|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 24.07.2019 | |
|
Новые умные. Метамодернизм, суперэклектика и реконструктивизм |
|
|
Лара Копылова |
|
|
В Санкт-Петербурге на Севкабеле состоялась выставка молодых российских архитекторов – лауреатов премии ПроМоАрхДиз, а также дискуссия на тему «отцов и детей», продолженная в плавании на Архиботике. Куратор – главред Project Baltia Владимир Фролов. Размышляем о новом поколении и о том, что у нас сейчас.  Дискуссия в АРХКЛУБЕ MATERIA, в общественно-деловом пространстве «Севкабель» на презентации выставки лауреатов премии ПроМоАрхДиз и премии AJAP.Фотография © Лара КопыловаКонкурс («Проекты молодых архитекторов и дизайнеров») проведен в этом году впервые журналом «Проект Балтия» при поддержке Французского Института в Санкт-Петербурге. В нем участвовали со своими портфолио архитекторы из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани и Тель-Авива. Образцом и моделью для русского конкурса стал французский AJAP (Albums des jeunes architectes et paisagistes). Это тоже соревнование по портфолио, премия, вручаемая 20 молодым архбюро, учрежденная Министерстом культуры Франции для продвижения профессионалов до 35 лет. У конкурса было несколько этапов, подробности см. здесь, петербургские события – один из них. В дискуссии на Севкабеле со стороны «отцов» выступили преподаватели Сергей Малахов и Евгения Репина, которые критиковали молодых за отсутствие критического мышления и конформизм. Со стороны «детей» выступили лауреаты конкурса «ПроМоАрхДиз». Если суммировать, проблемы молодых архитекторов всегда примерно одни и те же: трудность встраивания во взрослую жизнь, получения серьезных проектов, реализации имеющихся, отсутствие социальных лифтов, когда даже после победы в конкурсе ничего не происходит в карьере. Последнее в большей степени касается России. Во Франции, напротив, конкурс является реальным способом заявить о себе и получить заказ, что и демонстрирует конкурс AJAP. Что касается высказываний молодых архитекторов о своем кредо, они не очень информативны. Многие из них склонны к контекстуальности и реконструктивизму в духе современной толерантности. Но этим их идеи не исчерпываются. Гораздо интереснее смотреть на сами проекты. Проекты десяти лауреатов конкурса ПроМоАрхДиз, представленные в атмосферном кирпичном лофте Севкабеля, дают повод для размышлений. Позволю себе пестрые заметки архитектурного критика. В целом впечатления от увиденного и услышанного хорошие. Питер – пространство смысла. Здесь нет ощущения модной конъюнктуры, здесь делают, что хотят, никому не подражают, проекты молодых архитекторов напомнили мне бумажников, поскольку многие из них – многослойные фантазии, а не реальные кейсы, хотя такие тоже есть, и многослойность в них сохраняется. Как говорил незабвенный профессор искусствоведения Михаил Алленов «Всё это мило, даже с мыслями». Кстати, и названия молодых бюро – остроумные, говорящие. KATARSIS Architects – как вам? Или PapaUrban? Или творческое объединение «Ах!Ох!Ух!», где, по словам авторов, Ах! – красота мира, Ох! – состояние современной архитектуры, Ух! – восприятие будущего. KATARSIS выиграл первое место. Сам факт, что молодые архитекторы знают это слово, обнадеживает. Значит, кто-то помнит еще о композиции, кульминации, красоте, что и подтвердил в разговоре со мной партнер бюро Петр Советников. KATARSIS создал для фестиваля в Гатчинском парке павильон-инсталляцию: поэтичное звездное небо над красным театральным занавесом и фигура над зеркалом пруда – это уже почти Серебряный век, реминисценции Бенуа. Или кинотеатр на пляже в виде гигантской прозрачной белой шляпы со шлейфом – под звездным небом, разумеется. И фильм смотрят не только лежащие на песке, но и звезды, сверху. Вообще, слово «поэтичность» вспоминалось не однажды. Вращающаяся триумфальная арка из фанеры, при всей ироничности, помнит о триумфе (конкурс «Мобильный обелиск» для Севкабеля»), форма содержит память своих употреблений. Еще у KATARSIS есть предложение для конкурса петербургских фасадов с осмыслением – в несколько суховатой манере – советского ленинградского ар деко с почти винкельмановскими определениями «композиционная ясность и спокойное достоинство» (у Винкельмана были «благородная простота и спокойное величие»).  Проект для фестиваля «Ночь света. Отражения» в Гатчинском парке. 2019KATARSIS Architects. Петр Советников, Вера СтепанскаяНастасья Иванова заняла второе место с ностальгическим проектом, отметившим деревянными крыльями остатки изб заброшенной деревни с прошлогоднего фестиваля Древолюция под Чухломой. Над исчезнувшей, полурастворенной избой возникает деревянные крылья, инверсия пресловутой скатной кровли, как будто душа дома готовится к полету. (Название проекта: «Дом порос», команда АПИЛ ПИЛА, авторы Ксения Дудина, Настасья Иванова, Дмитрий Мухин – Санкт-Петербург; Ян Посадский, Воронеж). Другой проект той же команды с того же фестиваля, показанный Настасьей, называется «Над»: домик в лесу на вершине дерева, где живет счастье. Чтобы туда попасть, надо раскачаться на качелях, оттолкнуться и полететь.  «Дом порос» для фестиваля «Древолюция».Настасья Иванова в соавторстве с Ксенией Дудиной, Дмитрием Мухиной и Яной ПосадскойТема природы – главная и в проекте Творческого объединения «Города». Павильон «Барилла» известного итальянского бренда окружен пшеничным полем, которое становится камертоном и частью архитектурного замысла. Сюжет демонстрационного павильона – приготовление пасты, путь от поля к тарелке. Пшеница, в которую буквально погружена архитектура, – это красивый, архетипический образ. Вспомним, как символично выглядело гречишное поле вокруг деревянной ротонды Александра Бродского в Николо-Ленивце, но здесь противопоставления архитектуры и природы совсем не осталось.  Павильон компании «Барилла».Творческое объединение «Города»Архитекторы бюро «Мегабудка», занявшие третье место, предложили любопытную интерпретацию опасной русской темы. «Новый русский город» – это многократно повторенные закомары. Этот прием – повторения аккорда или мелодического паттерна – используют минималисты в музыке. Его же разрабатывал со студентами Питер Айзенман, когда классический портик растягивался в бесконечную колоннаду, а колоннады умножались в нескольких ярусах и, так сказать, нагнетались до исчезновения понимания, что это такое и откуда произошло. Закомары, выстроившиеся в длинный ряд, с золотой театральной коробкой на заднем плане создают выразительный образ с оттенками древнерусской архитектуры и ар деко, переосмысленной в минималистическом ключе. Это, на мой взгляд, гораздо лучше, чем фантазии на храмовую тему в конкурсе на Русский культурно-духовный центр в Париже.  «Новый русский город». Концепция для частного заказчика.МегабудкаВообще, религиозная тема встречается несколько раз в нейтральной, безоценочной подаче. Например, творческое объединение «ПапаУрбан» сделали проект супер-кампуса для многострадального петербургского острова Тучков Буян (конкурс РБК). Князь-Владимирский собор прекрасно сочетается с ландшафтным Тучковым парком типа Зарядья с перфорированными, матричными, «умными», дорожками и стенками. Это образ согласия в городе (а, может быть, ответ на острое противостояние между любителями скейтбордов и храмоздателями в Екатеринбурге, случившееся этой весной?). Тут старое и новое преспокойно уживаются. Конечно, это существующий храм, памятник и доминанта, вид на которую специально открыт с помощью визуального коридора. Но все равно в целом получается Old and New, диалог сил: Бога, человека, природы и техники.  Проект «Тучков парк» для форсайта РБК «Санкт-Петербург как суперкампус»«ПапаУрбан». Ксения Веретенникова и Павел Фролёнок в соавторстве с Даниилом Веретенниковым, Екатериной Дадыкиной, Юлией Дрозд, Валерией Кочетовой, Дарьей Сергеевой, Евгением Танаисовым, Никитой Тимониным, Ксенией Тяжковой, Валерией Шеймухометовой и АрсениОтчего идет такая толерантность к религии, сказать сложно. Глеб Галкин предпочитает искать не среди временных трендов, а обращаться к вечным внутренним ценностям. Проект «Святая земля» посвящен древнему иудейскому храму, переосмысленному в современном духе как пространство свободы выбора. Вообще это спокойное отношение молодых, что к назорейскому монашеству, что к искусственному интеллекту (с которым мы обязательно будем сотрудничать и дружить) радует.  Проект «Святая земля». «Храм-лабиринт, который должен предоставлять человеку свободу в выборе направления движения»Глеб ГалкинРабота в стиле персидской миниатюры «Большой Париж Нигера» Анны Андроновой из бюро Ах!Ох!Ух!, изображающая верблюдов вокруг Эйфелевой башни и что-то вроде Нотр-Дама с минаретом, – попытка затормозить миграцию посредством построения Другого Парижа для на путях движения народов. Но если не знать, что это клон французской столицы, это выглядит как исламское будущее старого Парижа, где выросли тропические леса из-за глобального потепления. Возможна аллюзия на скандальный роман Уэльбека «Покорность», но без его цинизма. Контраст ювелирной красоты и сомнительности самого события впечатляет. Кстати, жанр фантастики для молодых архитекторов понятен и органичен. Размышлениям об Ух!-будущем они предаются с интересом и без фобий.  «Большой Париж Нигера»«Ах!Ох!Ух!». Анна Андронова Проект приюта для бездомных животных. Конкурс КБ «Стрелка»Prostor collective. Антон Архипов, Даша Герасимова, Григорий Цебренко Nike Air Box в Парке Горького. Спортивный центр 1-е место в закрытом конкурсеАлександр Аляев Совместно с бюро KOSMOS и Strelka ArchitectsЗаметна не зашоренность поколения «детей», отсутствие догматизма, узкой партийности. Они черпают из разных искусств, эпох и стилей, но при этом остаются в границах хорошего вкуса, без постмодернизма и грубой иронии. Они не боятся традиции, они хотят смысла. По идее они должны быть метамодернистами, как реперша Монеточка, которая меланхолично зовет блогеров идти на завод (кстати, нынешний интерес архитекторов к реконструкции промзон – что это как не хождение на завод?). Годится ли метамодернизм как определение деятельности молодых архитекторов? И если это не метамодернизм, то что? Вообще метамодернизм был обоснован в . Его основные признаки: балансирование между модернистским энтузиазмом и постмодернистской иронией, неоромантический поворот, который авторы видят в архитектуре Херцога и де Мерона и в инсталляциях Баса Яна Адера. Писатель Дмитрий Быков, который выражается емко и образно, усматривает в метамодернистах, прежде всего, в коллеге Дэвиде Фостере Уоллесе, установку на совершенство романтического героя и его контрадикцию с толпой, на , на новую серьезность. И настаивает, что это продолжение модернизма, насильственно прерванного в 1920-х. В этом смысле абсолютно не случайно обращение одного из бюро MAYAK к образу главного модерниста Маяковского. Попытка выразить в архитектуре свойственные поэту мощь и ранимость.  Mayakovskiy art-allegory для конкурса ICARCH. Художественное выражение противоречивого образа МаяковскогоMAYAKЧто касается разговоров с бокалом на Архиботике, то они были душевные. Архиботик вышел из Севкабеля, прокатился по набережным Невы и пристал к Дворцовой площади. На фоне великой архитектуры поднимали тосты за здравие журнала «Проект Балтия», которому исполнилось 12 лет – серьезный адолессансный возраст. Профессор Петербургской Академии Художеств Александр Степанов прочел мини-лекцию про искусство ансамбля, которому посвящен презентуемый номер «Проект Балтия» 04/18 – 01/19.
Мне представляется важным отреагировать на программную статью Владимира Фролова в этом номере. Главный редактор заявляет, что у нас сейчас в архитектуре «суперэклектика», включающая в себя все предыдущие стили, в том числе авангардные ХХ и ХХI века. Это вроде противоречит метамодернизму с его неоромантизмом. С другой стороны, историческая эклектика, несмотря на свои «дряблые телеса», соответствовала как раз романтизму в живописи и музыке. Само по себе слово «суперэклектика» беспроигрышно, оно может включить в себя все, подобно тому, как капитализм может принять любые явления и сделать их частью рынка. Это свойство капиталистической культуры описано у Бориса Гройса, напоминает Владимир Фролов. Наступление суперэклектики он объясняет в том числе развитием точных технологий, способных создать любую форму – как сложную параметрическую оболочку, так и весьма сложную ордерную деталь. В статье много тонких соображений, интересующихся отсылаем к тексту. Мне представляется, что в слове «суперэклектика» нет энергии, оно не ухватывает особенность момента. Романтизм и героическое преодоление – это не для всех, но эта тенденция в проектах молодых существует. Странно только, что среди лауреатов конкурса не оказалось Степана Липгарта, который как раз тему героического нео-ар-деко проводит очень последовательно – в петербургском ансамбле «Ренессанс» на ул. Дыбенко, в квартале на Васильевском острове и других проектах. |
|
