Автор проекта фасадных решений и интерьерных решений мест общего пользования: Липгарт Степан Владиславович
Планировочные решения, производство стадии П, производство стадии РД: А-Архитектс
Жилой комплекс «Ренессанс» архитектора Степана Липгарта продолжает линию исторического центра Санкт-Петербурга и переосмысляет ленинградское ар деко и неоклассику 1930-50-х применительно к цивилизационным вызовам нашего века.
Среди монотонного визуального шума спального района дом «Ренессанс» архитектора Степана Липгарта – это внезапный ожог сетчатки. Дом явно принадлежит более совершенной цивилизации, с развитым языком и чувством прекрасного. В принципе понятно, что это за цивилизация. Это осколок драгоценного исторического центра Санкт-Петербурга, случайно прилетевший в спальный район в результате неведомого взрыва. Неплохо было бы в каждый спальный район заслать по такому дому-кварталу, и тогда они изменили бы жизнь района, как сосны меняют болотистый климат на целебный. Заказчик Александр Завьялов, глава инвестиционно-строительного холдинга AAG, так и видит свою миссию: строить дома, достойные старого Петербурга. Благодаря установке на сотрудничество с архитектором дом был доведен до реализации близко к авторскому тексту. Замечу, что и архитектор, и заказчик принадлежат к молодому поколению 30-40-летних, так что дом представляется довольно-таки программным высказыванием.
Вид на фасад по Дальневосточному проспекту, вечернее освещение.
Жилой комплекс «Ренессанс»
Дом называется «Ренессанс», и, хотя это название заказчика, а не архитектора, ничего случайного не бывает. Он возрождает так много всего, что в конечном итоге приводит к новым открытиям. Что же он возрождает? Во-первых, «Ренессанс» отсылает к ленинградскому ар деко 1930-х. Эта герметичная архитектура, классика с прививкой конструктивизма, пока не разгадана и полна энергии. Художественная ценность ее формы исключительна. По поводу ее содержания ломают копья на научных конференциях и в соцсетях. Во-вторых, в «Ренессансе» достигнута органическая форма, подобная новоевропейской симфонии, потому что здесь есть работа с крупной формой и контрастными темами, мотивное развитие, кульминация – ну, всякие такие вещи, которые давно считаются необязательными, но в искусстве не лишние. В-третьих, эта архитектура подхватывает общекультурный фаустианский мета-сюжет ХХ века «человек – машина», явно продолженный в веке ХХI. В-четвертых, здесь решаются художественные задачи традиционной архитектуры на основе современной техники и современных материалов.
Крупная форма
Дом «Ренессанс» – монументальный ансамбль, в некоторых местах достигающий высоты в 24 этажа, который держит пространство на километры вокруг. Создать композицию высотного здания, чтобы оно не превратилось просто в сумму этажей, не просто. С этой задачей архитектор виртуозно справляется. Жилой комплекс «Ренессанс» образует вытянутый квартал на углу улицы Дыбенко и Дальневосточного проспекта. По длинной стороне комплекса расположены торжественные пропилеи, ведущие во внутриквартальный парк с планом римской пьяццы дель Попполо; напротив них – высокая ступенчатая башня (2 очередь строительства), выходящая торцом во двор.
Левое крыло комплекса, если смотреть от пропилеев, – пока в процессе строительства (3 очередь). В данной статье представлена в основном 1 очередь – корпус, имеющий в плане букву П, примыкающий к улице Дыбенко и Дальневосточному проспекту. К высокой 19-этажной части, выходящей на Дальневосточный проспект, ступенями поднимаются более низкие боковые. Здание как бы устремлено вперед – это та самая авангардная динамика, когда равнодействующая сил находится вне здания. Но разделение фасадов на высотные регистры, разнообразная и стройная артикуляция стены – классические, что помогает архитектурному ансамблю сохранить цельность и умопостигаемость. Вынутый угол делит мощный объем на отдельные здания, лучше доступные для восприятия, и, вместо того чтобы нависать над улицей, таранить ее острым углом, дом отступает в вежливом реверансе, с приглашающим жестом полуротонды.
Большая форма классического дома-квартала, придуманная в Серебряном веке (типа дома Бенуа на Каменноостровском проспекте), развивалась в неоклассике 1930-50-х, скажем, в московских домах-кварталах в форме каре с дворами-парками на Кутузовском и Ленинском проспектах, сохраняя более или менее успешно органичность в композиции. В 1950-х традиция прервалась после постановления Хрущева об излишествах и больше не возрождалась за исключением единичных примеров в постсоветской неоклассике. У Степана Липгарта есть свои резоны для обращения к ней. Вот как он формулирует свою цель:
«Жилье – пространство для обитания личности (множества личностей), тип жилья, доставшийся нам в наследство от модернистского ХХ века, разрастающийся выше 9-11 этажей в подавляющем большинстве случаев личность из системы мер исключает. В лучших примерах такой средой становится двор, но редко – сам многоэтажный дом.
Поэтому главную задачу я видел в том, чтобы связать двадцатиэтажные объемы с человеческим масштабом, при этом не раздробив сам объем, не уничтожив его, придав ему четкую собственную логику и правила. Кроме того, нужно было найти те композиционные принципы и те детали, которые бы позволили соединить единой темой достаточно разноэтажный и обширный комплекс, но сделать это не монотонно.
Собственно, основные методы для решения этих задач определенным образом были намечены в московском жилом строительстве начала 1950-х годов. Жилое здание, как элемент городской ткани, могло быть и доминантой значительного масштаба – вплоть до общегородского, однако непременной была артикуляция отдельных частей такого значительного объема. Эта работа с объемом заключается в его расчленении на отдельные элементы: ярусы, этажи по горизонтали, ризалиты, эркеры по вертикали. Базой для всей системы становится карниз, причем достаточно простых очертаний: строгая полка и пластичный гусек, из этих двух «нот» собирается здание целиком.
Главная пропорция – убывание объема по вертикали. Различие фактур и материалов является чертой скорее вторичной, дополнительной. В результате, кажущийся отвлеченным и умозрительным метод, благодаря антропоморфности ордерной системы и ее элементов, придает зданию строй считываемой человеческим глазом композиционной гармонии. По сути гуманизирует огромный объем в сотню тысяч кубических метров, позволяет человеку соотнести себя с ним».
Ротонда Липгарта
Дом «Ренессанс» – диалог с ленинградским ар деко 1930-х и конкретно с домом №14 на Ивановской улице Фомина-Левинсона. Там свободно стоящая полуротонда на тонких и высоких граненых колоннах оформляет торец дома, служа вариацией таких же, подсушенных конструктивизмом, портиков, которые формируют пластику фасадов. В доме «Ренессанс» роль полуротонды важнее. Она, как брошь, скрепляющая полы плаща, замыкает на себе все части композиции. Ротонда находится на углу, как некая инверсия башни Серебряного века, но по сравнению с башней более изящная и эмпатичная. В симфонии бывает так, что все темы развиваются по определенным законам: экспозиция-разработка-реприза, всё идет своим чередом, но иногда в кульминационный момент вдруг появляется совсем новая тема, пронзительная и важная – какое-нибудь соло гобоя у Шостаковича или элегическая мелодия с новой краской у Моцарта, и становится ясно, что ради этой темы все и было затеяно. Вокруг громадное стройное здание симфонии, а эта хрупкая тема держит всю композицию. Вот и здесь изящная ротонда на углу дирижирует домом, в котором будет жить около 3000 человек – население небольшого города. (Очень жду, что ротонду всё же построят. Ее части пока лежат на заводе, принадлежащем заказчику, на котором выполнялись и другие ордерные элементы и детали из фибробетона).
Вид с юго-востока на ротонду.
Жилой комплекс «Ренессанс»
Полуротонду «Ренессанса» можно воспринимать как «подпись» архитектора. Вот бывает каденция имени Моцарта, а здесь перед нами ротонда имени Липгарта. Хоть это и оммаж архитектуре 1930-х, – а то и камероновской колоннаде Аполлона в Павловске, – но здесь получилось новое качество. В полуротонде четыре этажа, она не теряется на фоне высокого 19-этажного корпуса, а, наоборот, вбирает в себя, как радар, всю энергию пространства, замыкая на себя три улицы: Дыбенко, ее продолжение и Дальневосточный проспект. Это и кульминация, и визитная карточка, и главный мотив. И элемент с богатой культурной памятью, что для здания всегда хорошо.
Любовь-ненависть человека и машины как метасюжет архитектуры
Это важный мета-сюжет архитектуры ХХ века, перешедший в век XXI. После того как Корбюзье узрел идеальную архитектуру в плотинах, а Малевич – в паровозах, технопоэтика утвердилась всерьез и надолго, человек исчез из поэтики модернизма, но в ар деко он сохранился, и коллизия «человек – машина» по-прежнему будоражит умы.
Человек и машина не обязательно противопоставлены друг другу. Тут скорее взаимное тяготение двух предельно крайних начал, а порой и сомнительный компромисс. Инвариант метасюжета «человек – машина» – это отношения «художник – власть», фаустианская тема «вначале была сила». Амбивалентность этой силы, равно как амбивалентность техники и амбивалентность власти всем известны. Будет ли техника нашим инструментом и помощником, смягчающим тяжесть жизни, или она, в конце концов, убьет род человеческий? Является ли власть необходимым ограничением хаоса нашей падшей природы или репрессивным аппаратом, подавляющим свободу? Вроде банальные вопросы, но в архитектуре ар деко они явлены как нигде, и именно поэтому тема остается «горячей».
В статье «Поиск героя», посвященной одноименной выставке, Степан Липгарт объяснил, почему выбрал стиль ар деко, а не модернизм. Учась в МАРХИ, он пошел на лекцию знаменитого модерниста-деконструктора Тома Мейна и спросил его о месте человека в поэтике архитектуры, но ничего в ответ не услышал. В той же статье Степан сформулировал, чем ему близка тематика архитектуры 1930-х. Его интересуют «не преодоленные противоречия, свойственные русской культуре и истории, проявившиеся в 1930-х особенно сильно. Столкновение машинного с традиционным и рукотворным. Линия героической петербургской архитектуры, воплощенная как в ар-деко Левинсона и Троцкого, так и в мрачной архаике Белогруда и Бубыря, и еще раньше в арке Генштаба и памятнике Петру. Линия отягощенного порыва, преодоления, связанная с природой города, который подвергался несколько раз насильственной европеизации. Причем иногда европеизация оказывалась благом и давала расцвет культуры, обогатившей мир, а иногда приводила к краху, как в русской революции».
Коллизия любви/ненависти между человеком и машиной воплощена в эстетике ар деко иногда в сочетании стеклянной сетки и ордера, иногда – в соединении механистичных одинаковых окон с нежной классической деталью. В серии бумажных проектов Степана Липгарта «У реактора», играющих роль манифеста, соединение антропоморфности и сетки, видоизмененного ордера и стекла дает феерические образы. Сам архитектор говорит, что волнообразные мотивы на фасаде воплощают образ атомного реактора как силы, согревающей этот мир, но и грозящей его уничтожить. В этой энергии есть сходство с человеческой страстью. Атомная станция подобна храму, и тема обожествления машины здесь тоже присутствует. В доме «Ренессанс» все эти мотивы получили новое развитие. Найденные в «Реакторе» приемы были перенесены в жилой комплекс на Дыбенко: и стилобат, и сетка, и руст. И полукруг ротонды – тоже некая тень круглой башни атомного «храма».
Серия «У реактора»
2014 г.
Компьютерная графика
Бумажный проект
Стилобат образует торжественный подиум для дома и прогулочную террасу для офисов второго этажа. В стилобате помещаются общественные функции, в первых этажах кирпичного яруса – небольшие офисы с отдельными входами, выше – жилье. Как вступление к первой части симфонии содержит лейтмотив, который повторяется в последующих четырех частях, так и стилобат охватывает все корпуса и задает тему ордера в виде брутальной беренсовской колоннады (как в германском консульстве Беренса в Петербурге) со стеклянными сетчатыми интерколумниями и египетскими гранитными порталами. Полуротонда и двухэтажные пропилеи во двор являются частью стилобата.
Фрагмент фасада по улице Дыбенко, портал входа в коммерческие помещения, вечернее освещение.
Жилой комплекс «Ренессанс»
Возвращаясь к композиции высотного здания. Как сделать, чтобы эта махина воспринималась органично, стройно и соразмерно? В организации фасадов Степан Липгарт развивает известный с Серебряного века прием. Когда ордерная форма, портик или арка, растягивается на весь фасад, это придает ему цельность (человек же ассоциирует себя с колонной из-за общности пропорций). Вспомним дом Мертенса 1912 года на Невском Лялевича с гигантским ордером на стеклянном, современном, по сути, фасаде. В другом своем проекте Степан Липгарт применил арку-раму высотой с фасад. Прямоугольная арка создана крупными членениями – в качестве опор выступают стеклянные двуосные эркеры, в качестве перекрытия – мощный карниз. Подобная мощная пластика характерна и для дома «Ренессанс». Шесть прямоугольных эркеров образуют как бы шестиколонный портик. Тема в увеличении отлично держит структуру. Гигантский шестиколонный «портик» накрыт «антаблементом» двух верхних этажей. Прием мега-колоннады знаком отчасти по парижскому жилому комплексу Бофилла, где гигантскими колоннами служили полукруглые стеклянные эркеры, хотя мега-ордер Липгарта на Бофилла совсем не похож. То есть формы не похожи, а общий романтический настрой – да.
Фрагмент фасада по Дальневосточному проспекту.
Жилой комплекс «Ренессанс»
Эркеры, главная тема «Ренессанса», составлены из двух контрастных элементов: стеклянной сетки и пластичного ордера. Тема развивается, проводится в разных тональностях – сначала на фоне ребристого кирпичного руста, потом на фоне более плоского штукатурного, выше – на гладкой телесной стене. В верхнем ярусе эркеры становятся треугольными, а в «аттиковой» части им вторят балконы похожего абриса, расставленные «вперебежку». Балконы возвышаются над изящными «помпеянскими» полуколонками, которые, в свою очередь, продолжены «рапирами» высоких флагштоков, прокалывающих и балконы, и карниз, и устремленных в небеса: витальному «вылетному» ордеру как будто бы тесно на фасаде, и он уходит ввысь, поддержанный по углам более плотными объемами пинаклей (тема чем-то близка архитектуре ар нуво, где полуколонки нередко «фонтанируют» вазонами. Тут кстати вспомнить и музыку Скрябина, которая вдохновляла бумажные проекты Степана Лигарта).
Фрагмент фасада по Дальневосточному проспекту, эркеры и балконы верхних этажей, вечернее освещение.
Жилой комплекс «Ренессанс»
Вертикальная структура дома «Ренессанс» – традиционная, ясная, классическая: четыре яруса убывают кверху по принципу золотого сечения, в них соответственно восемь – пять – три и два этажа. Другие фасады варьируют найденные темы. Эркеры сменяются лоджиями. Ярусность и золотое сечение сохраняются. Ребристая кирпичная кладка первого яруса, которая придала поверхности стены богатство линий и светотени, сохраняется во всем комплексе, сообщая фасадам обаяние рукотворности.
Гусёк и бабушкины блины
Лет 10 назад мы поспорили с Александром Скоканом. Он утверждал, что, хоть и любит Палладио и Жолтовского, но в современную классику не верит. Потому что, цитирую, «старые мастера – и архитекторы, и лепщики – знали, как идет карнизная тяга, гусек, как этот гусек заворачивает за угол. Нынешний архитектор не знает, как это делать. Это как рецепт бабушкиных блинов: если вы прочитаете его в книжке, вы тоже сделаете блины, но комом. А если вы с бабушкой вместе готовили, то у вас получатся правильные блины».
Но в XXI веке, как оказалось, в отсутствие ручной лепки, способ ведения гуська и карнизной тяги можно приспособить к современному производству фибробетона. И Степан Липгарт очень увлекательно рассказывает, каким непростым был путь от ручного рисунка через чертеж к рендеру, потом к рабочему чертежу, потом к его корректировке и изготовлению деталей на заводе, принадлежащем заказчику. И все получилось, хотя и ценой больших усилий. Сначала проектировщики заказчика исказили пропорции окон, простенки, карнизы, и весь процесс пришлось откатить назад и перечертить, и дальше проектировщики уже строго придерживались проекта, согласовывая редкие изменения. Несмотря на то, что ордерные детали произведены на заводе, художественное качество рисунка сохранилось. Карнизные тяги на углах усилены, дублированы дополнительными профилями, а на стенах более плоские. Возникают аналогии опять же музыкальные: оркестровка карнизов на углах более мощная и плотная, на гладкой стене – более прозрачная. То есть эффект достигается, но другими средствами.
Стеклянная сетка и ордер. Прогноз
Как уже говорилось, метасюжет «человек – машина» архитектуры ХХ и ХХI века выражен в сопоставлении ордера и стеклянной сетки. Стеклянная сетка отвечает за картезианский математический порядок. Колонны и другие ордерные элементы – за присутствие человека в художественной системе здания. Френк Ллойд Райт в 1930-х, вдохновленный возможностями стекла провозгласил: «Стекло это сделало, оно уничтожило классическую архитектуру от корня до ветвей». Как видим спустя 90 лет, стекло с ордером прекрасно уживаются вместе и друг друга обогащают. Собственно уже в на Верхней Масловке (Кринский/Рухлядев, 1934), принадлежащем той же эпохе начала 1930-х, сетка с ордером соединились, чтобы создать сплошные стеклянные стены светлых мастерских и выразительную физиономию фасада. В этом направлении работали и современные авторы-неоклассики, например Квинлан Терри в здании Тотенхэм Корт в Лондоне. Тема взаимодействия стеклянной сетки и ордера – перспективная, далеко не исчерпанная. По функции она идеально ложится на задачи современной архитектуры: светлые пространства, взаимопроникновение интерьера и природы, но фасад при этом остается с колоннами и другими ордерными деталями, агентами человека в поэтике здания. В харизматичном и романтичном образе «Ренессанса» найдена и осознана линия, важная для нашего века. И она, на мой взгляд, может быть продолжена.
***
UPD: комментарий об установке кондиционеров Места для кондиционеров предусмотрены на дворовых фасадах, где их можно устанавливать по согласованию с управляющей компанией. В квартирах, которые выходят только на уличный фасад, кондиционеры, также по согласованию с управляющей компанией, можно устанавливать на холодных лоджиях в эркерах. Значительная часть эркеров представляют собой именно холодные лоджии.
