С чувством глубокого самоудовлетворения.«Зодчество» завершилось по плану: главный приз фестиваля Российского союза архитекторов достался его председателю.

На торжественной церемонии вручения участники и гости фестиваля встретили это решение бурными аплодисментами.

К факту получения Юрием Петровичем премии за его Дом музыки все относились однозначно положительно. Я, признаться, испытывая чрезвычайную неловкость от присутствия на столь парткомовском по сценарию спектакле, боялся каких-нибудь эксцессов. Пережив перестройку, как-то опасаешься, что при виде президента Союза архитекторов, идущего получать высшую национальную премию по архитектуре из рук жюри, в котором сидят два его вице, кто-нибудь из рядовых членов союза может начать кричать: «Позор! Долой!», а не знающие жизни члены молодежной секции могут, по случаю отсутствия в последнее время в продаже тухлых яиц, запустить маринованным томатом. Но ничего такого даже близко не было. «Помилуйте,— убеждала меня одна влиятельная архитектурная дама,— что же здесь неловкого? Он же столько трудился, организовывал этот фестиваль. Зачем же ему это делать, если он не может здесь получить премии? И где, скажите, он должен тогда их получать? Совершенно напрасно вы тут волнуетесь. Юрий Петрович давно уже шел к этой награде, он же третий раз выставляется, а ему все не давали. А теперь он наконец добился».

В общем, награда нашла героя, который ее учредил, и все с этим согласились. Если у кого и были сомнения, их развеяли силами дружественных организаций. Помимо «Хрустального Дедала» Юрий Петрович получил памятную голубую тарелку от Госстроя (ручная работа), вручала зампред Госстроя по архитектуре Элеонора Шевченко, которая так прониклась праздничным духом, что закончила свою речь теплым обращением к присутствующим: «И поверьте, любого из вас я всегда буду рада видеть в своем кабинете!» А от Москомархитектуры Гнедовскому дали диплом, и вручал его (немного не по рангу) заместитель главного архитектора Москвы Юрий Григорьев, который свою по данному поводу чиновную недостаточность (ему бы по протоколу следовало вручать диплом вице-президенту союза, а не президенту) компенсировал словами о том, что они в Москомархитектуре рассмотрели Дом музыки и «считают это событием эпохальным. Просто эпохальным». Боюсь, что сам председатель Москомархитектуры Александр Кузьмин в силу излишнего чувства юмора так проникновенно сказать бы не смог.

Что ж сказать по такому случаю об архитектуре Дома музыки, кроме того, что она эпохально прекрасна? Скажу только, что она дважды эпохально прекрасна — от прошлой эпохи один раз и от нынешней второй. От прошлой, ельцинской, эпохи в ней наблюдается прекрасное сходство с истинно русской постройкой, в ней есть приятная основательность, приземистость пропорций. Нет в архитектуре 90-х более приземистой и основательной вещи! Комплекс «Красные холмы» и в целом решен в прекрасных формах, отдаленно напоминающих русский монастырь. А уж Дом музыки является в нем подлинной жемчужиной, чистой нотой духовности, под которую уж настраивается весь оркестр комплекса. От нынешней эпохи в ней есть высокая технологичность, все в ней такое блестящее, металлическое, и не просто металлическое, а биметаллическое, золотое и никелированное. А волнующие формы золотого скрипичного ключа наверху купола придают ей сходство с замечательными немецкими кастрюлями, которые продают у нас в хозяйственном. Я бы сказал, что эта постройка, замысленная еще в середине 90-х, а перепроектированная в начале нового тысячелетия, переводит наши поиски московской самостийности в какой-то европейский контекст — так, будто бы московский стиль делал лорд Фостер.

Вопрос, который следовало быстро решить, когда стали объявлять результаты, заключался в том, является ли модным сегодня буквальное воспроизведение позднесоветских традиций или же тут требуются какие-то новации. Я так и не решил. Сценарий, при котором председатель Союза архитекторов организует фестиваль, сам выбирает членов жюри, сам их приглашает, сам выставляет на конкурс собственную постройку и сам же получает за нее высшую премию, выглядит советским до тонкостей. Юрий Петрович выстроил этот дом не один, а во главе большого авторского коллектива замечательных зодчих. Получая из рук собственных сотрудников высокую награду, он был тронут, смущен и горд, совсем как Леонид Ильич, получавший орден за «Малую Землю», так что никто не подкачал, все исполняли свои роли как надо. Но, надо честно признать, мнения разделились. Некоторые участники церемонии кулуарно сообщали корреспонденту „Ъ", что союз устарел, не чувствует момента, что нельзя просто повторять старые брежневские рецепты, а нужен дух поиска и экспе-римента. Например, на потенциальных конкурентов председателя союза в деле получения им очередной медальки стоило напустить налоговую инспекцию, а может быть, даже шикануть и пригласить Генпрокуратуру. А другие, напротив, говорили, что силовые акции в отношении конкурентов — это вовсе не дух нового времени, а дух времени переходного, а идеал в том, чтобы все соглашались действовать в соответствии с брежневским кодексом без всякого принуждения, так что союз вовсе не устарел, а смотрит в будущее.