Застройные явления

Какова тенденция движения архитектуры за год, если у нее не было тенденции? Нет, что-то, конечно, было. Появились новые здания. Прекрасные дома построил Михаил Белов – на улице Косыгина и в Филипповском переулке. Прекрасные дома построил Александр Скокан – на Брестской и на Лесной. И опять же прекрасные дома построил Дмитрий Бархин – на улице Щепкина и в Лефортове.

Появились новые архитекторы. Из Берлина к нам приехал Сергей Чобан и строит башню Федерации, про которую говорят, что это опять будет самое высокое здание в Европе. Раньше то же самое говорили про башню "Дон-строя" на Соколе, но теперь, когда здание достроили, эта точка зрения оказалась пересмотренной. Вернувшийся опять же из Берлина Антон Мосин сделал несколько крайне элегантных проектов домов на Остоженке. Молодые архитекторы из группы ДНК (Даниил Лоренц, Наталья Сидорова, Константин Ходнев, Анна Ковалева) построили очень достойный офисный комплекс на Вавилова.

Можно назвать еще десяток событий. Но если попытаться определить тенденцию, к которой все это ведет, то есть искать что-то общее между всеми этими проектами, то, пожалуй, ничего и не выведется. Кроме разве что одного обстоятельства – обо всем об этом ничего не известно никому, кроме узкой группы заинтересованных лиц.

Архитектура уходит из информационного пространства. Она становится тихим, никому не интересным делом.

Хочу пояснить. Это, конечно, дело настолько же архитекторов, насколько и журналистов, новости создаются обеими сторонами. Когда новостей совсем нет, они создаются. Но что делать, когда новости есть – только в других областях. Все же согласитесь, если рядом лежат две новости, одна – "завтра в Москве выходит в прокат блокбастер", а вторая – "завтра в Москве построят дом", то любой редактор выберет первую, потому что вторая – откровенное вранье. Как это "завтра построят"? Сегодня его нету? Или уже есть, но дверные ручки не привинчены? А завтра точно все привинтят? Так в чем новость – что построен дом архитектора Скокана или в том, что завтра там привинтят дверные ручки?
Архитектура попадает в информационное поле, когда она туда стремится. Например, проводится презентация здания. Или пресс-конференция. Бывают персональные выставки архитекторов. Или открытый архитектурный конкурс. Так вот, в этом году не случилось ни одного такого события. За целый год – ни разу. Исключения, правда, составляют регулярные пресс-конференции главного архитектора Москвы Александра Кузьмина. Но у них всегда один и тот же сценарий. Сначала он (уже семь лет подряд) рассказывает, как противостояние московских и федеральных властей затрудняет принятие генерального плана, потом отвечает на вопросы об очередных сносах опять же уже семь лет в одних и тех же выражениях ("я признаю, что снос произошел с нарушением законодательства, но спасти здание было невозможно").

Ну и какие могут быть тенденции, если ничего не происходило? Я имею в виду – не происходило в культурном пространстве. Нельзя сказать, что события в архитектуре никак не отражаются. Еще как – но в форме бизнес-новостей. Такой-то участок выкуплен такой-то фирмой, а такая-то – участок продала. Знающие люди понимают, что тут произошло, был подготовлен и согласован проект застройки, и новый владелец купил землю уже с проектом, но чьим, под какую функцию, как это вообще будет выглядеть – неизвестно. Или другой вариант: на строительство такого-то культурного объекта из федерального или городского бюджета выделена такая-то сумма. Опять же – под какой проект, кто его делал – неизвестно.

Любая деятельность может превращаться в новости или бизнеса, или политики – было бы желание. Точно так же, как и в новость культуры. Так вот тенденция заключается в том, что архитектура в новости культуры превращаться больше не хочет. Нет такого желания.
Не то чтобы это была общемировая тенденция. Про архитектуру сегодня писать очень просто – у нас масса новостей про западных архитекторов. Заха Хадид выдает примерно по одной новости в неделю, Жан Нувель – по одной в месяц, сэр Норман Фостер – чуть чаще, Даниэль Либескинд – чуть реже. Эти новости мы с интересом обсуждаем. Кроме того, они часто приезжают в Москву, дают нам интервью, читают лекции, даже делают выставки. В 2005 году в Музее архитектуры прошли тринадцать выставок, семь зарубежных, две совместных, три неархитектурных, одна мемориальная (к 60-летию Победы совместно с Тверской художественной галереей).

В этом смысле тенденция налицо. Она заключается в том, что в мире есть настоящая архитектурно-художественная жизнь, и архитектура там является частью культуры, в России никакой архитектурно-художественной жизни нет, а есть девелоперский бизнес и политика. И ими содержание русской архитектуры сегодня исчерпывается.

У нас есть некоторое количество блестящих архитектурных деятелей, целиком ориентированных на Запад,– Евгений Асс, куратор российского павильона венецианской архитектурной Биеннале, Владислав Кирпичев, организатор лекций западных звезд в Москве, Юрий Аввакумов, самый интересный в России архитектурный куратор. В архитектурном мире они считаются маргиналами из-за того, что их собственная архитектурная деятельность малоуспешна. Но именно их оценка современной русской архитектуры как строительства, являющегося не более чем инструментом денег и недостойного рассмотрения в культурном контексте, оказалась сегодня главенствующей в архитектурном пространстве.

Это и есть тенденция года, и она, конечно, позитивна. В предшествующие годы жизнь была несколько сложнее, в ней было что-то достойное, боровшееся с недостойным. Модернизм боролся с лужковским стилем, средовой подход – с уничтожением духа Москвы, талантливые одиночки – с бюрократической системой. Теперь все упростилось – русская архитектура разом превратилась в строительство, недостойное внимания и к этому вниманию не стремящееся. Мы полностью готовы к тому, чтобы к нам пришли западные звезды и начали строить. Мы теперь прямо как Китай десять лет назад, когда строительный бум налицо, а ни одного человека, которого можно было бы назвать архитектором,– которым бы интересовались, знали, о котором бы писала пресса,– больше нет. И что интересно – эту ситуацию мы построили собственными руками.