Россия,Санкт-Петербург.Крестовский остров, Константиновский пр., д. 26
Мастерская:
Евгений Герасимов и партнеры
Авторский коллектив:
Руководитель авторского коллектива: Евгений Герасимов, Олег Харченко
Главный архитектор проекта: В.Ф. Хиврич
Архитекторы: И.Г. Бахорина, Т.В. Кузнецова, С.Д. Меркушева, З.В. Петрова, Л.Н. Черноусова
Инженеры: Ю.А. Миньков, В.В. Журавлев
Здесь мы рассматриваем два ретро-объекта: одному 20 лет, другому 25. Один из них – первые в истории Петербурга таунхаусы, другой стал первым примером элитного жилья на Крестовском острове. Оба – от бюро «Евгений Герасимов и партнеры».
Бюро «Евгений Герасимов и партнеры» – одно из старейших в городе, в этом году его первой постройке – кондоминиуму в Купчине, исполняется 25 лет. За последующую четверть века мастерская собрала портфолио, которое отличает внушительное многообразие: в нем есть элитные дома в красивейших точках города и масштабные общественные здания, реновация промышленных территорий и аккуратные жилые комплексы на периферии. Не ограничивается мастерская и одним стилем, полагаясь в большей степени на контекст и запрос времени, чем на модные веяния или раз и навсегда выбранный курс. Этот подход, характерный для «большого бюро», готового решать задачу любой сложности, разворачивается уже в первых работах, о которых и пойдет речь дальше.
Здесь не обойтись без экскурса в «первичный бульон» 1990-х. Обратимся к сайту-энциклопедии – вот они, значимые события десятилетия: указ «О свободе торговли», возможность свободно выезжать за рубеж для граждан России, создание нефтяной компании ЮКОС; «МММ», терроризм, дефолт; в быту – «Улицы разбитых фонарей», ваучеры, приставка Dendy, Майкл Джексон в «Лужниках»; в профессиональной сфере – первое «Зодчество» и первые статьи Григория Ревзина. Ключевые слова – свобода и отвага.
1. Красный
Таунхаусы в Купчино
Кондоминиум на Бухарестской улице начали проектировать почти сразу после распада СССР, в 1992 году, а закончили строить в 1995. С этого заказа от и началась история мастерской. Кумирами молодого архитектора Евгения Герасимова в то время были мастера постмодернизма, знакомые по библиотечным журналам, – Витторио Греготти, Майкл Грейвс, Альдо Росси, а на авторский надзор он ездил 25 трамваем до конечной, держа при себе на всякий случай газовый пистолет – «времена были пацанские».
Вместе с курсом доллара на фоне купчинских панельных домов постепенно вырастало нечто по тем временам фантастическое – не только по форме, но и по содержанию: замок с крепостными стенами и башней, а при ближайшем рассмотрении – коттеджи на манер американских, с небывалыми теплыми гаражами, кабинетами и террасами.
Архитектурный критик Елена Гонсалес по этому поводу в 2010 году:
Постперестроечная эпоха разделила сферу жилого строительства на два полюса: социальный и «элитный». Появление второго в 1990-х было спровоцировано обретением частной собственности – непонятно откуда и как появившиеся у свободных предпринимателей миллионы тут же стали конвертироваться в евроремонты и «кондоминиумы». … Что это означает на языке архитектуры? Стилистически речь идет о возрождении буржуазного «классицизма» в викторианском варианте: консервативной герметичной архитектуры, которую характеризуют мощная стена из красного кирпича, башенки и развитые цоколи. В планировке квартир настоящей революцией стало появление второго санузла – так называемого «гостевого».
Новую типологию для новой формации приходилось изобретать, не имея перед глазами аналогов и предшественников – только иллюстрации из журнала «Архитектура и строительство». Возможно, отсюда и яркая самобытность комплекса, который не дает равнодушно пройти мимо даже сегодня – его сравнивают то с баптистской церковью, то с тюрьмой, но не обратить внимание на него невозможно.
Композиция ЖК «Айвенго» – именно такое название получил кондоминиум некоторое время спустя – задумана симметричной. Комплекс состоит из четырех блоков по шесть коттеджей, которые соединяются в две параллельные Бухарестской улице «стены» и образуют закрытый прямоугольный двор. На поперечной оси двора располагается променад и крестообразный в плане корпус-доминанта с «обычными» квартирами и акцентом в виде дозорной башенки. Еще один блок, который к жилому комплексу уже не относится, но выдержан в той же стилистике – корпус Агентства занятости населения Фрунзенского района, от таунхаусов его отличают более привычные и дружелюбные «полноразмерные» окна. Исчерпывающее представление о довольно сложном устройстве комплекса можно получить благодаря .
Несколько вызывающая интровертность кондоминиума объясняется запросом времени: комфорт начинался прежде всего в безопасном, а значит закрытом от посторонних людей месте. Чтобы дополнительно отгородить жильцов от внешнего мира, приходящего вместе с утренним дребезжанием трамвая, архитекторы придумали шумозащитные планировки: к улице коттеджи обращены лишь окнами санузлов и лестниц, а спальни, детские и библиотеки выходят в тихий внутренний двор-сад.
Также со стороны улицы находится въезд в гараж, откуда можно подняться в дом, а обычный вход располагается со стороны приподнятого двора. В каждом таунхаусе по шесть жилых комнат, кухня, две ванные комнаты и мансардный этаж, общая жилая площадь – 140 м2.
Квартиры в «донжоне» 4-6-комнатные, трехсторонние, с двумя ванными комнатами, также в доме есть подземный гараж. Башенка, внутри которой располагается лестница, единственная нарушает строгую симметрию: «восьмерик на четверике» смещен относительно ортогоналей на 45 градусов. По словам Евгения Герасимова, это «чувственное решение для богатства ракурса, смысловой нагрузки в нем нет».
После многих лет серийного строительства проект стал вызовом для всех – архитекторов, исполнителей, горожан. Как уже было сказано, никто не слышал о паркинге, новостью была железная кровля, нельзя не назвать экспериментом и выбранный стиль. Если полосатость цокольных этажей, облицованных красивым разноцветным камнем, местами железистым и пористым, обширные кирпичные плоскости, окна-бойницы и «пропилеи» главных входов – история о доме-крепости, то геометричность чистых форм, колонны, карниз и кайма вокруг окон – от Марио Ботта. Все эти элементы столь же лаконичны, сколь и парадоксальны: разорванные карнизы с редкими гигантскими консолями, ампирные окна над парами вертикалей лестничных клеток (первоначально там планировались колонны «большого» ордера, а остался простенок).
Достаточно очевидно, что пара колонн по сторонам прохода к поперечной аллее напоминает арку Новой Голландии, хотя арочного завершения и нет – разговор о контексте и даже о романтическом «замке» здесь идет очень простыми средствами, на раз-два. Это определенно не историзм, здесь нет конкретизированной детализации, – а именно постмодернизм, хотя уже лишенный иронии, но в целом свежий, не то чтобы похожий на последующую «стилистику девяностых».
ЖК «Зеленый остров» построен чуть позднее, 1996–1999, типология и устройство здесь схожее: «периметр» из таунхаусов и акцентное здание с квартирами. Но если «поля» Купчино не были обременены контекстом и выдерживали любые постмодернистские эксперименты, то Крестовский остров потребовал внимания к своей истории.
Перемена места чувствуется уже в генплане комплекса: его контуры следуют изгибам улиц, заботливо отступая там, где можно сохранить деревья. Текучесть напоминает о близости реки и «случайности» природных форм – до середины 1930-х годов Крестовский остров был преимущественно и не приручался жесткой градостроительной сеткой. Сверху план комплекса похож на змею, «голова» которой – это уходящий во двор корпус с квартирами. Укусить себя за хвост «змее» не дает доходный дом 1909 года постройки, к которому новое здание примыкает вплотную, замыкая квартал, как это было принято в центральной части города.
Жилой комплекс «Зеленый остров». Реализация, 2000
Евгений Герасимов и партнеры.
Весь комплекс делится на пять жилых блоков, которые отличаются как фасадами, так и планировкой. Предложенное архитекторами разнообразие состоит из щипцов, сгруппированных попарно по сторонам каминных труб, шестигранных башен, постконструктивистских окон с колонной посередине и лоджий с колонной на углу, а также «одноногого» портика, которому в свое время Григорий Ревзин.
На одном углу дом обращен к городу узкой трапецией фасада, живо напоминающего о «пяти углах». Но больше других хорош, пожалуй, обращенный во двор округлый фасад, глядя на который в какой-то момент думаешь, что перед нами «круглый» дом.
Евгений Герасимов рассказывает, что проект вдохновлен петербургскими дачами начала XX века. В нем, действительно, много «дачного» – прежде всего высота: двух-трехэтажный комплекс меньше привычных питерских доходников XIX/XX века, и даже, если позволено будет сказать, напоминает формат московской застройки 150-летней давности, когда Москва не была столицей. Он, конечно, перерастает дачи периода модерна, но не так существенно, как это делают впоследствии другие дома новейшего времени на Крестовском, к примеру, «Верона» и «Венеция» самого Евгения Герасимова, которые относятся уже к совершенно другому периоду и направлению – домов-палаццо, очень серьезно работающих с историческими прообразами. С другой стороны, «Зеленый остров» стал первым примером в череде элитных домов, построенных на Крестовском в последующие годы.
Дом «Зеленый остров», в отличие от краснокирпичного ЖК «Айвенго», оштукатурен, что дает нам еще одну аналогию – с упомянутым выше постконструктивизмом, жилыми районами 1930-х годов, еще не утратившими конструктивистскую смелость, но уже ощутившими радость работы с колонной. До некоторой степени он перекликается и с домами, которые строили после войны в советских городах , по немецким проектам: двух-трехэтажные, они как правило снабжены фронтонами, вырастающими из стен без карниза, как щипцы; впрочем, похожие районы тогда строились и по проектам «сталинских» архитекторов, особенно в районах, далеких от парадных проспектов.
Здесь тот город как будто взят для примера и «спрессован», уплотнен, отчего щипцы стали острее, эркеры выросли в башни, в результате дом в целом воспринимается как неклассический и – сложный, активный, меняющий ракурсы при рассмотрении его с разных сторон. К слову сказать, эта непредсказуемость, асимметрия и интерес к башням были свойственны и Каменностровским дачам, так что их прототип, пожалуй, прочитывается – разве что «дачи» здесь выстроили в ряд, получив их гибрид с городской застройкой.
Два дома, о которых мы сейчас вспоминаем – через 20-25 лет после завершения строительства, – объединяет не только время проектирования и схожие приемы. Прежде всего их роднит невысокий масштаб, смешанная типология квартиры+таунхаусы, наличие прямых входов в жильё с улицы и палисадников. Впоследствии формат таунхаусов развивался в двух направлениях: удешевления и удорожания, но так и не стал в нашей стране распространенным, что, вероятно, жаль. Конечно, в экспериментах девяностых было много того, что давно отвергнуто авторами как неактуальное; но между тем в них было много интересного – того, что, за редкими исключениями, не получило развития. В частности, невысокий масштаб и интерес к смешанной типологии и экспериментам.
