Вертикаль страсти

Небоскребы, они в городе всегда производят большое впечатление, а в проектах - маленькое. Тут аспект фрейдистский, фаллический и спорить не о чем. Когда смотришь много небоскребов в натуре, то это кажется силой и мощью, а когда много рисунков с изображением того же самого, есть в этом что-то подростковое.

Но это взгляд обывательский, неправильный. А правильный в том, что перед нами огромной важности событие. Впервые международный конкурс. Впервые настоящий небоскреб в Москве. Впервые проекты русских и зарубежных архитекторов - вместе. Проекты под шифрами, понять, кто иностранец, а кто русский, трудно. Можно сказать, кто не иностранец - есть проекты с русскими надписями, но некоторые русские архитекторы пишут иностранными буквами, чтобы их не узнали. Кроме того, многие русские архитекторы очень увлечены иностранными и работают, как они.

То есть смотришь какой-нибудь проект, подписи у него английские, стиль - Норман Фостер (Norman Foster), год назад такой небоскреб Фостера по всем журналам проходил. Однако же, видимо, все-таки не Фостер, потому что в список участников конкурса Фостер не заявлялся. То же самое с голландской фирмой MVRDV - среди проектов есть здание, очень близкое к голландскому павильону на ЭКСПО-2001, знаменитому "гамбургеру", но опять же - не заявлялись эти архитекторы на конкурс. Не заявлялись и Даниэль Либескинд (Daniel Libeskind) и Заха Хадид (Zaha Hadid), а проекты прямо-таки их тоже есть.

Но это даже и неплохо, в конце концов, мы всегда добавляли себе международности путем того, чтобы спереть оттуда чего-нибудь иностранного. Конечно, есть неловкость, потому что раньше они не знали, что мы у них прем, а теперь узнают, но известно, что когда человек на базаре вопит "обокрали!", то это у него глупый вид, а не у того, кто обокрал. Так что первый итог конкурса налицо - мы впервые показали международной общественности, как ловко умеем передирать у нее стиль и идеи. Этот результат, кстати, собираются перенять и в конкурсе на Мариинский театр - по слухам, туда приглашают только тех архитекторов, которые могут нарисовать как Эрик Мосс (Erik Owen Moss), чтобы доказать Гергиеву, что мы умеем не хуже Эрика Мосса.

Пока другие результаты не объявлены, разбирать конкретные проекты запрещено, а тем более называть какие-то имена. Но можно обрисовать общую типологию проектов.

Итак, речь идет о том, каким должен быть комплекс мэрии и Московской городской думы в Сити. Сити сейчас - это огромная яма, залитая бетоном, но предполагается, что там будет много небоскребов. И задача в том, чтобы комплекс мэрии царил среди этих несуществующих небоскребов.

Типология царения такая. Около двадцати проектов представляют собой карандаши, условно повторяющие ту первую башню "Россия", которую нарисовал здесь десять лет назад Борис Тхор (он, видимо, тоже участвует в конкурсе). Это, условно говоря, моспроектовская концепция (директор "Моспроекта-2" Михаил Посохин несколько лет назад отстранил Тхора от проектирования и сам стал проектировать его карандаш, но и Тхор тоже продолжил его проектировать, и так получилось много карандашей). Примерно столько же проектов вдохновлены русским авангардом 20-х - есть вещи под Институт Ленина Ивана Леонидова (яйцо законодательной власти плюс могучая вертикаль исполнительной), есть - в форме башни Татлина, есть - под Якова Чернихова и так далее. Несколько проектов предполагают выстроить в Сити два одинаковых небоскреба - один, что ли, законодательный, а один исполнительный, - видимо, это неликвид творческих идей, поданных на конкурс по восстановлению WTC в Нью-Йорке. И наконец, очень небольшое количество проектов предлагает идею отрицательного царения - кругом небоскребы, а мэрия не небоскреб, а нормальной высоты здание, точнее, комплекс зданий со сложными переходами, дворами и фантастическими эффектами перетекания внешнего пространства во внутреннее.

Если исходить из чисто архитектурных соображений, то предсказать сейчас результаты конкурса трудно. Последняя группа проектов представляется самой интересной, но вряд ли Юрий Лужков согласится на идею отрицательного царения. Как настоящий молодец и герой, он должен, конечно, сидеть в башне, причем сверху. Не уверен, что его привлечет идея воспроизвести какой-нибудь проект русского авангарда, потому что большой увлеченности этим делом за ним не замечено. По всему ему бы, конечно, следовало сидеть в карандаше, тем более что один такой карандаш - комплекс зданий мэрии на Тверской - ему уже давно полюбился, хотя карандаш и коротенький. Опять же и по раскладу человеческому выиграть конкурс должен Михаил Посохин. Но, с другой стороны, все это было затеяно для того, чтобы придать Сити международный смысл, из чего вроде бы следует, что выиграть должен какой-нибудь иностранец. А способен ли иностранец спроектировать настоящий русский карандаш, чтобы стояло на страх агрессору, - сомнительно.

Но это если исходить только из архитектурных соображений. А есть еще контекст.

Выставка расположена не в Москомархитектуре, а в Гостином дворе. Корреспондент Ъ пришел в Гостиный двор и долго тыкался во все дырки, спрашивая: где тут у вас выставка проектов Сити? Рабочие с тачками, охранники с рациями, люди с мыслью хозяйственной во взоре - кто только этого корреспондента не посылал куда подальше. Один охранник, стрельнув сигарету, посоветовал сходить на третий этаж.

Третий этаж Гостиного двора был пуст, как оставленный древними римлянами амфитеатр в Северной Африке. В большинстве помещений со следами недовершенного ремонта не было никого, в немногих сидели представители арендаторов. К ним давно никто не заходил, и они забыли, какие бывают посторонние люди. Так по осени сидят бабульки на крыльцах неперспективных деревень. Этих спрашивать было бессмысленно.

Случайно увидел я одного движущегося человека и бросился к нему все с тем же вопросом: "Где тут выставка проектов Сити, первого в истории России международного конкурса, событие величайшей важности?" - "Какое, б... Сити, тут 'Из рук в руки' не найдешь", - в сердцах ответил прохожий. Через некоторое время я нашел окошко, в котором принимали объявления в "Из рук в руки", но тот, кто их искал, уже потерялся. В окошке тоже не знали, где Сити, предложили дать бесплатное объявление. Наконец, я уткнулся в заляпанную краской дверь с наклеенным листочком "Не входить!", и там была выставка проектов Сити. Никто ничего не спросил, потому что никого не было. Я с трудом обнаружил двух затерянных между проектами экспертов, сидящих на раскладных табуреточках. Такими обычно пользуются любители подледного лова, и это кстати - вид у этих людей был такой же одинокий, как у зимнего рыбака в ледяной пустыне.

Гостиный двор - гранд-проект Лужкова, символ деловой активности и успехов русского бизнеса. Вряд ли в центре Москвы можно найти другое такое одинокое, меланхолическое место. Сити тоже гранд-проект Лужкова, это уже десять лет гигантский котлован, напоминающий брошенный военный объект в Сибири. Вопрос, кто из архитекторов, принесших в Гостиный двор свои подростковые мечты о больших башнях, выиграет и построит в этой дыре новый символ нашего процветания и успехов, по-моему, довольно схоластический вопрос. Я видел международные архитектурные конкурсы на здания, которые должны быть событием мирового значения. Ну честное слово, ну не так это выглядит.