Архстоянию двадцать лет, Арх Москве весной было тридцать, они произвели между собой удачную рокировку – обмен кураторами: Николай Полисский курировал выставку в Гостином дворе, а Василий Бычков Архстояние, – и у кого бы я ни спросила, все говорят, сращение на пользу, и там, и там крупные, яркие, хорошо структурированные высказывания. Можно прямо порадоваться, хорошо получилось, ясно, чисто и структурно.

Тут надо сказать, что Никола-Ленивец начинался с лэнд-арта, а это особое искусство, там либо один крупный объект держит пространство, либо художник непосредственно с пространством работает. Но Архстояние фестиваль не лэнд-арта, а архитектуры и современного искусства, и на нем объекты сооружаются, как правило, поменьше, но зато в большем количестве – как следствие смены числа и масштаба, они расползаются по полям и лесам и растворяются в природе, не всегда их было просто на фестивале отыскать, а некоторые нарочно прятались. Существовали в пространстве, подстраивались под него, но не «держали» его и не занимались его организацией. Редкие исключения, как Мавзолей Мечты, подтверждают правило, так как Мавзолей тоже, скорее, объект лэнд-арта, неудивительно, что и поле для него отвели подальше. Даже сам Полисский выступил с Чащей из бревен, качественно спрятанной в лесу. 

Пожалуй, единственным исключением было появление, впрочем, давным-давно, в 2009 году, «Версаля» – при деятельном участии тамошней школы ландшафтного дизайна. Тогда в поле появилась Ротонда, лес получил название Версальского, а все вместе Архстояние приобрело выраженные классицистические черты, равно свойственные французскому château, английскому castle палладианского периода и русской усадьбе времени дворянской вольности периода первоначального накопления. 

Но, как то свойственно усадьбам и дворцам, особенно русским, лес и поле быстро берут верх. О регулярности Версаля напоминала только Ротонда Бродского. Не дворец, не парк, не аллея. Лес, поле, размытый путь, деревня, насекомые. Как будто история последних 300 лет повторилась ускоренной в 20 раз: внедренные французские изыски ушли в землю, оставив намек на планировку и один, пожалуй, памятник, требующий подновления и поддержания. Ротонду обновляли; спасибо за это команде Никола-Ленивца. 

Помимо «классического» акцента по ночам она приняла на себя и роль техногенного акцента с лазерами и прочими эффектами космической подсветки. 

Ну так вот. «Расползание», растворение в природе, прятки в лесу – один из ключевых признаков объектов Архстояния как таковых. Примеров множество, вспомним хотя бы прошлогодние конструкции из деревянной резьбы «обшарпэ» вдоль лесной дороги, на которой регулярно, по традиции, встречались только лужи. 

Василий Бычков сделал всё иначе. Привнес в версальский лес ту долю регулярности, которой он, вероятно, заслуживал. 

Тема Архстояния 2025 – "Моё главное«. Манифест начинается так – »...мы живем в мегаполисе, перенасыщенном смыслами. трудно отделить от них своё сокровенное – тот самый город внутри тебя".

Результатом стал размещенный вдоль лесной дороги, параллельной полю, «Белого города». Дорогу щедро посыпали песком и как будто даже спрямили, получилась настоящая аллея или даже cardo, подобие главной дороги римского военного лагеря, а также города – благо в силу географических обстоятельств лесная дорога арт-парка как раз-таки и ориентирована с севера на юг. Ну, почти. 

Ядром главной оси стала "Аллея звёзд", перенесенная из раздела Мастера Арх Москвы, причем, в силу целостности замысла, объекты звёзд-мастеров сразу делались всепогодными, а по цвету белыми. Кое-кто сопротивлялся, но недолго. Теперь, будучи поставлены в шахматном порядке вдоль песчаного пути, объекты напоминают ряд скульптур, хоть на римском форуме, хоть в условном Архангельском. Особенно при ночной подсветке. 

Объекты, надо думать, замещают в наше иконоборческое время статуи императоров, читай архитекторов, но все равно не без успеха служат функции репрезентации / обожествления. В качестве косвенного подтверждения такой трактовки может выступить хотя бы тот факт, что, объявляя тему будущей Арх Москвы 2026, чьим куратором определен Тимур Башкаев, Василий Бычков пришел не куда-нибудь, а к «звездчатому» объекту Башкаева. Вот так вот. В составе аллеи объект замещает своего автора, что логично. Служит ему прижизненным памятником. 

Да, тема Арх Москвы 2026 – идеал. Кажется, на Зодчестве уже что-то похожее было. 

Обожествили. Хорошо, поехали дальше. 

Мысль о cardo, главной улице античного города, поддерживает инсталляция авторства самого Бычкова, где в 8 белых конусах, тоже заимствованных с Арх Москвы, звучат тексты античных философов (Автор о своем объекте: «...там ничего нет, только пустота и мысль»). Последний объект Аллеи звезд – тоже усеченный обелиск Василия Бычкова, которого не было на Арх Москве – недвусмысленно выстраивает связь между двумя аллеями с антикизирующим бекграундом. 

Закутанные в ткань «Скрытые монументы» Виктории Чернышовой ось и продолжают, и рассеивают. Они похожи на упакованные для зимовки усадебные скульптуры, расставлены уже не в ряд, а живописно. Они не только вводят тему Палаттина и загородной усадьбы вообще, но и помогают осмыслить «колено», которое cardo делает при встрече с поперечным decumanus-ом. 

Decumanus предсказуемо «цепляется» за Ротонду и не просто так, а в случае 2025 года – Площадью церемоний архитекторов megabudka. Площадь окружена белыми столбами, образующими контур христианской базилики с протяженным нефом на западе – тут столбы растут от Ротонды, нартексом, трансептом и полукруглым алтарем на востоке.

Фокус в том, что если как правило у средневекового европейского города главная площадь располагается перед собором-базиликой, то тут она его замещает или срастается с ним. Собор и есть площадь. Примерно на месте алтаря стоит столб с билом, простейшей разновидностью колокола, если считать, что это собор, то храмового, если считать, что площадь, то вечевого. Если подумать, то в базилике зрелого Средневековья колокольня может располагаться над средокрестием. Ну, тут ее сдвинули немного к востоку, но силуэт читается вполне себе однозначно. 

Средневековые ассоциации авторы поддержали «Пшик-церемонией» открытия объекта, где вышли пара человек в ярких костюмах, напоминающих о фильме «Город мастеров» – один подул в трубу, другой стукнул в колокол. 

Мне эта церемония напомнила перформанс открытия расположенного неподалеку «Пьяного забора» в 2021 году. Тоже там было что-то средневековое. 

Средневеково-храмовых ассоциаций авторам показалось недостаточно, и в нартексе они поместили какой-то странный потрескавшийся асфальт, который еще и создать было не так-то просто. Асфальт остро напоминает, опять же, камни римского форума, на нем табличка «по асфальту не ходить», то есть все наоборот, обычно по траве же не ходить... там же дежурит «бабушка», которая запрещает всем ходить по асфальту и заодно собирает записки с ответом на вопрос «Что для вас главное?», словом, тут есть чем заняться. 

На столбах трещотки, работающие от ветра. 

Словом, тут есть чем заняться, а напоминает площадь, вся вместе с потрескавшимся асфальтом, археологический site, туристическую достопримечательность какого-нибудь VI века, например, базилику Иоанна в Эфесе. 

Впрочем, все метафоры и аллюзии разбиваются о парадоксы. Megabudka говорит о своем проекте: «это абсолютный абсурд». 

К чему все это? К тому, что Василий Бычков оказался, судя по всему, очень авторитарным куратором-диктатором, и довольно-таки жестко подчинил все программе, положив в ее основу набор архетипов города как такового. Главная улица, поперечная улица, площадь-храм, все это набор таких архетипов. Причем, что наверное, важно, они не только даны в ощущениях, хотя, конечно, даны, – но и существенно абстрагированы. Как массинг. Знаете, архитекторы, когда работают с массингом, то есть рисуют контуры объемов будущего проекта, они иногда делают это в виде таких белых ящиков. Вот здесь белый цвет, заданный Бычковым-куратором, и равно как и сама не-вполне-функциональность объектов работает именно на такое «снятие» деталей посредством белого монохрома.  

Так вот, архетипические высказывания. Они нанизаны на ось, они белые и бесфункциональные, как и площадь. Точнее, они обозначают свои типичные «функции», все по-разному и все с каким-то, как и полагается, вывертом. 

И нанизаны еще на просто так, а отходят от оси – одни в сторону поля, благодаря чему ночью светятся, видны от фудтреков и инфорцентра, светятся, манят идти гулять и изучать, а это важно. Другие – в сторону леса, они, точнее он, в меньшинстве. 

Ключевая пара площади megabudk-и – Музей Наринэ Тютчевой. Он не просто похож, поскольку тоже окружен белыми столбами, нам еще и – три раза! – рассказали историю о том, как Будке сначала достался музей, а потом его отдали Рождественке. Так они и слились в создании. Если говорить об архетипах, то музей – мусейон – в данном случае ближе к античности, и сделан в контурах не базилики, а периптера, то есть условно-хронологически предваряет условную площадь. Если говорить об интерактивности, музей засыпан белым песком, который можно разравнивать граблями; крайне залипательное занятие. 

Школа citizen studio и studio 911 – ближе всего к функции, потому что проводить лекции и мастер-классы это одно из основных занятий участников Архстояния. С другой стороны, она похожа и не похожа на школу: согласно авторской декларации, каждый павильон это лодка, а какие лодки в школах? Только метафорические. Но расстановка павильонов вокруг одной тропы и открытой площадки, наоборот, напоминает композиции современных школ, где функции разделены, но соединены атриумом. Красота же тут – в подсветке, особенно если включить цветную, что главный куратор, как мы помним, запрещает. 
    
  

«Исправительное учреждение» archpoint сопротивляется своей функции тюрьмы даже в названии, излагая с описании довольно велеречивое объяснение своего «паноптикума», вывернутого наизнанку. Но красиво, интерактивно и завлекательно: надо сесть на стул перед зеркалом, в зеркале окошко, как в двери тюремной камеры, но видишь ты себя и другие зеркала. 

Парадоксально функционален второй проект Василия Бычкова – да, в рамках кураторской программы их два – лечебница, скорее психиатрическая, на что указывает воздушный шар в виде мозгов, но с МРТ, где автор собрал макеты всех объектов своего «Белого города». Кровати, кажется, позаимствованы из объекта «Санаторий» одного из прежних Архстояний, но как же хорошо на них лежать. Мозг же – напоминает экспозицию павильона РФ на ЭКСПО 2020 у Дубае, но тоже неплохо светит на поле. 
     
    

Объект с самой гибкой функцией, как мне кажется, был «притянут» автором за уши к «своему» архетипу, но – надо признать – вписался. Тут две особенности. 

Во-первых, «Обитель» Михаила Белова участвовала в Архстоянии Детском в качестве игровой площадки. Во-вторых, комплекс сооружений предназначен для контактного зоопарка в усадьбе Степановское-Волосово, над другими сооружениями которой Белов работает уже давно. То есть на Архстоянии она, скорее, случайна... Даже выкрашена не в белый цвет, а в светло-серый. 

С другой стороны, роль – обозначить собой загородный монастырь, тоже европейского плана, как и базилика – играет хорошо. 

Особенно хороша градостроительная идея: группа сетчатых домиков стоит в ложбине, в стороне от основной оси, и поначалу кажется отстоящей дальше, чем в реальности, уменьшенной в перспективе. Спускаясь по склону, оцениваешь перспективную обманку, – за это большой «плюс».

Светло-серую «Обитель» можно считать объектом переходного значения. От чего к чему? – От архетипического города к «настоящему»; или от древности к реальности; или от условно-нейтрального к техногенному. 

Эта, вторая, составная часть города – вообще не белая. Но она очень чувствуется, и – если фантазии белого цвета в объеме в Никола-Ленивце уже были, и не раз, то такого, кажется, еще не было. Хотя есть одно исключение, подтверждающее правило, но о нем чуть позже. 

Итак, часть не белая – техногенная. Металлическая и светящаяся. В отличие от «архетипического» слоя она не пронизывает «Белый город» целиком, а обозначает реперные точки: начало – «Воздушный порт» Аристарха Чернышева, светящееся табло с «расписанием несуществующих рейсов»; середина – «Лифт» Дарьи Ивашкиной; завершение – «Горсовет» Бориса Орлова, Сергея Шеховцова и Сергея Яралова. 

Хотя Воздушный порт напоминает, даже в собственном объяснении, о табло 2009 года, когда был Версаль – но оно такое настоящее, такое яркое, как в жизни. Горсовет же похож на орган, что по словам авторов, говорит о его смысле как «органа власти», но еще похож на пикирующий самолет, правда, не рейсовый, а скорее истребитель, такие хищные заострения у его «органных» трубок... «Он ужасно неорганичен для Никола-Ленивца», – говорит мне коллега. Да, правда, не органичен, даром, что орган, но мне кажется, в этом и суть всех светящихся техногенных предметов, включенных в «Белый город» Бычкова на Архстоянии.

Они – проростки реального мегаполиса, о котором упоминается в самом начале кураторского манифеста. В этом к ним примыкают норильские трубы, тоже вполне реальные на вид. 

Собственно «белый» город абстрактных объектов, включая объекты звездных архитекторов, тут, вероятно, работает как сумма архитектурной мечты или даже подсознания, учебника архитектора, того, что существует в его мозгах – не зря же Василий Бычков назвал себя мозгоправом, вот, он и разбирается с фантазиями архитектурного подсознательного, визуализирует их и озвучивает словами философов, например, во всех «белых» объектах. 

Техногенные объекты на этом фоне очень важны – сейчас многие любят слово «амбассадор», ну то есть посол – назовем их амбассадорами реальности. Лифт напоминает о высотках, табло о полетах, самолет не буду говорить о чем напоминает... Трубы. Ну, трубы, да. Отличный к слову сказать спектакль чтение был на них разыгран.

Если говорить о единственном, кажется, прообразе этих «неорганичных», на мой взгляд, намеренно, вкраплений, то это конечно, другая «труба» – дом «Русское идеальное» Сергея Кузнецова. Надо думать, именно она каким-то образом спровоцировала появление и органа, и табло, и лифта сейчас. 

И есть еще один «слой», прямо сейчас он, между абстракциями-парадосками-архетипами и признаками реальности оказался этак немного в загоне – это собственно, старожилы, автохтонное население Архстояния. За них выступают Антон Кочуркин с «Источником», сбежавшим в лес, где на коврах организовано совершенно «хиповское» место, а деревья обмотаны тканью в шахматную клетку, которая, оказывается, на Бали полагается священным объектам. 

Ну и «Дом на ножках» Ильи Мукосея – тот так просто убежал, я его пропустила. 

Не знаю, как классифицировать в этой системе «Поле моей мечты» Александра Штанюка – оно, как и Лифт, победило в опен колле, где жюри рассмотрело, на минуточку, 380 заявок. Скорее оно попадает в группу техногенных, поскольку использует пару строительных для натягивания сетки через все поле и яркие-яркие фонари, как нам рассказали, для зарядки сетки, которая должна была светиться в темноте. Не знаю, при нас не светилась. 

Но что Архстояние перешло в этом году на какой-то новый уровень градостроительной регулярности, равно как смысловой, в том числе парадоксальной, насыщенности, – это, пожалуй, факт. Что же дальше-то будет.