Снос гостиницы "Москва" украсили сиренью

Перед нами первая порция официально вывезенного из гостиницы - 303 картины разных художников. Она очень логична. Куратор выставки Диана Жданова попыталась реконструировать первоначальный замысел хозяйственника, который руководил закупкой живописи, и ей это почти удалось.

Закупались следующие предметы. Для кабинетов руководителей -портреты Ленина; холст-масло - для директора и первого зама; бумага-карандаш -для остальных. Для номеров -живопись релаксационная, натюрморты, пейзажи и в меньших количествах жанр. Не удалось только выяснить, была ли зависимость между жанровой принадлежностью картин и категорией номера, или живопись распределялась по номерам только в зависимости от размеров.

Самым ходовым был натюрморт. Неплохо шли букеты и некрупные фрукты (арбузы и дыни не приветствовались), но и то и другое не могло составить конкуренции главному продукту живописного потребления, а именно сирени. Букетов сирени столько, что становится понятно желание искусствоведов-шестидесятников запретить ее произрастание вообще. Впрочем, что уж тут, красивый это куст. На выставке есть изыск - одна художница нарисовала натюрморт с банкой с рассолом в центре и разложенными вокруг нее огурцами. Хотя это работа не без мастерства, тонко передана разница фактур огурца, плавающего в рассоле, и огурца вытащенного, с яркими рефлексами света на сохнущей поверхности, я бы предпочел жить в номере с сиренью, а к огурцам заходить с визитом.

Из пейзажей выше всего котировались березы, потом смешанные леса, а хуже хвоя. Я думаю, что хвою не вешали даже в полулюкс, потому что мрачные елки. Берега рек полагались в гостинице "Москва" зрелищем скучноватым, их оживляли удящими рыбу детьми пионерского возраста. Но на море пионеров не пускали - там было буйство стихий. И в горы тоже не пускали, потому что опасно. Впрочем, процент марин и горных пейзажей в номерах невелик, видимо, в расчете на небольшое заселение постояльцев из соответствующих республик.

Живопись гостиницы "Москва" - демонстрация деятельности Худфонда, который закупал у членов Союза художников продукты их проживания на дачах и в домах творчества, а потом распределял по присутствиям, учебным заведениям - и вот по гостиницам. Отчасти эта выставка примечательна тем, что ломает миф, будто советские художники для официоза писали вождей, а потом для души пейзажи и натюрморты. Раньше ведь было непонятно, зачем художник Налбандян, в основном специализировавшийся на живописании членов политбюро вплоть до генсека, время от времени изображал болото. Считалось, что это он для души, а выяснилось, что это совсем не для души, а для другого. Худфонд закупал у академика Налбандяна болота и внедрял это прекрасное начинание в гостиничные номера.

Поразительно, как это все сохранилось. Например, здание МГУ на Ленинских горах тоже в свое время было наполнено живописью из худфондов, и на каждой кафедре висели натюрморты и пейзажи, не говоря уж о портретах Ленина. Но оттуда все растащили еще до начала перестройки. А тут многое сохранилось до сих пор и будет растащено только сейчас (музей лишь показывает живопись, но не принимает ее на хранение). Это приятно еще и потому, что в момент растаскивания ценить эту живопись начинают так высоко, что прямо даже поражаешься. След сносимой гостиницы ложится на каждую ветку сирени. Это настоящая победа искусства, победа Худфонда и системы советского государственного заказа. У нас исключительно давно не случалось такого ажиотажа вокруг выставки таких произведений. Давно замечено, что ничто так не обостряет ценности какого-нибудь искусства, как его предстоящая утрата. Правда, честно сказать, я не думаю, что самым ценным в гостинице "Москва" была сирень. Мне почему-то кажется, что ценным там было что-то другое, что в залы Музея архитектуры никак не пропихивается - сама гостиница. Но это постороннее соображение. А самое интересное в другом.

Раньше это обстоятельство - резкое увеличение ценности в момент уничтожения - учитывалось только борцами с утратами, устраивавшими роскошную пиартризну по каждому подвалу XVII века, в момент сноса превращавшемуся в шедевр мирового значения. Но теперь времена изменились. Сценарий открытия выставки с руководством самой гостиницы, обеспечивающим снос, с городским архитектурным и строительным начальством не оставлял никакого сомнения в том, что и инициаторы утрат усвоили эту тактику. Законная гордость по поводу того, какое прекрасное здание мы сносим, как методично и хорошо мы это делаем, какие богатства оттуда выносятся и какие еще будут вынесены, переполняла сердца всех присутствующих. Кому-то это может показаться диковатым, но более искушенные в механизмах власти люди не могут не оценить изящества возрождения древних ритуальных схем. Так малоразвитые племенные вожди в древние времена напоказ уничтожали какие-нибудь заметные богатства для того, чтобы продемонстрировать свою силу и мощь. Мы совершенно напрасно забыли об этом типе пиара, который имеет большие перспективы в нашей стране в связи с предстоящими в ближайшее время многочисленными сносами.