Евроремонт-illustrated. Архитекторы и дизайнеры показали все, на что способны.

Традиционно принято противопоставлять организаторов и участников выставки, выставляя первых неспособными ни к чему портачами, а вторых — героическими одиночками, противостоящими всеобщему хаосу. «Под крышей... » какая-то обратная ситуация. Фестиваль прекрасно организован. Поразительным образом ему удалось избежать свойственного месту официоза. Это при том, что фестиваль организует подразделение московского правительства, от которого трудно было ожидать такой тактичности. Реклама фестиваля висит по всему городу и работает— на выставке невозможно протолкнуться от народа. Трудно представить и более неожиданное по составу жюри — с известнейшим американским дизайнером Каримом Рашидом (Karim Rashid) здесь соседствуют арт-директор Государственного центра современного искусства Леонид Бажанов и ставший в прошлом году в Милане лучшим художником Европы Александр Бродский. В общем, налицо все предпосылки для создания из ряда вон выходящего события.

Но кажется, что, прекрасно наладив эту сторону дела, устроители недостаточно распространились о своих достоинствах среди участников. Раскрученных имен немного. На сто участников только две фигуры первой величины — Алексей Козырь и Михаил Филиппов. Вещи зачастую представлены в фотографиях 18х24, что уместно для предъявляемого заказчику портфолио, но на большом стенде смотрится мизерабельно. Ну и, наконец, неприлично много интерьеров, которые, наверное, радуют их владельцев, но с профессиональной точки зрения не могут претендовать даже на публикацию в дешевых журналах, рекламирующих недвижимость, которая хочет выглядеть дорогой.

Особенно много плохих интерьеров в классике. Все они — результат компромисса заказчика, любящего колонны, с архитектором, терпеть их не могущим. Заказчик колонны вставляет, архитектор тонко подчеркивает, что они тут не нужны. Михаила Филиппова даже странно воспринимать на этом фоне. Его квартира «Венеция» воспроизводит структуру этого города, ухватывая архитектурные случайности венецианских улиц — три поворота и пять масштабов на протяжении двадцати шагов пути. Рядом с остальными неоклассическими интерьерами это производит такое впечатление, будто скрипач-виртуоз сел играть с оркестром балалаечников.

В модернистских интерьерах обнаруживается три составные части. Первая — «кислотные» неоновые помещения клубов, баров и дискотек. Выглядят они примерно одинаково в силу одинаковости фотографий — в темноте светятся синим, зеленым и оранжевым то драконы, то кишки. Наверное, оценка этих интерьеров требует глубокой включенности в дискотечную культуру, хотя включенные в нее люди говорят, что для настоящей дискотеки хватает подвала, темноты и децибел. Источником этого дизайна, кажется, является уравнение: дискотека — это круто, авангард — это круто, отсюда дискотека=авангард. От некоторых фотографий исходит ощущение, что по тебе долбают стадионным усилителем в низкой темной комнате, и, надо полагать, тонкий художник Бродский, интеллигентный искусствовед Бажанов и склонный к созерцательным медитациям дизайнер Рашид отдадут этим произведениям необходимую дань уважения.

Вторая линия — мрачный индустриальный дизайн, превращающий интерьер в подобие реконструированной фабрики. Здесь лидером является Алексей Козырь, который принципиально красит свои дома и интерьеры в черный цвет, хорошо рифмующийся с чугунными деталями. Находиться в них, наверное, трудно, но трудно и их смотреть. Изображения очень мелкие, половина висит на высоте 70 сантиметров от пола. Если встать на карачки и рассматривать их с расстояния в 20 сантиметров, они по-настоящему цепляют. Козырь справедливо рассчитал, что, если все жюри падет пред ним на колени, деваться им будет уже некуда. К сожалению, рядом висит выполненный в той же индустриальной эстетике банк Игоря Шалмина, который смотреть гораздо удобнее. Наконец,третья линия— русский минимализм. В отличие от западного, минималистская геометрия здесь сочетается с очень активной работой с цветом и фактурой. Это очень качественная архитектура (выделяются магазин «Баланс» компании «Левчук & Романчук» и обувной магазин «Роверс» Александра Ермакова, сделанный под швейцарца Питера Цумптора), но ее проблема в том, что она сознательно, не бросается в глаза. На фоне «кислотных» и индустриальных интерьеров она страдает некой нехваткой образности.

На выставке поразительным образом отсутствует то, что могло бы претендовать на моду. Все три разновидности местного модернизма с точки зрения западного дизайна устарели — сегодня в моде прорвавшаяся в реальное пространство виртуальность, и именно ее представляет главная звезда жюри Карим Рашид. Но в России, если судить по фестивалю, никто кибердизайна пока не делает. Вторая мода, которая представляет собой специфически русский брэнд,— продолжение русского конструктивизма. Однако и таких работ на выставке нет — индустриальный дизайн, претендующий на связь с этой эстетикой, гораздо больше вдохновляется галереей Тейт Херцога и де Мерона, чем Малевичем и Лисицким. Так что модному жюри придется судить немодный дизайн, представленный в виде некачественных архитектурных подач. Итоги этой процедуры мы узнаем во вторник.