В докладе реконструируется концепция процедуры конкурса, предложенная Борисом Иофаном в феврале 1931 года, и обстоятельства принятого тогда решения о приглашении иностранных архитекторов к участию во втором туре. После того, как в феврале 1932 года были объявлены результаты второго этапа, во время заседания исполнительного комитета CIRPAC в апреле 1932 года в Барселоне возникло большое волнение. Ле Корбюзье внес на рассмотрение проект резолюции, призывающий к отмене съезда CIAM в Москве. Однако содержание посланных затем писем было смягчено.
Ле Корбюзье переписывался с Луначарским и пытался встретиться с ним в Женеве, где Луначарский возглавлял советскую делегацию на конференции по разоружению. При этом сам Луначарский был вовлечен в процесс конкурса. Он выступал в своих лекциях и эссе за отказ от резкого противопоставления пассеистов и футуристов, противостоя Жолтовскому и Ле Корбюзье и, таким образом, искусно проложил путь Иофану. Неожиданно в последний момент Ле Корбюзье был заменен на Гектора Гамильтона и выбыл из игры, что разрушило изящное «диалектическое» решение Луначарского. Это указывает на то, что решение было принято на самом верху. И оно было справедливо истолковано как направленное против «современной архитектуры» в целом. Кроме того, если и планировалось назначить одним из победителей иностранца, то предпочтительным был не Ле Корбюзье, а Гамильтон, которого лоббировал Альберт Кан. Тем более, что речь шла об установлении дипломатических отношений между СССР и США.
Ни события в Барселоне, ни вклад Луначарского в продвижение Бориса Иофана, ни переписка между Луначарским и Ле Корбюзье, не были до сих пор предметом специального исследования.
The Protest of Le Corbusier and CIAM against the Results of the 2nd Round on the Palace of Soviets (May/June 1932)
As a part of my research on the unrealized 4th Congress of the CIAM in Moscow, I was intensely involved in the history of the competition for the Palace of Soviets. I wanted to understand more precisely the specific situation in which Le Corbusier and CIAM sent their protests against the outcome of the second round of the competition in the spring of 1932. CIAM and Le Corbusier wrote letters to Stalin, Lunacharsky, and Lyubimov. The second letter to Stalin was accompanied by a photomontage.
The lecture reconstructs the conception of the competition procedure by Boris Iofan in February 1931 and the circumstances of the decision made then to invite foreign architects to the second round of the competition.
After the announcement of the result of the second round in February 1932, there was great excitement during the meeting of its executive committee CIRPAC in Barcelona in April 1932. Le Corbusier introduced a draft resolution calling for the cancellation of the CIAM Congress in Moscow. However, the letters then sent were toned down in content.
Le Corbusier corresponded with Lunacharsky and tried to meet him in Geneva, where Lunacharsky was leading the Soviet delegation to the disarmament conference. In the process, Lunacharsky himself was involved in the matter. He had spoken out in lectures and essays for the abolition of the extreme opposition of Passéists and Futurists, confronting almost exclusively Zholtovsky and Le Corbusier, and thus paved the way for Iofan, not without skill! But against his will and at the last moment Le Corbusier was replaced by Hector Hamilton as one of the three prize winners – Le Corbusier dropped out. Thus, Lunacharsky's elegant ‘dialectical’ solution was shattered. This indicates a ‘supreme’ power decision. Probably rightly, this decision was interpreted as being directed against New Building as a whole. And: if a foreigner was to be considered, then rather Hamilton, who was said to have been sponsored by Albert Kahn, than Le Corbusier. After all, it was about the establishment of diplomatic relations between the U.S.S.R. and the U.S.A.
Neither the events in Barcelona, nor Lunacharsky's part in the placement of Boris Iofan and the correspondence of Lunacharsky and Le Corbusier have been the subject of research so far.
06 Сентября 2021
Похожие статьи
Технологии и материалы
Сейчас на главной
Псков: тяжелая судьба генплана и интуиционная реставрация.
Рассказ о том, как при восстановлении Пскова столкнулось три градостроительные концепции от разных авторов, кто кого съел и почему город теперь так выглядит. Получается, Псков теперь – фентези.
Рассказ о том, как при восстановлении Пскова столкнулось три градостроительные концепции от разных авторов, кто кого съел и почему город теперь так выглядит. Получается, Псков теперь – фентези.
Обозреватель Павел Зельдович поговорил с теми, кто формировал современный облик Остоженки. А фотограф Михаил Розанов любезно предоставил «Снобу» свои снимки. Кроме того, в материале использованы фото старой Остоженки Бориса Томбака и одного из главных архитекторов проекта Андрея Гнездилова.
