16.10.2003
Григорий Ревзин //
Коммерсантъ, 16.10.2003
Москву испугали Россией. Нельзя же сказать про всю российскую архитектуру: "Долой!" - что же делать, раз есть заказ, есть деньги, а других архитекторов нет.
- Репортаж
- фестиваль
В Большом Манеже открылся 11-й фестиваль "Зодчество". Он продлится в течение недели, в следующий вторник будет вручена главная национальная премия в области архитектуры "Хрустальный Дедал".
Пока известен лишь лауреат премии прессы "Икар" - им стал архитектор Сергей Скуратов, награжденный за дом в Бутиковском переулке в Москве.
"Зодчество" всегда претендовало на статус главного архитектурного фестиваля, и в плане открытия в этот раз все удалось. Открывал выставку новоявленный вице-премьер РФ по ЖКХ Владимир Яковлев, по выставке его водил вице-мэр Москвы Валерий Шанцев, вслед за ними двигались главные архитекторы городов и разнообразные функционеры Союза архитекторов России и Международного союза архитекторов. В центре Манежа стоял большой голубой помост, на нем сидел струнный оркестр, и, когда господин Яковлев подошел к помосту, оркестр урезал такую залихватскую цыганочку, что казалось, вице-премьер сейчас поведет плечами и пройдется в танце. Он не прошелся, но сама картинка служила своеобразным ключом для понимания всего выставленного материала.
"Зодчество" - фестиваль, в котором участвует вся Россия, и это тот случай, когда на Россию смотреть неловко. Мы привыкли в Москве, что архитектура у нас европеизированная, цивилизованная, буржуазная и рафинированная, как в Швейцарии. Все, что недотягивает до Швейцарии, мы ругаем за провинциальность; все, что может стоять на швейцарском полустанке километрах в пяти от Цюриха, мы хвалим и смакуем. Это чудесная и психологически приятная позиция - чувствуешь себя в постоянной зарубежной командировке. А вокруг, оказывается, совсем другая страна. С позиций европейской рафинированности архитектура России делится на два больших типа. Одна аляповатая, вторая придурковатая.
Придурковатая - это те, кто в Уфе и Вологде, Сургуте и Нижневартовске идут путем поиска и эксперимента. Они создают жилище будущего в виде стеклянных куполов над верблюдниками в пустынях, кривовогнутые павильоны частных санаториев в Сочах, церкви, вдохновленные формами кашпо, увитого макраме, в Нальчике и светящегося стеклянного мертвяка в качестве центрального элемента благоустройства площади маленького города в Республике Коми. Это, так сказать, те, кто наяривает цыганочку.
Аляповатые - те, кто строит бесконечные вариации храма Христа Спасителя по всем городам и весям, мощные административные здания банков и нефтегазодобывающих компаний с элементами обкомовской симметрии, "элитное жилье" в далекой глубинке с арками, башнями, эркерами и т. д. Это те, кто, так сказать, цыганочку слушает, то есть накопили достаточно и могут себе позволить настоящую красоту.
Если, повторю, глядеть на это с позиций московской европейскости, то это такой безнадежный кошмар, что лучше и не смотреть. В процессе изучения выставки у обозревателя "Ъ" родилось следующее резюме выставки: все проекты надо запретить к реализации, а все построенное - снести. Но понятно, что это взгляд неконструктивный, и надо смотреть как-то иначе.
Ну, скажем, как на процесс строительства. Можно порадоваться, что страна богатеет. Богатеют Вологда, Уфа, Свердловск, Сургут, Ханты-Мансийск, Сочи, Ростов-на-Дону - везде строительство, десятки новых зданий. Кроме того, очень много церквей в самых разных городах и весях. В правление президента Путина, портрет которого торжественно висел в самом центре Манежа, вся Россия украсилась белыми храмами, как Европа в 1000 году в ожидании конца света. Храмов у нас построено больше сотни, наш народ активно отстаивает переходящее звание богоносца и не забывает о духовности. Отрадно.
Все это напоминает Москву образца десятилетней давности. Но есть одно существенное отличие. В Москве можно было осуждать подобную архитектуру, твердо зная, что есть и другая - есть прекрасные архитекторы, которым строить не дают. Была ясная позиция: долой одних - давай других. Но нельзя же сказать про всю Россию: "Долой!" Есть заказ, есть деньги, а других архитекторов нет. Они относятся к своим первым заказам, как гости первых постперестроечных фуршетов, судорожно рассовывая суси по карманам пиджаков, чтобы принести гостинец домой детям. Они тащат в свои проекты все красоты, которые увидели во всех журналах, плюс валят туда же все красоты, которые нравятся заказчику. Беда, к которой приходится относиться с уважением.
Тут даже возникает какой-то дополнительный эффект. Когда смотришь на фоне всей этой российской архитектуры московских начальников, то по-другому начинаешь к ним относиться. На фестивале множество работ Михаила Посохина: тут тебе и новый театр Табакова, и новый дом на Новом Арбате, и новое здание департамента имущества Москвы. Есть и много всего другого других архитекторов в том же роде. Так вот, насколько здесь, в московском контексте, это смотрится безвкусным, настолько в российском - выверенным и правильным. Как бы это тот же самый провинциальный вкус, но с большим размахом, деньгами, торжественностью. Понимаешь, что за этой архитектурой вся Россия, и именно в этих зданиях она проявляет себя как столица России. А рафинированный модернизм - это какой-то глубоко чужеродный России продукт.
На этом фоне придумать отдельное жюри прессы, чтобы оно, как на кинофестивалях, оценивало работы до жюри и первым сообщало свое решение, было крайне легкомысленным решением. Тут нужна другая пресса - не из европеизированных газет, а из каких-нибудь "Светлых новостей нашего губернатора". Московские критики у нас замкнуты на европейский стандарт, и на лицах членов жюри было написано форменное мучение, когда они пытались найти что-либо в бесконечных рядах произведений в жанре "Начальство под цыганочку".
Собственно, выбор свелся к спору между Двумя очень дорогими, в высшей степени спокойными и буржуазными проектами. Один - дом, который Сергей Скуратов построил на Остоженке, в Бутиковском переулке, название которого теперь производят не от мануфактурщика Бутикова, а от слова "бутик". Цена квадратного метра здесь давно перевалила за $5 тыс. Второе - частное стрельбище, которое Светлана Головина построила под Москвой для людей, увлекающихся стрельбой из оружия, стоящего, как квадратный метр на Остоженке. В итоге с перевесом в один голос победил Сергей Скуратов. Все члены жюри сошлись во мнении, что этот выбор незаметного дома, цивилизованно вставленного в рядовой московский переулок, будет больше понятен простым людям, чем какое-то Стрельбище.
Ему вручили приз под названием "Икарушка" - сборную мобильную скульптуру, изготовленную Василием Щетининым. Идея в том, что главный приз фестиваля - "Дедал", а это его героический сыночек "Икарушка", чей дерзновенный полет волнует человечество уже два тысячелетия. И, согласитесь, полет Сергея Скуратова к новым высотам уютной буржуазности заслуживает такого приза. Тем более если вспомнить, над какой бездной остальной России он летает.
Комментарии
comments powered by HyperComments
"Зодчество" всегда претендовало на статус главного архитектурного фестиваля, и в плане открытия в этот раз все удалось. Открывал выставку новоявленный вице-премьер РФ по ЖКХ Владимир Яковлев, по выставке его водил вице-мэр Москвы Валерий Шанцев, вслед за ними двигались главные архитекторы городов и разнообразные функционеры Союза архитекторов России и Международного союза архитекторов. В центре Манежа стоял большой голубой помост, на нем сидел струнный оркестр, и, когда господин Яковлев подошел к помосту, оркестр урезал такую залихватскую цыганочку, что казалось, вице-премьер сейчас поведет плечами и пройдется в танце. Он не прошелся, но сама картинка служила своеобразным ключом для понимания всего выставленного материала.
"Зодчество" - фестиваль, в котором участвует вся Россия, и это тот случай, когда на Россию смотреть неловко. Мы привыкли в Москве, что архитектура у нас европеизированная, цивилизованная, буржуазная и рафинированная, как в Швейцарии. Все, что недотягивает до Швейцарии, мы ругаем за провинциальность; все, что может стоять на швейцарском полустанке километрах в пяти от Цюриха, мы хвалим и смакуем. Это чудесная и психологически приятная позиция - чувствуешь себя в постоянной зарубежной командировке. А вокруг, оказывается, совсем другая страна. С позиций европейской рафинированности архитектура России делится на два больших типа. Одна аляповатая, вторая придурковатая.
Придурковатая - это те, кто в Уфе и Вологде, Сургуте и Нижневартовске идут путем поиска и эксперимента. Они создают жилище будущего в виде стеклянных куполов над верблюдниками в пустынях, кривовогнутые павильоны частных санаториев в Сочах, церкви, вдохновленные формами кашпо, увитого макраме, в Нальчике и светящегося стеклянного мертвяка в качестве центрального элемента благоустройства площади маленького города в Республике Коми. Это, так сказать, те, кто наяривает цыганочку.
Аляповатые - те, кто строит бесконечные вариации храма Христа Спасителя по всем городам и весям, мощные административные здания банков и нефтегазодобывающих компаний с элементами обкомовской симметрии, "элитное жилье" в далекой глубинке с арками, башнями, эркерами и т. д. Это те, кто, так сказать, цыганочку слушает, то есть накопили достаточно и могут себе позволить настоящую красоту.
Если, повторю, глядеть на это с позиций московской европейскости, то это такой безнадежный кошмар, что лучше и не смотреть. В процессе изучения выставки у обозревателя "Ъ" родилось следующее резюме выставки: все проекты надо запретить к реализации, а все построенное - снести. Но понятно, что это взгляд неконструктивный, и надо смотреть как-то иначе.
Ну, скажем, как на процесс строительства. Можно порадоваться, что страна богатеет. Богатеют Вологда, Уфа, Свердловск, Сургут, Ханты-Мансийск, Сочи, Ростов-на-Дону - везде строительство, десятки новых зданий. Кроме того, очень много церквей в самых разных городах и весях. В правление президента Путина, портрет которого торжественно висел в самом центре Манежа, вся Россия украсилась белыми храмами, как Европа в 1000 году в ожидании конца света. Храмов у нас построено больше сотни, наш народ активно отстаивает переходящее звание богоносца и не забывает о духовности. Отрадно.
Все это напоминает Москву образца десятилетней давности. Но есть одно существенное отличие. В Москве можно было осуждать подобную архитектуру, твердо зная, что есть и другая - есть прекрасные архитекторы, которым строить не дают. Была ясная позиция: долой одних - давай других. Но нельзя же сказать про всю Россию: "Долой!" Есть заказ, есть деньги, а других архитекторов нет. Они относятся к своим первым заказам, как гости первых постперестроечных фуршетов, судорожно рассовывая суси по карманам пиджаков, чтобы принести гостинец домой детям. Они тащат в свои проекты все красоты, которые увидели во всех журналах, плюс валят туда же все красоты, которые нравятся заказчику. Беда, к которой приходится относиться с уважением.
Тут даже возникает какой-то дополнительный эффект. Когда смотришь на фоне всей этой российской архитектуры московских начальников, то по-другому начинаешь к ним относиться. На фестивале множество работ Михаила Посохина: тут тебе и новый театр Табакова, и новый дом на Новом Арбате, и новое здание департамента имущества Москвы. Есть и много всего другого других архитекторов в том же роде. Так вот, насколько здесь, в московском контексте, это смотрится безвкусным, настолько в российском - выверенным и правильным. Как бы это тот же самый провинциальный вкус, но с большим размахом, деньгами, торжественностью. Понимаешь, что за этой архитектурой вся Россия, и именно в этих зданиях она проявляет себя как столица России. А рафинированный модернизм - это какой-то глубоко чужеродный России продукт.
На этом фоне придумать отдельное жюри прессы, чтобы оно, как на кинофестивалях, оценивало работы до жюри и первым сообщало свое решение, было крайне легкомысленным решением. Тут нужна другая пресса - не из европеизированных газет, а из каких-нибудь "Светлых новостей нашего губернатора". Московские критики у нас замкнуты на европейский стандарт, и на лицах членов жюри было написано форменное мучение, когда они пытались найти что-либо в бесконечных рядах произведений в жанре "Начальство под цыганочку".
Собственно, выбор свелся к спору между Двумя очень дорогими, в высшей степени спокойными и буржуазными проектами. Один - дом, который Сергей Скуратов построил на Остоженке, в Бутиковском переулке, название которого теперь производят не от мануфактурщика Бутикова, а от слова "бутик". Цена квадратного метра здесь давно перевалила за $5 тыс. Второе - частное стрельбище, которое Светлана Головина построила под Москвой для людей, увлекающихся стрельбой из оружия, стоящего, как квадратный метр на Остоженке. В итоге с перевесом в один голос победил Сергей Скуратов. Все члены жюри сошлись во мнении, что этот выбор незаметного дома, цивилизованно вставленного в рядовой московский переулок, будет больше понятен простым людям, чем какое-то Стрельбище.
Ему вручили приз под названием "Икарушка" - сборную мобильную скульптуру, изготовленную Василием Щетининым. Идея в том, что главный приз фестиваля - "Дедал", а это его героический сыночек "Икарушка", чей дерзновенный полет волнует человечество уже два тысячелетия. И, согласитесь, полет Сергея Скуратова к новым высотам уютной буржуазности заслуживает такого приза. Тем более если вспомнить, над какой бездной остальной России он летает.