Москва, 2013: новая идеология?

Если говорить очень коротко, то самое поверхностное сравнение сегодняшней ситуации с практикой еще совсем недавнего периода заставляет вспомнить известные размышления  Владимира Паперного о «культуре 1» и «культуре 2». Обе модели встречаются в разные времена и на разных широтах, но ассоциируются, в первую очередь, с опытом СССР. «Культура 1», в противоположность «культуре 2» - это воля к новаторству, открытость для дискуссий, акцентирование вопросов функциональности, интернационализм, глобальность мышления, и, не в последнюю очередь, ставка на молодость как естественную антитезу косности и архаике. Получается, конечно, не все, не сразу и не всегда, но время, когда лучшие из российских урбанистов, начиная с В.Л. Глазычева, демонстративно отказывались работать с Москвой, явно осталось в прошлом

Известно, что профессиональное кредо действующего главного архитектора сформировалось, прежде всего, в годы его совместной работы с Сергеем Чобаном в качестве соруководителя проектного бюро SPEECH. Ключевые постулаты общей для двух мастеров «корпоративной философии» внешне, может быть, и не слишком оригинальны, но очень значительны и амбициозны по самой своей сути. Процитируем некоторые из их высказываний, сделанных недавно, в мае-июне 2013 г. 

Основные проблемы с развитием нашего мегаполиса, начались, по мнению С.Кузнецова, во второй половине XX столетия, с массовым возведением огромных и безликих микрорайонов. Задача сегодняшнего дня, утверждает Сергей Олегович, - в возвращении городу сомасштабности человеку и в индивидуализации облика каждого уголка старой и новой Москвы . 

«Я не теоретик, - говорит Сергей Энверович Чобан, -  но для меня важно построить такой город, в котором я сам бы хотел находиться. Задача простая, но ни одним из современных зодчих до сих пор не решенная. <…> Для меня в градостроительстве точка отсчета – человек, а не вид с птичьего полета. Идти надо снизу, а не сверху».  

А еще никак нельзя забывать простую и очевидную истину: «люди не хотят видеть свой город постоянно и, особенно, тотально меняющимся». Конечно, знаковые изменения в его привычном облике не только неизбежны, но и, в большинстве случаев, совершенно необходимы, однако главным правилом деятельности градостроителя должен быть принцип «не навреди». По словам С. Чобана, для качественной современной архитектуры нужна столь же качественная историческая среда. Классический пример – испанский Бильбао, где отлично сохраненные старинные улицы и площади стали великолепным контрастным фоном для ультрасовременного Музея современного искусства, возведенного по проекту Фрэнка Гери. В сегодняшней Москве «Бильбао-эффект» невозможен – подобный «яркий взрыв» в городской среде только подчеркнет, что сама среда пребывает далеко не в лучшем состоянии.  

Прежде чем вживлять в ткань города качественные, но инородные дополнения, нужно лечить и вылечить сам его организм, состоящий из множества фрагментов, доступных для восприятия отдельного человека. «Нужен город с человеческим лицом, с узнаваемостью и индивидуальностью во всех деталях» - это уже слова С. Кузнецова. Совершенно необходимо, говорит главный архитектор, полностью избавиться от инерции создания гипертрофированных пространств обезличенных микрорайонов.

В два постсоветских десятилетия погоня за количеством квадратных метров, сопряженная с полным равнодушием власть имущих к урбанистике как науке и искусству, не только никуда не исчезла, но и усилилась. К прежним излишне прямолинейным благим намерениям высших сановников обеспечить население отдельным жильем, не потратив ни одной лишней копейки на «украшательство», добавились расчеты коммерческого характера. Между тем, подчеркивает C.Кузнецов актуальный европейский и мировой опыт совершенно иной. 

Практически везде идут поиски оптимальных пропорциональных соотношений объектов застройки с шириной улиц и размером внутридворовых пространств. Во всех мировых столицах давно стал нормой творческий подход не  только к каждому комплексу массовой застройки, но и к каждому отдельному дому. И хотя отнюдь не только у нас доступное жилье по-прежнему возводят в основном из панелей, проблема, по словам главного архитектора столицы, «в головах, а не в материале».  

Отдельная тема – озеленение, воспринимаемое большинством российских девелоперов и чиновников как чисто бумажная категория, связанная преимущественно или даже исключительно с бюрократической отчетностью, в лучшем случае, как поверхностная дань экологической моде . Возможно, переломить ситуацию поможет пример проектируемого в настоящее время неподалеку от Красногорска микрогорода «В лесу». Название комплекса говорит само за себя. Выступившее в качестве генерального проектировщика бюро SPEECH привлекло к разработке архитектурного решения отдельных входящих в него кварталов и зданий партнерские творческие команды – ТПО «Резерв» во главе с Владимиром Плоткиным , немецкие архитектурные фирмы Asmann Salomon и Langhof, а также австрийского архитектора Мандреда Ортнера (Manfred Ortner) и английского архитектора Уилла Олсопа (Will Alsop)  

Первоисточник этой непривычной в России схемы разделения труда совершенно очевиден - совсем недавно, на рубеже тысячелетий подобным же образом регенерировались жилые кварталы в центре Берлина. Все дома очень разные, каждый из кварталов имеет собственный оригинальный облик, но разнообразие в деталях органично сочетается с единством объемно-пространственного решения комплекса в целом. 

Здания сгруппированы по периметру относительно небольших дворов. Плотность и общая структура застройки соответствует параметрам, привычным для домодернистских исторических районов крупных и средних европейских городов.  Сходство усиливается и подчеркивается конфигурацией общественных пространств микрогорода – их прообразом стали традиционные площади XIX века. Есть, однако, и принципиальное отличие. Свойственное современному градостроительству интенсивное освоение подземного пространства позволило убрать с глаз долой автомобильные парковки, поэтому общее количество зеленых насаждений здесь  действительно почти как в лесу. 

При всей своей необычности, микрогород «В лесу» - это комплекс жилья эконом-класса. Примерно так, по идее столичного главного архитектора, должны будут выглядеть новые селитебные районы на территориях, недавно присоединенных к главному российскому мегаполису. Они будут яркими, многоцветными, c относительно  мелкой деталировкой фасадов. Нюансированная детализация очень характерна для всех главных построек бюро SPEECH последнего времени. И С.Чобан, и C. Кузнецов не раз декларировали, что по-настоящему качественная архитектура обязательно должна быть рассчитана на долгий процесс вглядывания и всматривания, что она невозможна без самого внимательного отношения к облику оконных переплетов и дверных ручек.

Очень давно, в те времена, когда было принято тщательно отделывать наличники и прочие резные детали, примерно так  строили и в нашем отечестве. Образцы горделивого демонстрирования плотничьего мастерства и по сей день можно встретить в отдаленных деревнях, но в целом привычка к культивированию подобного рода «мелочей» в России давно утрачена. В сегодняшней Европе в этом отношении тоже, мягко говоря,  далеко не все идеально, однако именно теперь, в начале XXI века, ситуация стала меняться – и опять же, в первую очередь, благодаря примеру хорошо знакомого основателям SPEECН объединенного Берлина. 

Известно, что одним из главных теоретических постулатов масштабной реконструкции немецкой столицы было провозглашено возрождение старинной культуры  филигранной работы архитектора с микроуровнем городской среды. Приглашение берлинского урбанистического гуру Ханса Штимманна к активному экспертному участию в архитектурной жизни Москвы далеко не случайно. Это общепризнанный мировой авторитет, к каждому слову которого есть резон очень внимательно прислушиваться, тем более, что, судя по близкой родственности концепций, основателей SPEECH можно с полным основанием считать его учениками. 

Интерес С. Чобана и С. Кузнецова к возможности переноса штимманновского опыта на российскую почву возник не вчера.  В 2004 г. партнер   SPEECH, базирующаяся в Берлине компания  Nps Tchoban Voss, совместно с Архитектурным бюро «Остоженка» под руководством Александра Скокана разработала общую концепцию и генеральный план клубного жилого квартала «Грюнвальд» в поселке «Заречье» на 7-м километре  Сколковского шоссе. По инициативе С.Чобана фирма-девелопер  поручила разработку отдельных типов домов внутри инновационного комплекса целой команде проектных мастерских. Вместе с «Остоженкой» и SPEECH в состав консорциума вошли архитектурное бюро «Антон Мосин и партнеры», работавшее совместно с  «Проектом Меганом» во главе с Юрием Григоряном, а также немецкая частная студия Assmann Salomon. Два типа грюнвальдовских жилых зданий спроектировали сами генеральные проектировщики. Создание этого небольшого, но очень важного для российской урбанистики градостроительного образования стало одной из первых совместных работ двух основателей SPEEСH. 

Эксперимент оказался удачным. К 2010 г. мини-город был возведен без существенных отклонений от замыслов авторов. Уже само по себе это обстоятельство можно считать достижением. В отделке домов был использован натуральный камень (доломитизированный известняк), хотя не обошлось и без нового поколения панелей. Хотя по уровню типизации комплекс вроде бы ничем не отличается от стандартного микрорайона, высокая плотность застройки и ее сниженная этажность в сочетании с программной контрастностью  архитектурно-композиционных решений делают «Грюнвальд» образцом для всех, кто желает качественных изменений в облике вновь создаваемой городской ткани.

Следующим, гораздо более фундаментальным, шагом на том же пути стала многолетняя эпопея с разработкой и все еще далекой от завершения реализацией проекта «Садовые кварталы».  В 2006 г. было принято решение о преобразовании территории бывшего завода «Каучук» в районе Хамовники. Там, фактически в центре Москвы, берлинская модель имплантации новой застройки в живой объемно-планировочный каркас исторического города оказалась особенно уместной. Роль автора мастер-плана и главного организатора многоступенчатого творческого процесса на сей раз взяло на себя архитектурное бюро Сергея Скуратова. 

Команда SPEECH участвует в работе над комплексом вместе с другими проектными фирмами, в том числе двумя партнерами по «Грюнвальду» - «Остоженкой» и «Проектом Меганом».   Сложившийся и сработавшийся «концерн» дополнили ТПО «Резерв» Владимира Плоткина, «А-Б Студия» под руководством Андрея Савина и «Бюро 500»  во главе с Михаилом Куренным. С самого начала будущие «Садовые кварталы» анонсировались как уникальный градостроительный комплекс, которому предначертано стать представительной живой «экспозицией» взаимно дополняющих друг друга работ лучших московских архитекторов начала XXI  века. Напомним, что концепция целенаправленно создаваемой по единому замыслу и при этом программно разнообразной новой городской среды в старом историческом контексте как грандиозной «выставки» произведений знаменитостей возникла еще в восьмидесятых в Западном Берлине.  

Район бывшего завода «Каучук» исключительно важен в контексте города в целом – он расположен на оси МГУ – Лужники - Храм Христа Спасителя - Кремль. Район Хамовники имеет давнюю историю. Когда-то он был средоточием дворянских усадеб. Память об этом давнем периоде должен увековечить  обширный водоем, «новодел» пруда, вырытого еще в петровские времена и украшавшего родовое имение князей Трубецких около двух столетий. Искусственное озеро с почти прямоугольным контуром становится ключевым ландшафтным акцентом нового многосложного ансамбля. По периметру водного зеркала, отражающего жилые дома-башни, расположится главная площади «Садовых кварталов». Формируемое общественное пространство задумано как знаковое место на карте Москвы, сопоставимое по своему значению с районами вокруг Чистых и Патриарших прудов.

Единственное сохраняемое на территории комплекса историческое здание – это дом заводоуправления, возведенный в 1916 г. по проекту Романа Клейна, автора Музея изящных искусств на Волхонке и архитектурного оформления Бородинского моста. Больше о заводе «Каучук» не должно напоминать ничего. Результатом длительной производственной деятельности внедренного некогда на зеленую окраину старой Москвы химического предприятия стало сильнейшее загрязнение почвы.  Грунт под «Садовыми кварталами» пришлось рекультивировать до глубины 4,5 метра.  Теперь на этой территории не будет даже привычных автомобильных выхлопов – перемещение всех личных транспортных средств, исключая велосипеды,  запланировано исключительно под землей. 

При общей площади осваиваемого и застраиваемого пространства в 13 гектаров 4 гектара «переформатируемого» фрагмента Хамовников отводятся под зеленые насаждения. Плотность застройки комплекса достаточно высока – здесь будет построено 40 зданий самого различного назначения с преобладанием жилья.  Да, это высокодоходная элитная недвижимость, но и с точки зрения высших соображений урбанистической стратегии все совершенно правильно – Центральный административный округ остро нуждается в снижении предельно густой концентрации офисов и  прочих рабочих мест. Планировочная структура нового урбанистического образования весьма традиционна –  в ее основу положена композиция из нескольких замкнутых дворов, соединенных бульварами. Это не произвольный выбор, а продуманное вписывание в контекст окружающей городской среды – подобным же образом структурировано пространство вдоль Фрунзенской набережной, эталона репрезентативной застройки середины XX  века. Пешеходная трасса, пересекающая «Садовые кварталы» с севера на юг прокладывается на месте утраченного около ста лет назад переулка Малые Кочки. Малозначительное, на первый взгляд, частичное воссоздание  исторической планировки лишний раз подчеркивает концептуальную связь реализуемого московского проекта с Берлином Ханса Штиммана.  

В соответствии с разработанным мастерской С.Скуратова локальным градостроительным регламентом, получившим название дизайн-кода, основным материалом наружной отделки фасадов всех зданий «Садовых кварталов» избран кирпич. Это соответствует традициям места – когда-то, в XVII столетии, в центральной части Хамовников располагались небольшие фабрики для клеймения кирпичей державным двуглавым орлом. 

Общий тон задает архитектурное решение сохраняемого особняка заводоуправления работы Р.Клейна. Знаменитый мастер эпохи модерна облицевал  свою постройку темным кирпичом четырех оттенков, добавив для контраста декоративные вставки из светлого камня и штукатурную рустовку. В отделке современных построек, согласно скуратовскому дизайн-коду, допускается большее количество нюансов, но количество предпочтительных вариантов цветовой гаммы тоже очень ограничено  - их должно быть не более восьми.  Во всех зданиях комплекса предписано варьировать тон кирпичной кладки стен от очень темного до светлой терракоты. Везде используется только высококачественный, но внешне относительно неброский европейский кирпич – немецкий клинкерный и голландский или бельгийский ручной работы. 

Облицовка внутридворовых фасадов значительно репрезентативнее и гораздо более индивидуализирована. При ближайшем рассмотрении очень далекие от  какой либо стилизации постройки этого обитаемого «музея современной архитектуры» должны ассоциироваться со «старорежимным» качеством и долговечностью.  В отличие от физически устаревающих в течении жизни одного поколения железобетонных образцов классического модернизма,  эта архитектура ориентирована на века. Остается добавить, что программа «вызова столетиям» - неотъемлемая составная часть градостроительной политики, подробно сформулированной в выступлениях главного архитектора г. Москвы С.Кузнецова.

Вернемся к «Садовым кварталам». Строгая регламентация касается не только облика отдельных домов, но и всего ансамбля в целом. Рекомендуемые параметры максимальной площади остекления фасадов, равно как и общего характера объемно-пластического решения в разных  частях  комплекса очень отличаются. Разработавшая дизайн-код мастерская С.Скуратова изначально планировала получить статус генерального проектировщика, однако компания-девелопер решила по-иному. В результате по-настоящему слаженной работы созвездия ведущих архитектурных фирм столицы не получилось. В одном из интервью порталу Архи.Ру С.Скуратов горько посетовал, что некоторые из «очень достойных и талантливых» авторов отдельных проектов не стали соблюдать заранее оговоренные условия и сделали свои дома «ярче и выразительнее, чем того требовала общая архитектурная композиция». Чтобы исправить ситуацию, скуратовское бюро взялось за переделку уже принятых к реализации собственных работ – поскольку изменился контекст, нужно было найти новые архитектурные решения, гармонизирующие среду. 

По оценке С.Кузнецова, предварительный общий  результат этого градостроительного эксперимента далеко не бесспорен: в «Садовых кварталах» не созданы полноценные улицы, есть много вопросов по организации пешеходных и транспортных потоков и в целом по планировке района. К тому же, речь идет об очень специфическом, создаваемом почти с нуля, элитном кластере города. В зоне традиционной жилой и общественной застройки исторического центра Москвы этот опыт неприменим, да и по всей территории города очень важно не допускать  слишком ярко выраженных контрастов между «богатыми» и «бедными» комплексами застройки.

Свое понимание о том, как надо работать в пределах Садового кольца бюро SPEECH наглядно продемонстрировало в мастер-плане реконструкции квартала №270 в районе Сретенки. В 1920-х годах там находился впоследствии снесенный Ново-Сухаревский рынок, от которого ныне осталось только конторское здание, возведенное по проекту Константина Мельникова.  По замыслу С.Чобана, C.Кузнецова и их коллег уцелевший памятник становится композиционным центром небольшой внутриквартальной площади. На месте пустырей строятся автор ские современные дома c контекстуально обусловленными параметрами высотности и общего пропорционального строения. Особой тщательностью отличается проработка зонирования общественных пространств и размещения дорожно-транспортной сети. Схема генерального плана квартала основывается на результатах историко-культурного исследования, проведенного Мастерской № 20 «Моспроекта-2» и градостроительных рекомендаций Мастерской № 4 того же института. В проектировании отдельных зданий приняли участие ТПО «Резерв» (Владимир Плоткин) и архитектурное бюро «Venko» (Ольга Фридлянд). 

После смены руководства Москомархитектуры основное ядро ведущих архитекторов и проектных бюро столицы с успешным опытом совместной работы составили единую команду, активно формирующую новый курс в развитии мегаполиса. Назначенный весной 2013 г. главным архитектором  НИиПИ Генпплана Андрей Гнездилов ранее был вторым лицом в АБ «Остоженка» и, соответственно, деятельным участником проектов «Грюнвальд» и «Садовые кварталы». Немало давних партнеров и единомышленников и cреди членов сформированного в феврале Архитектурного совета при главном архитекторе: от А. Гнездилова, Ю. Григоряна и С. Чобана до общего вдохновителя всех локальных московских градостроительных начинаний последних десяти лет Ханса Штимманна. 

По решению городского руководства Архитектурный совет столицы наделен функциями «оперативного и гибкого реагирования на возникающие проблемные вопросы». Главная задача этого совещательного органа – публичное, открытое и гласное вынесение вердикта о степени соответствия каждого нового объекта городского значения задачам качественного функционирования и развития мегаполиса как единого организма. С 1 июля все новые строительные работы в столице считаются законными только после получения застройщиками свидетельств об утверждении архитектурно-градостроительного решения (АГР). Де-факто рекомендации Архитектурного совета по пересмотру того или иного проекта никто не оспаривал и раньше.

Как и следовало ожидать, такой поворот событий вызвал самую неоднозначную реакцию в профессиональном сообществе. В интернете возникла оживленная дискуссия. Наиболее  темпераментно против новых полномочий столичного главного архитектора и его советников выступил известный историк советской архитектуры середины ХХ века Дмитрий Хмельницкий. С его точки зрения, речь идет о «художественной цензуре сталинского образца», совершенно несовместимой с теми европейскими градостроительными правовыми нормами, на основе которых осуществлялись, среди прочего, и штимманновские преобразования в Берлине. С другой стороны, новый директор НИиПИ Генплана, недавняя сотрудница Билла Гейтса Карима Нигматуллина спокойно и уверено декларирует, что «нет таких западных порядков, которые нельзя внедрить здесь», в Москве. Дело здесь все-таки явно не в генетических традициях российского чиновничества и тем более не в политической конъюктуре. 

Судя по всему, неожиданное «диктаторство» С.Кузнецова  и его единомышленников из Архитектурного совета – продуманный выбор, основанный на исповедуемой ими градостроительной идеологии и анализе существующих реалий. По словам C. Чобана, «говоря о российской действительности, надо все время спрашивать себя: ты лечишь ту среду, которая почти смертельна больна, или же ты наносишь ей еще один удар, который выглядит эффектно, но ничему не помогает». Как показывает пример «Садовых кварталов», вносить диссонанс в городскую ткань могут даже самые высокопрофессиональные постройки, а детально продуманные регламенты иной раз воспринимаются  заказчиком не более чем как пустая бумага.  Именно поэтому последнее слово должно принадлежать синклиту экспертов, способных оценить всю градостроительную ситуацию в комплексе и при этом, по возможности, прийти к консенсусу между собой.

Внутрицеховые разногласия часто оказываются на виду, но главная беда совсем в другом . «Одна из существенных проблем в России, – утверждает С.Кузнецов, - отсутствие у многих людей понимания качества среды». Это очень дипломатичная формулировка, за которой стоит немалый опыт общения с девелоперами и высокими чиновниками. О том, что происходит, когда последнее слово остается за неспециалистами, долго рассказывать не нужно – достаточно взглянуть на общий характер большинства изменений, произошедших в застройке центра Москвы за последние двадцать лет. Отечественная управленческая практика такова, какая она есть. Если Архитектурный совет самоустранится от администрирования, директивные решения будет принимать кто-то другой, с гарантированно неприемлемым результатом.  

Смысл уже предпринятых за последние полгода «цензорских» актов главного архитектора вполне очевиден: застройщикам  предлагается подумать не только о более высокой прибыли с наименьшими затратами и не поскупиться, при необходимости, на проведение творческого конкурса (наиболее известный пример – отклонение проекта застройки территории завода «Серп и Молот»). Линия на повсеместное внедрение состязательности проводится последовательно: именно конкурсы стали главным и наиболее обсуждаемым содержанием архитектурной жизни столицы последних месяцев. Самый резонансный из них, по парку в Зарядье, оказался событием поистине сенсационным: как известно, пять из шести творческих консорциумов, вышедших во второй тур,  возглавляют известные иностранные проектные бюро. Последние творческие состязания подобного глобального масштаба проводились в Москве в первой половине тридцатых. Поскольку это уже тема для отдельного обстоятельного обзора, пока поставим точку.