Памятник культуры. Оспаривается государством

Истории спора федеральных органов с Юрием Лужковым за памятники свойственна некоторая цикличность. Цикл выглядит так. Пункт первый. Происходит некое событие на поле культурного наследия. Например, сносится "Военторг", сносится гостиница "Москва", сгорает Манеж или что-нибудь в этом роде. Пункт второй. Юрий Лужков объявляется чудовищем. Тут есть варианты: иногда министр культуры (на тот момент – Михаил Швыдкой) шлет телеграмму Владимиру Путину с призывом остановить безобразие ("Военторг"), иногда возмущенная общественность требует от Министерства культуры объявить сносимое здание памятником федерального значения ("Детский мир"), иногда еще что-нибудь. Пункт третий. Разные федеральные органы требуют от Юрия Лужкова вернуть в федеральную собственность полторы тысячи памятников федерального значения, которые оказались в муниципальной собственности, вопреки указу Бориса Ельцина и постановлению Верховного совета РСФСР начала 1990-х, когда еще СССР не распался. Пункт четвертый. Одновременно создается согласительная комиссия и инициируется судебный иск в разные инстанции. Пункт пятый. Стороны договариваются и подписывают протокол.

Эта история повторялась уже четырежды, вопрос о принадлежности памятников бесконечно рассматривали Арбитражный суд (заседания переносились десятки раз), Конституционный суд (дело рассматривается уже три года) – никаких решений не принимается. Нынешний цикл начался на заседании правительства 21 октября 2004 года. Герман Греф, как обычно, обвинил Юрия Лужкова в том, что он взял у федеральных властей полторы тысячи памятников, и заявил, что "страшно работать с такими органами власти, которые совершают такие действия в отношении Федерации". Страшный орган власти в лице Юрия Михайловича немедленно перешел в контрнаступление и, как обычно, начал упрекать федеральные власти в том, что давным-давно, когда памятники находились в ужасном состоянии, никто за них не боролся, а теперь, когда он их отреставрировал, требуют отдать. В ответ Герман Греф напомнил, что с 1 января 2005 года в соответствии со 122-м федеральным законом о разграничении полномочий между центром и регионами последине органы вообще не имеют права тратить средства на федеральные объекты. Юрий Лужков закричал, что "это бред", а Михаил Фрадков призвал их, ясное дело, к выработке компромиссного решения. Новым здесь было разве что формулирование этого пожелания: "Надо разобраться, сесть давно пора – в хорошем смысле слова". И они опять разобрались, и опять написали совместный протокол. Что интересно, в этом протоколе опять ничего конкретно не сказано: в нем сказано, что памятники федерального значения, в которых размещаются федеральные учреждения, а также особо ценные, находятся в федеральной собственности, а остальные могут быть в управлении региональных властей. Это ровно та же формула, на которой три, а потом два года назад сторговывались Юрий Лужков с Михаилом Швыдким.

Интересно, что структура этого цикла совсем не зависит от того, какая сегодня культурная политика у государства. Когда Михаил Швыдкой начал этот спор с Юрием Лужковым в 2001 году, на дворе стояла такая политика, что только государственная собственность способна надежно сохранить памятники культуры от разрушения. Потом был Госсовет в Петербурге, где Владимир Путин принял решение о том, что памятники нужно приватизировать, по крайней мере, местные, а в перспективе и федеральные. Госдума приняла соответствующий закон, но на вопрос о приватизации федеральных памятников был наложен мораторий (он еще длится). Против этого моратория активно выступает Валентина Матвиенко, и ее можно понять. У нее федеральные памятники – самая лакомая недвижимость. Валентина Матвиенко не такой губернатор, как Юрий Лужков – здесь такой случай, когда, как говорят французы, "чего хочет женщина, того хочет вышестоящая инстанция". Герман Греф, собственно, начал заниматься памятниками ровно потому, что его министерство занимается вопросами приватизации (а также потому, что ему это поручил президент – см. Ъ от 1 марта, а почему он не поручил это Минкульту, не понятно). Герман Греф в принципе докладывал на том заседании правительства о том, что нужно передавать памятники из федеральной собственности в другие руки. Делать это нужно, потому что у федеральной власти нет денег на содержание памятников. Что их нет – сомнительно, но что нет желания на них тратиться – понятно. Отлично, вот тут как раз есть мэр Лужков, памятники у него уже находятся, денег из федерального бюджета на них не идет ни копейки – казалось бы, вот он, положительный пример. Но тут министра как-то клинит, и он опять начинает требовать все вернуть в федеральную собственность, вопреки своей экономической логике.

Цикл этот никак не интерпретируется в терминах культурной политики, но зато прекрасно интерпретируется в терминах политики экономической. Называется это "перманентный наезд", и знаком он любой государственной организации. Например, если в каком-нибудь предприятии общепита не оборудован пожарный выход, то задача пожарной инспекции заключается в том, чтобы, с одной стороны, брать за это мзду с владельцев предприятия, а с другой – контролировать, чтобы эта мзда не была больше стоимости работ по оборудованию этого выхода, чтобы они его, не дай бог, не проделали. У Юрия Лужкова есть проблема с памятниками федерального значения: они перешли к нему непонятно как, просто по историческому стечению обстоятельств. У федеральных органов власти поэтому по отношению к нему две задачи: во-первых, чтобы они и оставались в его собственности, во-вторых, чтобы эта ситуация ни в коем случае не была узаконена. Внешним выражением этой политики и служит описанный цикл, а именно стоит чему-нибудь произойти в поле сохранения наследия, как очередной федеральный орган решает: а не пощипать ли нам мэра? Что именно – не важно. Сгорел Манеж, снесли "Военторг", Госсовет собирается в Костроме. И, главное, все опять осталось как было. Герман Оскарович и Юрий Михайлович опять пришли к договоренности, которая никого ни к чему не обязывает, ведь понять, что есть "особо ценные памятники", которые должны оставаться в федеральной собственности, можно по-разному. Каждый раз по-разному, в каждом конкретном случае, и этих случаев может быть сколько угодно.