Мисс телебашня

(Главная шутка про пожар на Останкинской башне: "Причина возгорания - столкновение с иностранной башней, предположительно американского производства").

Однако, когда два года назад московских архитекторов попросили назвать десять лучших русских зданий ХХ века, творение Николая Никитина с большим отрывом заняло первое место.

Возможно, конечно, дело в профессиональных комплексах. Мы, мол, зодчие, в ХХ веке подкачали и ничем особым мир не одарили - за исключением конструктивизма. Так что, держите, коллеги-инженеры, пальму первенства. Тем более, что Останкинская башня есть в каком-то смысле воплощение космических мечтаний конструктивистов и вообще всего русского авангарда.

Но именно эта воплощенность и смущала искусствоведов, которые долго пытались решить вопрос: почему татлинская Башня третьего Интернационала стала фактом искусства, а шуховская - ровесница, и к тому же осуществленная - не стала? Но всякая мечта по определению круче существующего, сон слаще яви, а проект всегда эффектнее реализации. Но разве конструктивная идея, воплощенная в элегантных формах, не есть сама по себе шедевр?

Мне кажется, что именно положение башен (как Шуховской, так и Останкинской) вне всяких архитектурных идеологем и делает их предметом искусства. Чистота замысла и логика конструкции, опирающиеся на природные законы. Шуховская собрана по стержневому принципу: напряжение воспринимают металлические стержни, освобождают пространство от массы материала и заставляют отверстия работать на конструкцию. Останкинская - стеблевой принцип: преднапряженные стебли внутри ствола, как в любом растении.

Смущает, пожалуй, лишь общий контекст: Россия вечно гордится какими-то детскими победами. Самая большая территория, самые холодные морозы, самая крепкая водка... То есть, берем не скоростью, а массой, не красотою, а высотою. И башня наша 8 лет была самым высоким сооружением в мире (540 метров) - пока в 1975 году в Торонто не построили Canadian National Tower - на 13 метров выше.

Впрочем, это вообще единственный критерий, по которому сравнивают башни. На третьем месте идет "Жемчужина Востока" - шанхайская телебашня (1994 год, 468 м), дальше - башня в Куале-Лумпур (1996, 421) и т.д. Критерий, честно сказать, туповатый (а вот еще интересно, кто громче пукнет), годный только для "Книги рекордов Гиннеса", поэтому попробуем пойти другим путем.

Правда, если пройтись по красоте, сразу впадаешь в квасной патриотизм. Потому что Останкинская башня все равно кажется самой изящной по пропорциям. Внимательно перебрав всех претендеток на титул "мисс телебашня", понимаешь, что не такое уж это простое дело: нанизать на иголку стог сена. В нашей же совершенно отчетливо читается спираль, которая вьется вдоль иглы, то разворачиваясь кольцами, то снова свиваясь и прячась, чтобы разогнавшись, раствориться в облаках.

А вот Кельнская, например, смахивает на детскую пирамидку, на которую принялись нанизывать кольца, но первое же застряло и - бросили. Таллиннская (1979 год, 314 метров) выглядит как дерево с полипом. Телебашня "Кок-Тюбе" в Алма-Аты (372 м) - просто длинный болт, на который накрутили гаек. Зато она может выдержать землетрясение в 10 баллов ("Башня легла на грунт" - еще одна печальная шутка от 27 августа 2000 года). Последнее же место я бы отдал Пражской телебашне: ну совсем уж уродинка. Недаром сами пражане ее сильно не любили - пока скульптор Давид Черный не приладил к ней фигурки карабкающихся младенцев. Думали, что это будет временная художественная акция, но когда их сняли, пражане возмутились и малышей вернули.

Пытался уйти от образа колечек на палочке мэтр хай-тека Норман Фостер. Построив к барселонской Олимпиаде телебашню Кольсерола (205 м), ее "мозги" он сделал треугольными в плане. В ракурсе это читается, но издалека (а будучи самоотверженным туристом даже я не удосужился за неделю добраться до кольсеролских холмов) от триангулярности толку мало. Есть еще, правда, эффектные ванты, создающие впечатление, что башня прямо-таки рвется из земли... Сам Фостер, естественно, считает свою башню "чистой скульптурой" (это они все так говорят), а чтоб не сомневались, добавляет и поэзии: "это крохотная иголочка на чувствительной линии горизонта". Просто какая-то "слезинка дождя на бархате заката".

Чем меньше город, тем меньше "слезинка". В Ухте, например, всего 130 метров, но башня изящна. Вполне скульптурна и канадская башня, парадоксальным образом она напоминает монумент "Покорителям космоса", что рядом с Останкинской: она также плавно сужается и взмывает в небо. Еще она похожа на фонтан, бьющий непосредственно из озера Онтарио. Там же, где струям полагается описать дугу, чтобы рассыпаться брызгами, - круглая капсула Skypod, где есть не только ресторан, но и ночной клуб.

Торонтцы, кстати, долго консультировались с психологами: как сделать так, чтобы собранных в лифте людей вдруг не охватила паника. В результате сделали одну стенку лифта прозрачной, а сами лифты вынесли наружу. Это выгодно отличает торонтскую башню от нашей: экскурсанты могут любоваться пейзажем все 58 секунд подъема. А посетителей токийской башни (333 метра) лифтерша встречает и провожает поклоном. Тех же, кто хотел подняться на Останкинскую, заставляли заполнять заявку с полными паспортными данными....

В Магадане башня стоит в самом центре, а похожа на лагерную вышку (не самый удачный - учитывая семантику северных краев - образ). Есть, правда, и достойные башни-метафоры. В Берлинскую, на Александер-платц, воткнут глобус: чем не образ телевидения, пронизывающего мир? Можно сказать и по-другому: медиа - это то, чем наш шарик и держится, на чем все и крутится.

Учитывая наличие многочисленных родственников (маяк, колокольня, кампанилла, минарет), многие архитекторы честно закладывают соответствующие ассоциации. Миланская башня сделана с намеком на пагоду в лондонских Кью-Гарденс - но похожа при этом на тайное оружие землян, которое каким-то неведомым магнитом приятягивает летающие тарелки, а затем дырявит их, как энтомолог бабочку, и - в эфир.

Шухов писал: "Та конструкция красива, в которой видно, как по ней целесообразно и просто течет сила". По сути же, у архитектора есть три модели, как сделать телебашню красивой. Можно просто радоваться чистоте конструкции: такова киевская башня (380 метров) - эдакая ажурная ракета, стартующая с горы. Можно сделать ее скульптурой: такова телебашня в норвежском Тронхейме - ваза в 124 метра. Можно, наконец, нашить на иглу декоративных элементов. На Сиднейскую, например, навинчены золотые диски, в которых, естественно, ресторан, причем - открытый, с видом на океан. (А можно и просто раскрасить: йошкар-олинскую башню расцветили голубеньким с розовым, потратив, как хвастают местные газеты, две тонны эмали, 300 кг грунтовки и 300 кг растворителя).

Ресторанчики же есть в каждой уважающей себя башне: грех не воспользоваться возможностью вознести один из самых безобидных грехов на седьмое небо (одна из шуток дней пожара: "Продаются горящие путевки в ресторан "Седьмое небо"). А безумный британский изобретатель Артур Педрик пошел еще дальше и сочинил в 60-е годы проект пивонапорной телебашни. Пиво понадобилось, чтобы жители не возражали против строительства новой доминанты, к которой, помимо телефункции, прилагалась бы еще и стоянка для дирижаблей. Педрик полагал, что цепеллины станут в будущем аналогом роскошных лимузинов и миллионеры только там и будут обитать...

Использовать телебашни не по назначению можно по-разному. С них прыгают парашютисты: четверо покорителей Останкинской стартовали прошлым летом с отметки 365 метров и провели в свободном парении 5 секунд (до земли, кстати, оставалось лететь 2 секунды). Рижская башня стала объектом художественного перформанса: ее укутали в 368-метровый шарф, который выткала художница Бирута Янавичюне. Популярна идея превращать под Новый год башни в "телеелки": на вильнюскую, например, нацепили аж 25 тысяч лампочек.

Она, впрочем, стала в свое время символом свободы, которую стремительно обретали балтийские республики. А сегодня вокруг башен бушуют куда более мелкие политические страсти. Недостроенная 10 лет назад телебашня Екатеринбурга стала символом предвыборной кампании губернатора Росселя: конкуренты уверяют, что собранные на доделку башни деньги пойдут лишь на оплату пропагандистской кампании, а нового качества эфира город так и не получит.

А вот шанхайская башня ("Жемчужина Вотока") стала символом экономического процветания Китая и главной доминантой будущего Сити. Пудун, бывшее село, снабжавшее мегаполис овощами, грозит стать "китайским Гонконгом": здесь будет свой порт, громадные бизнес-центры, ТЭЦ, аэропорт. Но первым делом построили именно телебашню, претендующую на то, чтоб держать вокруг себя пространство - и не высотою, а космическими формами. Идея вообще очень правильная, и для нас полезная: прежде чем начинать строить Сити, надо возвести центр коммуникации с миром.

Правда, некоторая упитанность шанхайской башни превращает ее, скорее, в похудевший небоскреб. Тем самым снова обостряется вопрос о семантике башни. В городе Березники местную телебарышню нарядили в белоснежный подвенечный наряд. Чем в очередной раз утвердили общество во мнении, что башня все-таки символизирует женское начало, а не является фаллическим символом. Хотя вот, как пишет Линор Горалик, анализируя рост импотенции в России за 2001 год, на бессознательном уровне россияне воспринимали телебашню все-таки как фаллический символ государства, и "ее падение нанесло мужчинам сексуально-психологическую травму, сходную с результатом неожиданного исчезновения эрекции в ответственный момент"...

Кстати, ровно через год после Останкинской погорела ее мадридская сестрица: замыкание короткое, а башня длинная. А еще через месяц обрушилась 600-метровая телебашня в Небраске: погибли, как и в Москве, двое, а от длиннющей конструкции остался 15-метровый фрагмент...

Башням вообще не везет. Почему - понятно всем. И атеистам, которые с детства знают, что молния бьет в отдельно стоящий высокий предмет, и верующим, которые понимают, что нечего в чужое небо со своей гордыней лезть.

История их злоключений хорошо известна. Началась все с Вавилонской, были большие неприятности у Эйфелевой и Сухаревой, качался взорванный Наполеоном Иван Великий (правда, не упал), падала и падает по сей день Пизанская башня (на ней, кстати, в 1969 году тоже случился мощный пожар - и тоже из-за неисправностей электропроводки). Любопытно, что падающих колоколен в мире вообще очень много: в Аксарае и Сен-Морице, в Джидде и Модене, в Готланде и Франкенштейне - что хорошо символизирует общее положение дел: вера есть, но непрочная.

Впрочем, религиозной тематикой дело не ограничивается. Когда молния ударила в шпиль Меншиковой башни, что на Чистых прудах, у современников не было сомнений в том, что это наказание Александру Данилычу за то, что решил вознестись главою непокорной выше Ивана Великого. Равно широк и спектр толкований. Когда в 1902 году рухнула венецианская кампанила, один православный зоил заявил, что это "Господь с небесе возгреме", на что Розанов справедливо удивился: а что же это она тыщу лет-то стояла?

Мандельштам написал как-то парадоксальные строки: "Хорошая стрела готической колокольни - злая, потому что весь ее смысл уколоть небо, попрекнуть его тем, что оно пусто". Но если для колокольни богоборческий смысл все же как-то странен, то для Останкинской башни - и по форме своего цоколя похожей на ракету, и по содержанию (освоение заоблачных пространств) - очевиден. Гагарин в небо летал - Бога не видел, Никитин башню построил - и опять-таки распространению волн никто не мешает.

Характерно, кстати, то, что, как в случае с Вавилонской башей, так и с Останкинской имел место вопрос коммуникации. Разозлившись на энтузиазм строителей первой, Бог смешал им языки - вторая же была построена именно в качестве инструмента общения, сообщения. И вот и ее настигла кара, круг замкнулся. Слушайте ваши "Валенки".

P.S. Останкинскую башню в процессе реконструкции планируют удлинить до 562 метров. Таким образом она вернет себе звание самой длинной иголки мира.