Из болота в разгром

Год начался обвалом "Трансвааль-парка" и пожаром Манежа, продолжился разборкой гостиницы "Москва" и позорным для архитектуры тендером на комплекс на месте гостиницы "Россия", закончился откровенным, на мой взгляд, наездом на проект Мариинского театра Доминика Перро, который едва удалось отбить. Главным архитектурным событием является вручение Притцкеровской премии Захе Хадид в Эрмитаже, но к нам оно имеет только географическое отношение. Год ознаменовался очередным крахом попыток привести к нам иностранцев: погиб блестящий проект Эрика ван Эгерата "Русский авангард", весьма неблагоприятны перспективы комплекса Захи Хадид на Живописной улице, неясна судьба комплекса Рема Колхаса в Хорошеве и его же проекта для Эрмитажа. Русские же архитекторы четко обозначили позицию признания собственного ничтожества, дружно проведя в июне выставку "Арх-Москва" под названием "Тупик", а в сентябре, вместо того чтобы участвовать в архитектурной биеннале в Венеции, послали в русский павильон студентов для обучения у западных профессоров второй руки по причине того, что показывать там от России, по их мнению, было нечего. И действительно, ни одной новой интересной постройки в 2004 году не появилось.

В общем, отвратительнее года не вспомнишь, но есть основания полагать, что будущий будет таким же. Исчерпаны все сценарии развития русской архитектуры. На новые заказа нет.

Напомню, что сценариев у нас было три. Первый – "официальный": мэр города утверждает московский стиль как общенациональную ценность. Сценарий закончен постольку, поскольку мэр Москвы больше ничего не утверждает, а тихо сидит на хозяйстве, никаких значимых муниципальных проектов больше не реализуется, и решение оставить пустырь на месте снесенной гостиницы "Москва" в этом смысле – этапный момент. Второй – "оппозиционный": прогрессивные русские архитекторы утверждают светлый идеал европейского неомодернизма вопреки привязанностям мэра. Светлый идеал обернулся среднеевропейским стандартом. По мере того как число умеренно неомодернистских домов в Москве стало приближаться к сотне, вопрос о том, можно ли их считать нашей надеждой и опорой, пропал сам собой. Культурное значение людей, подделывающих в Москве швейцарские заклепки, такое же, как и людей, подделывающих в Китае канадские пуховики. Третьим сценарием был "иностранный": давайте привезем сюда европейских звезд, и пусть они создадут нам великую архитектуру. Звезды роились в этом году над Москвой как мухи, но толку от этого не произошло никакого, и это в период, когда мы внешне старались выглядеть европейской страной. Больше не стараемся, в факте существования Запада как такового видим происки ЦРУ, так что надежд на продолжение интернациональной дружбы не предвидится.

У русской архитектуры сегодня нет сколько-нибудь интересной оригинальной программы развития, за исключением программ маргинальных (Михаил Филиппов, Юрий Аввакумов, Александр Бродский), но они законсервированы в своем маргинальном качестве, и нет предпосылок к тому, чтобы они выдвинулись в центр. Нет и спроса на такую оригинальную программу.

Конец лужковской системы в Москве так или иначе приближается, в связи с чем у всех заинтересованных лиц сформировалась одна и та же позиция – захватить как можно больше и выждать. Это совпадает с базовым интересом власти – распределить перед уходом как можно больше и уйти туда, куда распределили. Крупные инвесторы лужковского призыва сегодня заняты резервированием за собой площадок под не вполне понятные ни в финансовом, ни тем более архитектурном плане проекты (например, повисшие в неопределенности проекты реконструкции "Детского мира" и гостиницы "Россия"). Ситуацию они будут прояснять в дальнейшем, когда власть сменится и можно будет торговать тем, что зарезервировано. Остановившийся рост цен на недвижимость усугубляет неопределенность: девелоперы пока не знают, на что ставить и к чему стремиться. Архитектурные программы им не нужны.

При прочих равных эта ситуация сероватой неопределенности останется неизменной и в будущем году. Ее может столкнуть с мертвой точки внешняя интервенция. В том, что она воспоследует, сомневаться не приходится, и вполне понятно, откуда – московская недвижимость у нас является областью, сравнимой по привлекательности с добычей полезных ископаемых, так что вероятность появления чего-то типа дела ЮКОСа в строительстве весьма высока. Однако принятые новый градостроительный кодекс и комплекс законов об ипотеке показывают, что федеральные власти не вполне понимают, как подобраться к этому пирогу, и не факт, что именно в 2005 году они это поймут. Если нет, все будет оставаться в существующем состоянии более или менее безнадежного болота. Если да, то нас ждет разгром московского строительного комплекса, и тогда заказ на оригинальную русскую архитектуру отодвинется на неопределенный срок. Все другие сценарии развития ситуации представляются малореалистичными. С другой стороны, русская архитектура всегда жила малореалистичными утопиями, и только на это и остается надеяться.