Стандарты и синтез. По франкфуртскому счету

В 2010 г. проектные предложения бюро KSP по преобразованию занимавшей 14 га производственно-складской зоны на левом берегу Камы экспонировались на Второй московской биеннале современной архитектуры вместе с материалами мастер-плана комплексной реконструкции Перми от архитектурной фирмы KSAP из Роттердама. Проект немецких специалистов был тогда признан лучшим среди работ около десятка конкурсантов, включая коллег из Австрии, Швейцарии, Дании и Люксембурга.

Согласно замыслу Ю. Энгеля, К. Циммермана и их сотрудников, территория вокруг пермского Речного вокзала подлежала полному «переформатированию» в многофункциональное общественно-деловое пространство, привлекательное равным образом и для инвесторов, и для самих жителей города. Там должно было найтись место и для комфортных жилых домов, и для обширной парковой зоны. В качестве одной из сильных сторон проекта бюро KSP жюри конкурса особо отметило наличие характерной для «немецкого стандарта» проектирования тщательно продуманной схемы организации автомобильной парковки. Благоустройство этого очень значимого для формирования нового облика Перми в целом городского района задумывалось как показательный образец всесторонне выверенного европейского подхода к реорганизации крупной промышленной территории. По сути, планы заказчиков не изменились, хотя в итоге к осуществлению был принят совсем другой проект, выполненный чешской архитектурной фирмой QATRA ARCHITECTURA.

Впрочем, это тема для отдельного разговора. О Перми Кристоф Целлариус во время февральского мастер-класса практически не говорил вообще. Он предпочел рассказать о самом бюро, о его философии и о наиболее значительных из осуществленных работ.

Итак, обо всем по порядку. Штаб-квартира компании KSP находится во Франкфурте-на-Майне. Есть офисы в Берлине, Кельне, Мюнхене и Брауншвейге, в Пекине, а c недавних пор еще и в Ханое, за многие тысячи километров от Федеративной Республики Германии. С учетом столь впечатляющего распространения по карте мира, 250 сотрудников – это совсем немного.

«Мы создаем значимые уникальные проекты, но не хотим иллюзий и мегаломании, не хотим выглядеть волшебниками, – утверждал полномочный представитель немецкой проектной фирмы. – Наша концепция основана на взаимосвязи всех аспектов архитектурной деятельности, на диалоге, поиске и нахождении приемлемого для всех решения. Для нас одинаково важны и пожелания клиентов и требования времени, однако мы не хотим создавать модные здания, устаревающие через 5 лет. У нас интегрированный подход ко всему. Мы одновременно привлекаем и проектировщика фасада, и инженера-эколога. Сначала выполняем эскизный проект с основными объемами и главными деталями фасада. Изучаем возможные проблемы на макетах. Особое внимание уделяем разработке рабочих чертежей и компьютерной моделировке. Cчитаем необходимым от начала до конца непосредственно контролировать строительные работы».

Вроде бы ничего экстраординарного сказано не было, но выделим главное. Чисто германское стремление к основательности и фундаментальности сочетается в этом глубоко продуманном кредо с верой в плодотворный синтез внешних противоположностей, очень родственной программным идеям одного из классиков мировой архитектуры ХХ в. Кисе Курокавы. Истоки «философии синтеза», как не раз отмечали исследователи, коренятся в самой специфике дальневосточного менталитета, далеко не всегда воспринимаемой европейцами, людьми совсем иной цивилизации. Успех бюро KSP в Китае, в далекой и труднопостижимой Поднебесной, явно не случаен. Он закономерен еще и потому, что при работе за пределами своей страны эта фирма всегда привлекает к сотрудничеству местных архитекторов с креативными идеями, способными обогатить исходный проект новыми штрихами и «стопроцентно» вписать его в контекст соответствующего региона, государства и города.

Самая идеологичная работа архитекторов конторы Юргена Эйгеля в Китае (нет, не в партийном смысле, а исключительно с точки зрения соответствия принципам самой компании) – открывшееся в 2008 г. здание нового корпуса Национальной библиотеки в Пекине. Оно спроектировано как символ «инь-янь» c взаимопроникающими контрастными сущностями – тяжеловесностью и легкостью, остроактуальным новаторством и традиционализмом, космополитичностью и четкой привязанностью к местной почве.

У монументальной постройки – мощный стилобат с облицовкой, напоминающей бамбуковую. Верхний ярус библиотеки зрительно едва ли не висит в воздухе, но невесомым его никак не назовешь, хотя по контурам он уподоблен расширяющимся кверху крышам хрестоматийных средневековых пекинских достопримечательностей. Беспролетное единое пространство интерьера никаких исторических аллюзий уже не вызывает, его конструкции К. Целлариус называет «футуристическими». В антураже стальных перекрытий размещается хранилище цифровой информации, в цоколе – выставочный комплекс древних свитков и манускриптов. Читальные залы способны вместить 3000 человек, общее расчетное количество посетителей в течении дня – 8000 человек. Это не предел, библиотека неизбежно будет расширяться, но на ближайшие 30 лет потребности третьего по величине книгохранилища мира обеспечены. Впереди только французская Национальная библиотека в Париже и библиотека Конгресса в Вашингтоне.

Будущее здание китайского Патентного управления тоже задумано в высшей степени знаковым. По разработанному в 2009 г. проекту бюро KSP оно должно стать настоящим архитектурным символом достижений науки и техники бурно развивающейся сверхдержавы XXI в. В экспрессивной объемно-пространственной структуре многоэтажного комплекса, состоящего из нескольких N-образных корпусов, очевидны переклички с советским поздним авангардом 1930-х г.г., прежде всего, с некоторыми из проектов Наркомтяжпрома. Особенно выразителен, как и во многих других работах Юргена Энгеля и его сотрудников, интерьер. Проектный эскиз пронизанного впечатляющей динамикой многосветного центрального вестибюля очень напоминает архитектурные фантазии Якова Чернихова. В то же время остекленные фасады Управления по-баухасовски спокойны и уравновешены. Еще одна ключевая деталь, обращенная непосредственно к посетителям учреждения: весьма внушительные по масштабности объемы комплекса нависают над совершенно «воздушным» цокольным этажом. Торжество современных строительных технологий над законами тектоники зримо и наглядно, а поскольку все ноу-хау когда-то получили патенты, говорящая символика имеет самое прямое отношение к функции здания.

Построенная летом прошлого года Художественная галерея в Тяньцзине выглядит куда более привычно для глаза и консервативно. Советские параллели при желании несложно найти и для нее, но на этот раз вовсе не из радикально-героического смыслового ряда, а из числа артефактов эпохи «застоя». От комментариев политического характера воздержимся, тем более, что создано настоящее святилище многовековой китайской культуры. Уровень монументальности – соответствующий: гладкие каменные стены, торжественные длинные широкие лестницы, однообразно оформленные открытые, но огороженные площадки. Отношение к искусству, в том числе и современному – предельно серьезное и почтительное. Элементы эстетической игры строго дозированы, но, наверное, именно поэтому особенно выразительны. При ближайшем рассмотрении с угловой точки обзора фасады вертикального объема галереи оказываются едва ли не «улыбающимися». Эффект их неуловимого подобия маскам совсем не страшных драконов достигается «разбавлением» каменной облицовки мелко расчлененными полосами остекления и крупными буквами надписи «Tianjin Art Gallery», да и сама фактура каменной облицовки выглядит приветливо и дружелюбно.

Художественный музей провинции Цзянсу в Нанкине (2010 г.), на первый взгляд, похож, скорее на престижный бизнес-центр или штаб-квартиру крупной корпорации, занятой высокими технологиями. Это тоже одна из крупнейших национальных сокровищниц Поднебесной c большим образовательным центром, включающим в себя аудиторию для одновременного обучения 400 человек. Здание расположено в окружении обширного парка по соседству с главной площадью и дворцом бывшего президента Китая генералиссимуса Чан Кайши, а значит, относится к числу ключевых объектов городского центра. Облицованные травертином фасады с узкими вертикалями ассиметричных оконных проемов и темных металлических профилей прорисованы как абстрактный геометрический орнамент. Они выразительно контрастируют с предельно простыми по композиции остекленными участками наружной стены и перекрытия. При взгляде на музей издали выясняется, что ритм фасадных членений строго упорядочен. Объемно-пространственная структура здания очень продумано вписана в окружающий архитектурно-природный ландшафт, выполняя функцию «промежуточного звена» между малоэтажной исторической застройкой и городом XXI в.

Рассказ о китайских постройках и проектах бюро KSP мы оставим незавершенным – их достаточно много и все они заслуживают внимания. Самая масштабная и громкая из работ франкфуртской компании выполнена, однако, совсем для другой части света. В 2008 г. архитектурная мастерская Юргена Энгеля и инженерная фирма Krebs und Kiefer International из Дармштадта совместно выиграли международный тендер на строительство монументальной соборной мечети и центра исламской культуры в Алжире. Комплекс задуман как третья по значению после Мекки и Медины святыня мусульманского мира, способная принимать до 120 тыс. посетителей ежедневно. Он будет включать в себя музей с научно-исследовательским институтом, теологический университет, жилые апартаменты и многие инфраструктурные объекты.

Первый камень в основание центра был заложен в октябре 2011 г. К 2016 г. строительство планируется завершить. Все сооружения возводятся на едином массивном цоколе. Молитвенный зал мечети спроектирован как огромный куб площадью 145х145 м, над которым возвышается еще один кубический объем меньшего размера, перерытый куполом диаметром 50 м. Самый крупный в мире минарет высотой 265 м перекликается по своим пропорциям с главным архитектурным элементом ансамбля – «цветочными колоннами», зрительно объединяющими все зоны комплекса. Минарет выполняет функции общегородской доминанты алжирской столицы и завершается смотровой площадкой. Художественное решение комплекса и всех его составных частей основано на творческом синтезе вековых исламских традиций и современной постиндустриальной эстетики.

Разумеется, больше всего заказов на проектирование бюро KSP получает в самой Германии. Наиболее известная работа последних лет, выполненная фирмой Юргена Энгеля на родине – комплекс Palais Quartier во Франкфурте. Никаких архитектурных открытий в его облике нет, просто потому, что задача, стоявшая перед авторами, была совсем иной – требовалось последовательное преемственное развитие уже давно формируемой градостроительной композиции. Башни с изломанными фасадами из стекла и алюминия, знакомыми москвичам по известному скуратовскому «дому на Мосфильмовской», соседствуют с торговым центром, увенчанным причудливым криволинейным покрытием в духе Фрэнка Гери. Воссозданный барочный дворец – тоже часть нового ансамбля. Все ожидаемо, предсказуемо, солидно и высококачественно, в полном соответствии с писанными и не писанными немецкими стандартами. Кстати говоря, KSP – первая из архитектурных мастерских ФРГ, получившая золотой сертификат компании LEED. Это произошло еще 10 лет назад, когда идея энергоэффективных зданий была совершенно новой.

Заинтересованность Юргена Энгеля и его коллег в самом активном освоении российского проектно-строительного рынка совершенно очевидна. Планы бюро, судя по всему, весьма амбициозны. Показательно, что отвечая на один из вопросов из зала во время мастер-класса, Кристоф Целлариус сообщил, что он в Москве «всего лишь» (это цитата) 5-й раз за полгода. Речь шла о различиях в условиях работы архитекторов в Германии и России. От развернутого сравнительного анализа директор KSP по международным связям предпочел дипломатически уклониться, однако четко «озвучил» нечто гораздо более важное: если придется действовать в малоэтажной исторической среде российских городов, бюро «готово пожертвовать своим кредо масштабности построек».

Учитывая ранее уже продекларированную приверженность фирмы принципу обязательности привлечения к сотрудничеству местного архитектора, ответ был ожидаем. По словам К. Целлариуса, «самый лучший вариант – это творческое взаимодействие с партнером, у которого есть дополняющие концепции». Опыт Китая и Алжира показывает, что такой подход и впрямь может быть очень плодотворным. Считать, что Россия обречена оказаться исключением из общего правила, нет никаких оснований. Опасения многих относительно неконкурентоспособности отечественной архитектурной школы тоже, по меньшей мере, преувеличены. В качестве примера К. Целлариус упомянул Сингапур – там местные специалисты все чаще выигрывают на реальных, отнюдь не «постановочных», международных конкурсах даже у мировых звезд, Причина проста – они гораздо лучше знают свой город и его потребности и при этом уже успели научиться работать на том же уровне, что и мэтры из Европы и Америки. Все совсем не так сложно, как порой представляется...