Конкурс престарелых футболистов (Названы победители "Арх-Москвы")

До 2004 года на выставке действовало жюри критиков. Их решения вызывали нарекания. Архитекторы говорили, что критикам нужны нездоровые сенсации, а серьезной архитектурной работы они оценить не в состоянии. В этом был свой резон. Я, например, как критик, часто чувствую, что не в состоянии оценить тонкость работы архитектора с теплотрассой, а более интересуюсь художественным эффектом. Из года в год, в частности, жюри критиков присуждало премию Александру Бродскому за строения высокохудожественные, но малосерьезные, как то: деревянный покосившийся насест, носящий имя "Ресторан 95 градусов", сарай изо льда на берегу канала Москва–Волга, деревянный сарай-павильон "для водочных церемоний" и другие подобные сооружения. Это смущало даже самого лауреата. Настолько, что, выходя в прошлом году получать премию, Александр Бродский предложил ввести номинацию "Бродский", быстро и тихо вручать ее ему, а потом уже судить нормально.

В этом году лучшее произведение выставки выбирали сами участники "арх-каталога", или иначе "зала славы",– то есть те архитекторы, которых специально пригласили к участию организаторы. Результат их выборов превзошел самые смелые ожидания. Лучшим произведением "Арх-Москвы" выбран "Дом для престарелых футболистов" Александра Бродского. Это рисунок на кальке, подчеркнуто неумелый, цветным карандашом, как будто пятилетний мальчик рисовал. Можно сказать, архитектор специально выставил проект, за который его было бы невозможно премировать. Ничего у него не вышло. Награда поплутала, помучилась, но все ж таки настигла героя.

Во всех остальных номинациях голосовали не участники выставки, а профессиональное жюри в составе Андрея Бокова, Юрия Волчка, Владислава Кирпичева, Виктора Логвинова, Александра Скокана, Барта Голдхорна, Джеймса Макадама и Давида Саркисяна. Жюри ввело принципиально новую номинацию, которая называется "архитектор года", и им стал Михаил Хазанов. Архитектор действительно прекрасный, но жюри отметило его как-то странно. На вручении Давид Саркисян специально объяснил, что эта номинация соответствует британской номинации "Our Architect" на конкурсе Джеймса Стирлинга и имеется в виду, что архитектор награждается не за работу, представленную на выставке, а вообще и не в том смысле, что он самый лучший, а в том, что он "наш". "Формулировка 'Our Architect',– объяснил он,– на русский правильно переводится как 'наш лучший архитектор'".

Трудно сказать, что там на конкурсе Стирлинга. О такой удивительной номинации сообщил Джеймс Макадам, член жюри, который, однако, не принимал участия в голосовании (вместе с Бартом Голдхорном он потребовал вывести себя из состава жюри в голосовании именно по этой номинации). В интернете о ней не пишут, там в конкурсе Стирлинга представлены простые номинации – лучшее здание площадью до 30 тыс. метров, после 30 тыс. метров. Британцы – они известные дипломаты. Тут тоже потребовался весь незаурядный дипломатический талант Давида Саркисяна, чтобы полностью завуалировать, что все-таки имеется в виду. Я так понял, что проект Михаила Хазанова, выставленный в экспозиции, членов жюри не очень впечатлил, а самого его они очень любят. Посмеемся над недотепистыми критиками, которые не доперли давно ввести такую номинацию и награждать лиц, в симпатиях которых они заинтересованы.

"Лучшее произведение" жюри не выбирало, зато выбирало "лучшую экспозицию". Победил Сергей Скуратов с Copper House в Бутиковском переулке. В 2003 году жюри критиков наградило тот же самый дом дипломом третьей степени, то есть существенно его недооценило. Теперь профессионалы исправили ошибку. Как говорится, лучше поздно, чем никогда, и нужно отдать должное мужеству жюри, которое не побоялось наградить вещь, награжденную на той же выставке два года назад. Еще одна коррекция произошла в отношении проектной группы "Меганом", возглавляемой Юрием Григоряном. В 2004 году жюри критиков наградило его первой премией, а сейчас жюри профессионалов наградило второй. Впрочем, критики давали ему вторую премию в 2002 году. Зато кураторы выставки архитекторы Влад Савинкин и Владимир Кузьмин остались при своем: как награждали их критики за "лучший объект дизайна" в 2002, 2003 и 2004 годах, так и профессионалы наградили в 2005-м.

Нельзя, конечно, скрыть чувство глубокого удовлетворения от того, что "Арх-Москва" наконец обзавелась профессиональным жюри. Однако нельзя не заметить, что в результате такой революции список победителей мало изменился. Наполовину те же люди на тех же местах, а другая половина – те же самые, но сдвинутые со своих мест. Можно и эту передвижку оценить как революцию, но трудно. Наоборот, создается впечатление какого-то междусобойчика.

Вряд ли можно убедить, скажем, Юрия Лужкова больше прислушиваться к результатам "Арх-Москвы", если лучшим проектом тут оказывается "Дом для престарелых футболистов". И это не потому, что ему само понятие "престарелый футболист" неприятно, а потому, что проект, скажем так, недоведенный. Даже думаешь, что если бы на "Арх-Москве" не было никаких премий, то было бы лучше. В конце концов, вовсе не обязательно из каждой выставки устраивать конкурс престарелых футболистов. Когда они не бегают наперегонки, они куда убедительнее смотрятся. Как сказал корреспонденту Ъ один зашедший на "Арх-Москву" девелопер, "они тут дают друг другу премии и думают, что это очень круто".

Впрочем, как всегда, есть надежды на лучшее в будущем. Архитектор Андрей Чернихов на выставке провел презентацию премии имени своего деда, великого архитектора Якова Чернихова. Премия будет международная, с премиальным фондом в ?100 тыс. (напомним, что самая авторитетная в мире Притцкеровская премия – $100 тыс.). Если это не утопия и премию действительно будут вручать, то, возможно, мы выйдем из состояния междусобойчика.