Публикуем отрывок еще одной книги Моисея Гинзбурга, переизданной в этом году бюро Ginzburg Architects.
«Жилище» – наверное, самая известная книга архитектора, конструктивиста и теоретика Моисея Гинзбруга, возможно, после его же самой первой «Стиля и эпохи», позволившей мастеру авангарда заявить о себе в 1924 году. «Жилище» вышло через 10 лет, в 1934, и это книга другого жанра – в ней суммирована работа группы специалистов секции типизации Стройкома РСФСР, посвященная поиску оптимальных подходов к жилому строительству нового общества. Моисей Гинзбург критикует как «массовое жилищное строительство Москвы первых лет после революции» – считая, что экономический эффект доходного дома был более высоким; так и дома-коммуны – за чрезмерное обобществление и зарегулированность жизни в них. Целью исследований секции была разработка жилья экономичного и одновременно комфортного – «культурного», а присутствие в типологии «коммунального дома» дополнительных функций рассматривалось как сервис, освобождающий жильцов от бытовых проблем.
По результатам работы секции Стройкома в РСФСР было построено в общей сложности шесть опытных жилых домов. Самый известный из них – дом Наркомфина на Новинском бульваре в Москве, который считается одним из эталонов поиска формата нового жилья и строительства, созвучных изысканиям Баухауса и Ле Корбюзье. Сейчас реставрация дома Наркомфина, начатая в 2017 году, близка к завершению.
Книга «Жилище» 1934 года факсимильно воспроизведена в рамках издательского проекта бюро «Гинзбург архитектс». Приобрести переиздание можно в магазинах , , . Двумя годами ранее выпущен полный перевод книги на английский язык, его можно найти на Amazon.
Ниже публикуем отрывок из книги, посвященный работе с пространством, светом и цветом при проектировании дома Наркомфина. Здесь можно полистать тот же отрывок:
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
М.Я. Гинзбург. «Жилище: опыт пятилетней работы над проблемой жилища». Переиздание. М., 2019
Предоставлено Ginzburg architects
От автора
Настоящая работа ни в какой мере не претендует на исчерпывающее решение жилищной проблемы. Автор поставил перед собой гораздо более скромную задачу: передать советской общественности и другим работникам этой области опыт, накопленный в продолжение пяти лет группой товарищей, искренно стремившихся внести свою лепту в нашу новую жилищную культуру.
Тем самым определяется и круг вопросов, затронутых этой работой, а отчасти последовательность в изложении темы. Она следует основным хронологическим этапам в развитии самой работы и свидетельствует о тех сторонах жилищной проблемы, к которым было приковано в то время наше внимание. 1928–1929 гг. – наши работы были направлены на задачи разрешения вопросов жилищного строительства в существующих городах. Проблемы чисто экономического порядка, удешевление строительства, техническая реконструкция его, вопросы типизации и стандартизации в крупных жилищных блоках ставились одновременно со стремлением создать новый социальный тип жилища с развивающимися элементами обобществленного хозяйства.
1929–1930 гг.– в связи с бурным ростом нашей промышленности и возникновением ряда новых социалистических городов наша работа стала более теоретической, более «проблемной», и центр внимания был направлен на поиски новых путей к разрешению этих безграничных по сложности и значению задач. Этот период нашей работы страдал нередко крайностями выводов и схематичностью решений.
1931 –1932 гг.– наша работа опять концентрируется на более конкретных практических задачах, связанных со строительством новых населенных пунктов, главным образом на облегченном сборном строительстве, одновременно с попыткой заново продумать социальные задачи, стоящие перед нами.
Результатом этой работы явились некоторые практические выводы в области типизации и индустриализации строительства, постановка вопросов сетевого обслуживания и впервые осознанное значение проблемы районной планировки.
Во всех этапах нашей работы мы стремились ставить ее архитектурно, в том понимании этого слова, которое кажется нам наиболее правильным, т. е. во взаимодействии социальных, технических и художественных проблем. По этому принципу построен и подбор иллюстративного материала книги. Ввиду того что вся наша работа велась на базе критического усвоения наследия прошлого в области жилища, фактическому изложению опытного материала предшествует глава – «культура жилища», не ставящая себе задач социологического исследования этого наследия, а лишь трактующая самый характер творческого освоения нами жилищной культуры различных стран и эпох. Работа проводилась следующим коллективом архитекторов, конструкторов и экономистов:
Стройном РСФСР. Секция типизации, 1928–1929. Барщ М. О., Владимиров В. Н., Гинзбург М. Я., Пастернак А. Л., СумШик Г. А. Госплан РСФСР. Секция социалистического расселения, 1929, Афанасьев К. Н., Барщ М. О., Владимиров В. Н., Гинзбург М. Я., Зундблат Г. А., Милинис И. Ф., Орловский С. В., Охитович М. А., Пастернак А. Л., Савинов Г. Г., Соколов Н. Б. Зеленый город. Группа социалистического расселения. 1930, Афанасьев К. Н., Барщ М. О., Владимиров В. Н., Гинзбург М. Я., Зундблат Г. А., Милинис И. Ф., Орловский С. В., Пастернак А. Л., Пузис Г. Б., Савинов Г. Г., Соколов Н. Б. Гипрогор. Группа сборного строительства и планировки. 1931, Афанасьев К. Н., Барщ М. О., Владимиров В. Н., Гинзбург М. Я., Зундблат Г. А., Леонидов И. И., Лисагор С. А., Луцкий Г. И., Милинис И. Ф., Орловский С. В., Пастернак А. Л., Пузис Г. Б., Савинов Г. Г., Соколов Н. Б., Урмаев А. А. Гипрогор. Сектор Башкирских работ, 1932. Адливанкин М. Г., Барщ М. О., Бикинг П., Вегман Г. Г., Гинзбург М. Я., Владимиров В. Н., Лисагор С. А., Луцкий Г. И., Милинис И. Ф., Мамулов М, О., Пастернак А. Л., Пак А. Я., Урмаев А. А.
М. Я. Гинзбург
стр. 7
глава 4 Пространство, свет и цвет
(Опытный дом НКФ)
Проектирование жилья обычно протекает в одной горизонтальной проекции (план). Отдельные его элементы, привычные размеры помещений помножаются на привычную высоту. В результате глаз архитектора теряет ощущение пространства, масштаба, теряет понимание габаритов, как величин трехмерных.
Постройка дома Наркомфина, как и нескольких других опытных сооружений, есть в сущности опыт в подлинно архитектурном смысле слова. Здесь ставилась проблема пространства как анализ множества одновременно существующих элементов, из которых слагается пространственно-архитектурное целое, меняющее свои качества немедленно же вслед за изменением хотя бы одного из этих элементов.
Эти составляющие: площадь, высота, форма габаритов, освещенность, величина и характер освещенности, цвет и фактура всех плоскостей, ограничивающих пространство.
Нужно было прежде всего ощутить архитектурный масштаб в размерах жилых помещений по отношению к человеку. Четыре квадратных метра, шесть квадратных метров– вот с чего мы начали. Может ли этот минимум служить человеку?
С этой точки зрения результаты нашего опыта таковы: ни четыре, ни шесть квадратных метров в изолированном помещении не могут служить жилищем человека. 4 и 6 м2– лишь минимальные габариты некоторых процессов, обслуживающих человека. Пространственно эти размеры так ограничены, что без серьезнейшего снижения всего жизненного тонуса человека не могут служить рамками его жилища. Но зато для ряда таких ограниченных процессов, как приготовление пищи (кухня для одной семьи, занимающая например в типе К 4 м2), эти размеры вполне возможны.
Минимальными же размерами для жилья одного человека можно считать на основании опыта общежития верхнего этажа 10– 12 м2. В случае необходимости скорее может быть снижена общепринятая высота помещений. Для изолированных жилых помещений небольшого размера можно считать удовлетворительной высоту 2,60 м. Такая высота была принята в упомянутом общежитии и дала практически хорошие результаты.
Несомненно, что в целом ряде случаев рациональнее строить комнату в 10 м2 при высоте в 2,60 м, нежели в 9 м2 при высоте в 2,80 м.
Для обслуживающих помещений (кухня, ванная, уборная и передняя), даже вполне изолированных, приемлемой высотой можно считать 2,30 – 2,50 м (конечно при наличии вентиляции). Такая высота была принята для всех без исключения обслуживающих помещений жилого корпуса дома НКФ.
Совершенно иначе обстоит дело с пространственными габаритами в более сложных сочетаниях нескольких, соединенных между собой объемов.
При наличии двух пространственных величин разных высот значение отдельных размеров сильно меняется. В доме НКФ в этом направлении проделано было множество опытов. В жилом корпусе имеется сочетание высот 2,30 и 3,60 м (тип F) 2,30 и 5,00 м (тип К); 2,40 и 5,00 м (тип К); 2,30 и 4,90 м (коммунальный корпус) и 2,60, 2,30 и 5,10 м (коммунальный корпус).
Когда более низкий объем входит непосредственно в более высокий, высота 2,30 м оказывается вполне достаточной.
Чем более открыт меньший объем по отношению к большему, тем меньше может быть его высота.
Более точное определение минимальных высот вытекает из протяженности меньшего объема. Когда человек находится в меньшем объеме и смотрит в сторону большего, его не беспокоит высота находящегося над ним потолка, так что при минималь-
стр. 88
ных размерах меньшего объема (небольшая площадка, балкон и т.п.) его высота могла бы быть снижена и до 2,10 м. Но, если протяженность меньшего объема такова, что в угол зрения человека входит значительная часть потолка, высота должна быть увеличена. При этом приходится повышать высоту меньшего объема пропорционально его глубинной протяженности. Примерно таковы же ощущения человека, находящегося в более высоком объеме и смотрящего в сторону меньшего, где однако снижение высот низкого объема менее ощутительно, потому что оно соответствует естественному перспективному сокращению удаляющихся высот и делает более глубоким общее пространственное ощущение. Вообще наличие двух или больших габаритов высот в общем пространстве является чрезвычайно важным моментом решения внутреннего архитектурного пространства. Оно сразу дает человеческому глазу масштаб для понимания пространства, для его психологического восприятия. Меньшее и большее при своем столкновении острее выявляют свои взаимные качества.
Опыт пребывания в этих помещениях говорит о том, что ощущение большего пространства во многих случаях, в особенности при необходимости сосредоточиться толкает к меньшему, а зрительное ощущение большего пространства из-за пределов меньшего кажется необходимым при возникающей потребности в движении и активности.
В доме НКФ был проделан опыт с совершенно изолированными жилыми помещениями высотой в 2,30 м, но при наличии смежной высокой комнаты. Результаты этого опыта можно считать удовлетворительными. Наличие даже изолированного стеной, но все же смежного большого пространственного резервуара делает вполне терпимой небольшую высоту.
Особенно значительные архитектурные возможности дает такое использование пространства при несколько больших габаритах помещений (например при помещениях общественного характера). Такой опыт был проделан в коммунальном корпусе дома Наркомфина и дал наиболее интересные результаты.
Весь коммунальный корпус представляет собой кубический объем (сторона куба Юм). В нем два объема 5-метровой высоты. Каждый из них имеет разные (большие или меньшие) высоты в отдельных своих частях и разное сочетание габаритов отдельных частей; кроме того лестничная клетка частично открывается в каждый из объемов и объединяет все эти пространственные членения. В результате при движении по лестничной клетке и отдельным помещениям зритель получает непрерывно меняющееся пространственное ощущение. В сущности небольшой и простой по форме наружный объем благодаря пространственному членению изнутри кажется большим, сложным и воспринимаемым только длительно в процессе движения.
Говорить о габаритах пространства, не говоря о характере освещенности этого пространства, значит не сказать ничего. Один и тот же внутренний объем при различной освещенности воспринимается по-разному. Световой вырез в стене, в какой-то степени разрушает границу объема – стену. При этом, поскольку наиболее четкой границей объема является пересечение плоскости стен и потолка, наиболее сильно действующей в смысле пространственного расширения объема, системой освещения является горизонтальная световая лента, подтянутая к самому потолку. При таком решении часть границ внутреннего объема психологически стирается, объем пространственно расширяется. В этом нам много раз приходилось убеждаться на опыте.
Само собой понятно, что сплошь застекленная стена еще в большей степени выполнит ту же роль.
Максимальный результат, которого может добиться архитектор, получается тогда когда целая стена или ее значительная часть может раздвигаться, складываться, – словом, временно исчезать.
При этом жилище как изолированная от ансамбля, от природы часть пространства исчезает: оно становится составной частью окружающего, его масштабно-зрительной рамкой.
стр. 90
В опытной работе мы убедились, что в наших климатических условиях техническое осуществление раздвижной наружной стены сколько-нибудь значительных размеров – задача трудная.
Зато возможности большего застекления были нами исследованы в различных соотношениях.
Одна из стен коммунального корпуса дома НКФ сплошь застеклена с отношением стекла к поверхности пола более чем 1:1. Внутренний режим этого помещения зимой и летом вполне удовлетворителен. Правда, стеклянная поверхность обращена на север.
Вообще по нашему мнению избыток освещенности можно рассматривать только с точки зрения экономической, но никак не социально-гигиенической. Весь внутренний режим застекленных поверхностей при правильном техническом решении вопроса может быть совершенным во все времена года.
Более сложно обстоит дело с чрезмерной инсоляцией застекленных поверхностей в летнее время. В этом случае решение заключается либо в обращении больших поверхностей стекол на север или северо-запад, либо в создании термоштор, регулирующих инсоляцию.
В жилых помещениях нами были исследованы различные степени застекленности от 1:2 до 1:6 площади пола, причем опыт показал, что и здесь вопрос лишь в том, до каких пределов можно допустить влияние экономики на определение гигиенической нормы освещенности. Для практической проверки теоретической проработки формы оконного проема нами в доме НКФ всюду было применено горизонтальное окно. Сравнение при одинаковой поверхности стекла (1:5) горизонтального и вертикального окон подтвердило правильность теоретических предположений: горизонтальное окно дает значительно более равномерную освещенность.
Однако в этом случае чрезвычайно важной является высота от пола до начала окна и высота „верхнего лба“ над окном до потолка.
Несомненно, что чрезмерная (более чем 1 м) высота от пола до начала окна нежелательна, так как уже при 1,10 м до оконной высоты окно становится только источником освещенности и перестает выполнять важную функцию связи жилья с окружающим пространством. С другой стороны, устройство чрезмерно высокого лба над окном (и здесь 1,00 м является предельной величиной) при больших размерах комнаты также нежелательно, потому что при известных положениях живущего этот темный лоб попадает довольно значительной своей частью в зрительную перспективу глаза.
Эти пределы дооконного и надоконного расстояний и существующие экономические нормы застекления заставляют в каждом конкретном случае точно определять габариты световых проемов.
Громадную роль при решении пространственных проблем играет также цвет отдельных поверхностей, ограничивающих пространство.
Первый опыт цветового разрешения был произведен нами сравнительно давно в архитектурном кабинете б. МВТУ.
Материал для работы был крайне неблагоприятным: большая комната со сводиками на потолке, с двумя вертикальными окнами, выходящими на север в тесный замкнутый двор. Комната была не только лишена внутренней пространственной четкости, но и обесцвечивала все находящиеся в ней предметы.
Для того чтобы справиться с трудным положением, была выбрана сильная гамма: желто-лимонный, оранжевый и черный. Наружная стена и потолок были окрашены в черный цвет: стена, чтобы по контрасту и иррадиации увеличить люминозность попадающего из окон света, потолок, чтобы уничтожить неприятную расчлененность его (сводиками). [1] Произведенной Стройкомом РСФСР.
92
Стена, расположенная против окон, была окрашена в лимонно-желтый цвет, который, отличаясь весьма малой поглощающей способностью, придает даже рассеянному световому лучу почти солнечную насыщенность.
Две остальные стены были окрашены в оранжевый цвет, отчасти для того, чтобы по контрасту с остальными цветами дать четкую читку всех пространственных граней, отчасти для того, чтобы увеличить общую теплоту внутреннего пространства, в котором никогда не бывает солнца.
В основном задача была решена. Комната стала пространственно активной. Ощущение, испытываемое в этой комнате, было первое время благоприятным. Однако более длительное пребывание заставляло обращать внимание на тот факт, что все движения, происходящие на желтом или оранжевом фоне, становились силуэтными и несколько неестественными. Интенсивность фона поглощала человека; интенсивность окраски и ее характер чрезмерно переводили обычные пространственные ощущения на плоскостной язык.
Длительное пребывание в этой комнате утомляло.
Дальнейшие опыты ставились преимущественно в доме НКФ. Работа по окраске производилась здесь под общим руководством художника Шепера проф. Bauhaus'a в Дессау.
Для жилых помещений были сначала испробованы две гаммы – теплая и холодная. Однако общая интенсивность гаммы была неизмеримо слабее, чем в ранее описанном опыте.
Теплая гамма в основном: потолок – светлая охра, стены – светло-желтые (лимонные).
Холодная гамма в основном: потолок – голубой (брауншвейг) стены сероватые и серозеленоватые.
В результате опыты показали, что теплая гамма пространственно ограничивает объем: холодная же, наоборот, как бы расширяет помещение. При желании пространственно увеличить какое-либо помещение окраска холодными, палевыми тонами необычайно эффективна.
Близкое сосуществование теплой и холодной гамм также обогащает пространственное ощущение, как и наличие двух смежных объемов, контрастирующих своими высотами.
Так, в смежных комнатах рядом с холодной гаммой были введены теплые розовые и желтые тона и, наоборот, по соседству с теплой гаммой холодноватые, голубые и серые. Результаты этих опытов можно считать удовлетворительными. В принципе эти общие установки цветового разрешения правильны. Но необходимо иметь в виду, что мельчайший конкретный факт вносит подчас существенные изменения в общий комплекс пространственного сосуществования и требует пересмотра всего решения. Наиболее бесспорным в работе по цвету можно считать принцип активного использования цвета в качестве коррекции всевозможных неполноценных явлений ориентации по странам света и общего расположения в пространстве.
В результате не только опытов, но и длительного пребывания в обстановке законченного цветового оформления мы убедились в том, что цвет является одним из факторов, чрезвычайно сильно действующих на жизненный тонус человека. Поэтому в жилье, рабочих помещениях, а в особенности в индивидуальной комнате, являющейся иногда единственным местом длительного пребывания человека, приходится быть чрезвычайно осторожным в выборе цвета.
Более яркая расцветка допустима скорее всего на потолке, потому что плоскость потолка попадает в сознание лишь отдельными, прерывистыми зрительными образами. Поэтому, как правило, во всех жилых ячейках дома НКФ основной цветовой тон, так сказать „лейб-тон“ гаммы, мы применяли в окраске потолков.
Далее мы поставили перед собой следующую задачу: при основном цветовом потолке дать стенам комнат невидимую расцветку, но ощущаемую (т. е. воспользоваться чрезвычайно малоуловимыми пространственно-цветовыми оттенками одной почти монохромной гаммы). Так, была произведена окраска нескольких комнат. Например при бледноголубом (брауншвейг) потолке стены холоднобелого, бледно серого и бледножелтого цвета. При зеленоватом потолке стены белого с едва
94
заметной зеленоватостью, с едва заметной коричневатой теплотой и холоднобелого цвета.
При непродолжительном посещении этих комнат (особенно вечером при искусственном освещении) расцветка почти не замечается. Комнаты кажутся почти белыми. Однако при продолжительном пребывании расцветка начинает глубоко и почти полусознательно, без заметных зрительных раздражений проникать в ощущение живущего, становясь не столько фактором цвета как такового, сколько разновидностью чисто пространственного ощущения.
Можно утверждать, что при всей трудности такого решения – оно является принципиально наиболее правильным для жилых помещений.
К числу цветовых опытов, произведенных в доме НКФ, можно отнести и цвето-обработку, которая была использована нами в чисто функциональных целях,– для более легкой ориентировки в окружающих предметах. Такова например покраска каждой пары смежных дверей в коридоре в черный и белый цвета для облегчения отличия входов в верхний и нижний F. Такова например различная цветовая окраска потолков, лестничных площадок и коридоров (оранжевый, брауншвейг, зеленая земля, кобальт, вермильон, зеленый веронез), позволяющая еще издали легко ориентироваться в общем комплексе аналогичных и мало отличных друг от друга предметов.
Проблема фактуры непосредственно связана с проблемой цвета, более того проблема цвета, не поставленная сразу как проблема цвето-фактуры, становится чисто абстрактной и в практическом применении опрокидывает все теоретические расчеты.
Например матовый черный цвет отличается от черного лака не менее, чем красный цвет от желтого.
Дать даже точную индикацию цвета, не упомянув о его фактуре, значит вообще почти ничего не сказать. Работа над фактурой, имеющей свой естественный цветовой индекс, есть основная, важнейшая задача, стоящая перед советским архитектором, художником и технологом.
Не подбор цветов, а подбор материалов со своими фактурными и цветовыми индексами – вот задача, стоящая перед строительной индустрией. В этом решение не только всей суммы цвето-светопространственных задач, но и задачи прочности цвета, его амортизационных сроков и чрезвычайно важной задачи удовлетворения осязательных и зрительно-осязательных восприятий. Прикосновение рукой (а по выработке соответственных условных рефлексов и зрительное восприятие) к холодному, теплому, гладкому, шероховатому и тому подобному материалу – задача, решение которой чрезвычайно важно для длительного пребывания в жилье. За решение последней задачи у нас еще не принимались. В доме НКФ нами были предприняты лишь попытки использования различных фактур красок и лаков.
В этой области необходима серьезная лабораторная работа над различными материалами и затем организация соответствующих отраслей строительной индустрии.
В противном случае решение проблемы жилища будет всегда незаконченным.
