люди увидели, как можно жить; знают, что для этого нужно что-то делать; и даже знают – что.
Осознание реки В последние годы тема реки, ее наличия в городах, ее важной рекреационной функции, была в особом фокусе внимания. В 2018 про реконструкцию московских набережных заговорили во всеуслышание. Не только в Москве, по всей стране мы можем наблюдать тренд повышения ценности рекреационных пространств, и прежде всего – прибрежных территорий, что не может не радовать. Тем более тема реки – одна из любимых в Wowhaus; на нашем счету целых три набережные: Крымская набережная, новая Набережная в Туле и Шелепихинская набережная, которую мы также сдали в 2018 году.
Предоставлено Renzo Piano Building Workshop (RPBW)
Центр современной культуры фонда V-A-C в бывшей электростанции ГЭС-2.
Честно говоря, мне сложно выделить какого-то отдельного автора или проект. Хочу в общем отметить, что в России, а точнее в Москве, архитектурная жизнь, несмотря на спад в экономике, развивается довольно интенсивно. Хотя строительная отрасль сейчас явно не на подъеме, у нас, по-прежнему, появляются новые интересные проекты, в том числе зарубежных авторов мирового класса. Девелоперы готовы привлекать серьезные силы и к проектированию среды (Тюфелева роща, площадка Салют). Кроме того, обороты набирает конкурсная система: пожалуй, в этом году, мы участвовали чаще, и конкуренты были сильнее и разнообразнее, чем в прошлых.
Как ни странно, на сегодняшний день Россия вписалась в концепцию развития мировой архитектуры. Наши архитекторы, конечно, редко строят на Западе, но международные звезды постепенно появляются на местной площадке.
1, 3. Я для себя отметил два ярких события, одно универсальное, другое в большей степени профессиональное.
Первое – Илон Маск запустил в сторону Марса красный автомобиль с чучелом астронавта и музыкой. В наше расчетливое и коммерциализированное время вдруг делается необъяснимый жест, чистый прикол, над реализацией которого воодушевленно работало много людей. И несколько миллиардов человек смотрели как оно летит мимо земли… По-моему это было очень здорово, я смотрел с огромным удовольствием, представлял себя на месте этого космонавта. Шикарно, понимаете, что автомобиль открытый, летний, с музыкой. Нескоро мы еще увидим автомобиль в космосе.
Второе яркое для меня событие – выставка НЭРа. Что их сближает? – Пятьдесят лет назад, в 1959 году, группа молодых людей собралась и придумала город будущего. Тогда это уже было возможно, раньше нет – недавно я прочитал книгу Валерия Фрида «Записки лагерного придурка», она том, как в 1944 или 1945 году группа молодых людей собирается на Арбате, о чем-то говорит, – и их всех посадили. Прошло десять лет и в 1959 никого не посадили, наоборот, они сделали дипломы, книги и так далее.
Итак, что сближает эти два события: там есть Илон Маск, а здесь был Гутнов. На выставке есть книжка, которую Гутнов написал в девять лет, он уже тогда придумал город будущего. Потом он организовал группу людей – это не умаляет значения Лежавы или Бабурова, но все-таки понятно, что кристаллизатором был Гутнов – без него явление бы вообще не состоялось. Мне кажется, в обоих случаях становится ясна роль личности. В нашей сегодняшней жизни не хватает личностей, вокруг которых собираются люди и что-то происходит.
Что касается проекта НЭР, то пятьдесят лет назад он был запущен на орбиту и теперь вернулся к нам, как комета, в виде такого яркого события, как эта выставка, которая кажется мне значительным событием нашей профессиональной жизни.
Буквально повилять на нашу сегодняшнюю жизнь НЭР, конечно, никак не может. Все это было про будущее, народ в 1950-е – 1960-е годы жил не столько реальной жизнью, которая была вокруг, сколько будущим. Вера в будущее закончилась где-то в 1970-е, люди начали жить той жизнью, которая есть. Сейчас идеи будущего нет совсем. Оно либо выглядит достаточно пессимистично, либо его перспектива короткая: ближайший отпуск, например. С точки зрения пятидесятилетней давности будущее должно было наступить в 2000 году. Мы уже 18 лет живем в будущем, будущее оказалось совсем не таким, каким его тогда видели. Думаю, что картина, нарисованная в 1950-е годы, нужна нам как критерий, который поможет осознать настоящее, взглянуть на него под каким-то непривычным углом.
4. Находка / разочарование Я пессимист и начну с разочарования. Нашу профессию все больше загоняют в угол, все легче обходиться без архитектора. Все, что нам остается – это разрисовывать фасады сундуков, которые строятся. Без архитекторов обходятся, когда определяют – что, где, как сколько, в каких параметрах строить, а ведь это самые существенные вопросы, дальше начинается украшательство решений, принятых людьми, которые и к урбанизму, и к архитектуре имеют весьма отдаленное отношение.
Находки… Не могу ничего отметить. Если говорить о нашей работе – ее много, жизнь кипит. Потом, позже, поймем, что мы делали и может быть, даже сможем себе объяснить, зачем.
