Семейный альбом

Выглядело это так, как будто в Москве открылась выставка золота и серебра из архива Тутанхомона. Залы центра искусств на Неглинной были забиты народом - и каким! Владимир Ресин и сопровождающие его господа охрана мешались с Маратом Гельманом и сопровождающими его господа художники-неформалы. А между ними сиял и пассионарно бегал Зураб Церетели с сопровождающими его художниками-формалами. Вальяжные охранники памятников из госструктур, выдающие разрешение на новое строительство и сносы, соединялись с невальяжными охранниками памятников, борющимися против нового строительства и сносов. Пожилые и истовые хранительницы фондов музеев в одеждах из коллекций старого быта мешались с молодыми и неистовыми сотрудницами галерей в одеждах из коллекций ведущих модельеров на текущую неделю. Подобного смешения различных социальных групп не удавалось застать со времен демонстраций середины 90-х в поддержку (борьбу с) народным (антинародным) режимом.

Предметом же их интереса была не политика, но маленькие, довольно мутные черно-белые фотографии 1920-х гг. со строениями. Очень многочисленные. Честные аннотации к фотографиям сообщали, что строение неизвестно, и автор фотографий тоже неизвестен. Устроители даже объявили конкурс среди посетителей на то, чтобы узнать, кто это снял и что снято, поскольку снятое не сохранилось. Призом в этом конкурсе служит книга "Москва. Реконструкция в фотографиях.", роскошно изданная Московским домом фотографии под редакцией Владимира Ресина. Есть за что бороться.

Каким-то немыслимым образом соединились между собой сегодняшняя мода на фотографию, острый коммерческий интерес к антикварной фотографии, утихающий, но все еще вполне отчетливый плач по старой Москве, которую мы потеряли, и неутихающее "Славься" в адрес Москвы, обретаемой нами в новом великолепии архитектурных форм. И каждый, кто стоит за этими важными общественными движениями, чувствовал - это его день. Чудо - но не меньшим чудом является и сама выставленная фотография. Причем тоже не столько в художественном, сколько в социальном отношении.

Николай Виноградов был фанатичным энтузиастом дореволюционной Москвы. Он фотографировал сам и организовывал съемку деревянных провинциальных домиков прошлого века, после чего революционные отряды сознательных городских рабочих разбирали эту рухлядь на дрова. Он снимал и реставрировал Красные ворота, Сухареву башню и Китайгородскую стену, и сразу после этих реставраций их сносили. На его фотографиях Москва предстает совершенно неизвестным городом из несуществующих деревянных особняков с несуществующими памятниками архитектуры. Город этот напоминает сегодняшние заштатные города России типа Буя, Кадуя и Торопца, что наполняет сердце москвича неизбывной светлой радостью. Здесь уже можно плакать и проклинать большевиков по поводу России, которую мы потеряли, но не спешите набирать воздуха на излишне артикулированный плач. Всей этой деятельностью он занимался под руководством Владимира Ильича Ленина, поставившего его во главе исполнения плана монументальной пропаганды. Даже сохранилось воспоминание, что Ленин ему что-то важное и ласковое сказал. Что-то вроде "Как, товарищ Виноградов, выполняем план монументальной пропаганды? Это дело архиважное, ренегат Каутский вас побери".

Правда, хотя Максим Горький и рассказал нам в очерке "Ленин", что Владимир Ильич любил вникать во все мелочи и все время шупал его, горьковские, простыни, чтобы узнать, не влажные ли они, в деле сохранения дореволюционного наследия он во все мелочи не вникал. Виноградов работал в комиссии Моссовета по охране памятников, и курировала эту работу некая госпожа Каменева. К сожалению, там была еще аналогичная комиссия при Наркомпросе, и они все время сорились, кто чего охраняет. Что одна комиссия сохраняла, то другая сразу сносила. Курировала конкурентов некая госпожа Троцкая. Между этими комиссиями метались известные деятели культуры - будущий строитель Мавзолея академик Щусев и протоиерей собора Василия Блаженного Михаил Александровский, художник Васнецов и так далее.
И вот думаешь - а что если бы устроил Николай Виноградов выставку тогда, в 20-е? Тоже бы интересный народ на вернисаж пришел. Госпожа Каменева с мужем - точно. Но, поди и госпожа Троцкая тоже - посмотреть, как дела у конкурентки. Кстати, охрана памятников шла по линии Наркомпроса, а этим министерством занималась госпожа Крупская. Так что она тоже могла бы прийти - с мужем. Художники по линии монументальной пропаганды - и левые, и правые. Протоиерей собора Василия Блаженного с корреспондентами модного журнала "Безбожник у станка". Те, кто жили в этих купеческих особеяках, и руководители служб сознательных городских рабочих, разбиравших особняки на дрова. И коллекционеры, и коллекций экспроприаторы. И те, кто расстреливал, и те, кого. И все бы чувствовали, что это их день, их праздник. Это был бы чрезвычайно успешный вернисаж. Потому что всеми бы двигало одно и то же чувство - любви к Москве.

Времена, как говорится, меняются, а чувство остается. И по-прежнему соединяет очень разных людей. Потому что, как верно написал в своей книге Юрий Лужков, "мы дети твои, Москва!". Вот все и пошли к матери посмотреть на семейный альбом и освежить родственные чувства.