Трехчастная задача: Мытный двор

Петербург, как столица Российской империи, был в XVIII–XIX веках центром торговли всей страны, поэтому и сейчас в разных частях его самого большого в Европе исторического центра существует много торговых рядов. Оттесненные от городского центра дворцовыми, военными и чиновничьими ведомствами, они все же занимают крупные пятна в плотной квартальной городской ткани и по площади успешно конкурируют с дворцами. В отличие от более поздних универсальных магазинов и пассажей «венско-парижского» типа, гостиные дворы, – а их история, как правило, восходит к самым ранним годам развития столицы, равно как и к допетровской традиции, – с архитектурно-композиционной точки зрения довольно экстенсивны: это протяженные линии лавок со складами, организованные в гигантские каре, невелики по высоте и довольно однообразны. Тем не менее, в их строительстве нередко участвовали самые известные петербургские архитекторы, да и сами торговые ряды – необходимые паузы и узнаваемая часть городской застройки. Без них Петербург был бы, конечно, не тот. Неизбежная монотонность их структуры вкупе с малой высотностью привносит в город, заполненный, в основном, доходными домами XIX века, ноту разнообразия – и малоэтажности.

Надо сказать, что «Студия 44» Никиты Явейна не впервые работает в проектами реставрации и приспособления петербургских торговых рядов: они уже занимались и главным Гостиным двором, и Апраксиным.

Отличие Мытного двора в том, что его первоначальной задачей была не только торговля, но и сбор таможенной пошлины – «мыта». Однако устроен он был точно так же, как и любой Гостиный двор, состоял из лавок. В какой-то момент в проектировании участвовал Василий Стасов, но известно об этом из сообщения, в котором он жалуется, что строят медленно и не по проекту. Так и было, построили западную половину каре и ту разномастно, повыше и пониже, получше и похуже. То есть Мытный двор, по столичным меркам, еще и относительно небольшой, наполовину построенный.

Никита Явейн, Студия 44

Реставрация, приспособление, восстановление утраченных частей комплекса – неотъемлемые части нашего проекта.

Малая высота воссоздаваемой части позволила нам обеспечить хорошую инсоляцию и проветривание дворов. Новые корпуса обладают выраженной секционностью, которая восходит к историческим постройкам – с долей условности их можно сопоставить с торговыми зданиями XIX века, надстроенными с начале XX-го, такое в Петербурге встречается. Все секции, все дворики у нас – немного разные, структура меняется, трансформируется по цвету, деталям, планировочным характеристикам; но в то же время остается в рамках одной цветовой гаммы, сочетает зеленую керамику, известняк и бордово-красные вкрапления. Кровли все наклонные, кое-где появляются брандмауэры.

Словом, мы масштабно встраиваемся в структуру городского центра, не создаем «слона в посудной лавке», – поддерживаем характеристики городской среды.

Илья Сабанцев, Студия 44

Оба здания немало пережили, их интенсивно эксплуатировали, а конструкции были – нельзя сказать, чтобы очень прочными. Так, только внешние стены секций здесь сложены из кирпича, а внутри каркас был в основном деревянным. На уровне чердака есть искривления стен брандмауэров, их придется перекладывать. Часть сводов цокольного этажа утрачена и переложена, там есть существенные лакуны в исторической кладке.

Ряд деталей пришлось восстанавливать по аналогиям. В частности, несмотря на то, что мы сделали много проб покраски, первоначальные слои в классицистическом корпусе найти не удалось – только поздние, с синтетическим связующим. Не сохранились и столярные рамы, и профили белокаменных ступеней. То и другое мы восстанавливаем по аналогиям, и здесь нам очень помогает опыт предшествующей работы с другими памятниками, в данном случае – особенно с Гостиным двором и Павловскими казармами на Марсовом поле. Тот и другие типологически близки Мытному двору, а в Гостином дворе мы в свое время нашли очень хороший оттенок исторической охры.

С другой стороны, наклон конька кровли корпуса начала XIX века, с высоким подъемом, удобный для устройства квартир, принадлежит первоначальному зданию и связан с его складской функцией – в этом отношении нам повезло. Конек эклектического корпуса был ниже, но у нас было разрешение поднять его до отметки соседнего. Мы подняли, поскольку без этого приспособление было бы практически невозможным, но не конца, поскольку хотели подчеркнуть разновременность зданий; мы стараемся уделять внимание такого рода деталям.

Мансардные окна мы тоже восстановили по аналогиям: на чертежах они показаны очень неясно, но для гостиных дворов окна на чердаке – распространенная практика, и мы суммировали вероятности. Окна со стороны проспекта сделали крупнее, со стороны двора меньше.

Екатерина Федорова, Студия 44

С задачей приспособления памятника, функция которого первоначально была иной, под жилье, мы сталкиваемся сравнительно редко, – и каждый раз это нетривиальная задача. В данном случае мы проанализировали ситуацию и сразу начали объяснять маркетологам, что невозможно из особенного сделать что-то обычное. Да и не нужно. Длительные убеждения и согласования сработали.

Мы во всем исходили из особенностей объекта. Например, исследовали своды подвалов и разместили наши лестнично-лифтовые узлы там, где своды были наиболее повреждены. Вентиляционные выходы, как мы и делаем обычно, стилизовали под дымоходы. И здесь, опять же, надо было помнить, что исторически дымоходы складывались у брандмауэров.

Мы не работали с интерьерами, но для того, чтобы проверить наши, продиктованные памятником, решения – делали монохромные макеты и расставляли в них мебель, чтобы показать заказчику.