Неприятный городишко с трудной исторической судьбой. Открылась выставка архитектуры Берлина

Архитектура Берлина - постоянная тема архитектурной прессы всего мира. Туда собрали международных звезд Европы и Америки, там строят Норман Фостер, Фрэнк Гери, Жан Нувель - все. Уже существует канон Берлинской архитектурной фотографии - гигантские стеклянные сооружения в полусумерках, когда город еще виден, а офисы гуманистически сияют изнутри притягательным домашним светом. Но то, что показывает музей,- принципиально иной взгляд на Берлин. Французский.

Французы к немцам как-то не по-хорошему неравнодушны. Самые фантастические на выставке - работы Оливье Мартена Гамбье (Olivier Martin Gambier). Берлинские пустыри. В принципе сюжет, возможный в любом городе, но эти пустыри поражают размерами и местоположением (на каждой фотографии он подписывает - центр города). Эти пространства одновременно поражают масштабами и отсутствием какого-либо замысла, который их образовал. Нет совсем ничего, бессмысленное нагромождение каких-то брандмауэров, поверхностей стен и мощений, перерытой зачем-то земли, травы. Трудно найти более ясное пластическое выражение удивительному уходу со сцены истории коммунистической иллюзии. Из города ушел социализм и не оставил после себя совсем ничего. Просто урбанистическую пустоту.
Тот же Берлин как бессмысленные останки - у Люка Бегли (Luc Boegly). Он снимает набережные Шпрее. Очень малоприятные виды. Надо, видимо, вспомнить берега Луары, чтобы понять, почему мастера так заинтересовало, до чего немцы изгадили свою речку. Заводские задворки, заборы, разрисованные трудными подростками, трубы, неказистые кирпичные строения фабрик прошлого века. На одной фотографии из-за такого переда вылезают два гигантских стеклянных корпуса нового министерства внутренних дел. Смотрится не как шедевр новой архитектуры, но как тень новой имперскости, опять наплывшей на Берлин.

Отличие Бегли от Гамбье в том, что он натурфилософски настроенный персонаж. У Гамбье берлинские пустыри поражают экзистенциальной бессмысленностью бытия, у Бегли ровное течение серой воды и бесконечного серого неба приносит волну успокоительной меланхолии. Все образуется, и со временем вода унесет весь это визуальный мусор.
Самые парадные на выставке - работы Стефана Кутюрье (Stephane Couturier), цветные фотографии размером метр на полтора. Это берлинские стройки - сюжет, вроде бы настраивающий на оптимистический лад. Но русский глаз слишком приучен к этому жанру пафосом стройки советской. По сравнению с этим застрявшим в глазах образом берлинские стройки производят в высшей степени странное впечатление.

Там ничего не строят. То есть имеются большие ямы, в них всяческая арматура, провода, механизмы, но ничего не работает. Отчасти это напоминает крестьян художника Венецианова - берлинские строители пребывают в состоянии какой-то странной созерцательной недвижности, причем как люди, так и строительные механизмы.
Юрий Лужков бы за такой вид стройплощадки не похвалил, но тут другая задача. Стройка интересует мастера как раскоп, в котором видны разные слои немецкой жизни. Остатки рекламного щита с эсэсовцем на фоне колючей проволоки, кусок объявления "Внимание! Вы покидаете американскую зону окупа...". Наверху, закрывая горизонт,- конструкции новых хай-тековских зданий. На таком фоне новое строительство оказывается декорацией, которая не способна прикрыть то, что тут было раньше. Историю, так сказать, не закопаешь.

Видимо, темой декорации навеяно появление еще одной серии работ - фотографий Жаклин Сальмон (Jacqueline Salmon), посвященных немецкому театру. Ну у немцев и театр! Достаточно сказать, что начинается театральная серия фотографией Театра имени Максима Горького, который сейчас наглядно не процветает. Рядом с ним - театр "Фольскбюне" со стоящем перед ним символом пацифика из кованного металла. Надо сказать, ржавый пацифик на фоне неоклассического фасада смотрится чистым гестаповцем. И так вся серия. Мрачная, злая и чудовищно безнадежная. "Кризис культуры, который происходит во всем мире, нигде так не ощутим, как в Германии",- начинает Жаклин свою экспликацию к фотопроекту. Кризис и фотографирует.

В общем, пренеприятнейший городишко этот Берлин. На первый взгляд в устройстве такой выставки есть момент недоработки со стороны культурного отдела немецкого посольства. Все же архитектура нового Берлина впервые показывается в Москве и в довольно оригинальном виде. Но более внимательный анализ ситуации выявляет, что культурный отдел, напротив, поработал прекрасно, а может быть, даже и спонсировал выставку.

Устройство таких выставок оказывает замечательное терапевтическое воздействие на русских. Практику эту надо продолжать. Нужно обязательно устроить выставку видов Брюсселя глазами голландцев, Лондона глазами ирландцев, Тель-Авива глазами арабов и так далее. В обмен мы могли бы посылать на Запад выставки Москвы глазами фотографов из Прибалтики, Украины и Закавказья. Это сильно разгрузит туристические компании и визовые отделы посольств.