Искусство Христо и Жан-Клод

Христо Явачев и Жан-Клод Денат де Гильбон родились в один и тот же день – 13 июня 1935 года. Жан-Клод – в Касабланке, в богатой семье прославленного французского генерала и героя Второй мировой войны, Христо – в Габрово, на севере Болгарии, в семье зажиточного, но вскоре раскулаченного владельца маленькой текстильной фабрики. Жан-Клод получила образование в Тунисе, Франции и Швейцарии, где изучала латынь и философию. Христо, бросив художественную школу, жил в нищете, рисуя на улицах Вены и Парижа портреты случайных прохожих. Они встретились в Париже в 1958 году, и с тех времен работают вместе. Среди наиболее заметных проектов художников – «Занавес» (Колорадо, 1970-72 гг.); «Бегущий забор» (Калифорния, 1972-76 гг.), «Окруженные острова» (Майами, 1980-83 гг.), «Обернутый Мост-Неф» (Париж, 1975-85 гг.), «Зонтики» в США и Японии (1984-91 гг.), «Упакованный Рейхстаг» (Берлин, 1971-95 гг.).

Идея проекта «Ворота» в Центральном парке Нью-Йорка появилась в 1979 году, однако, многолетняя оппозиция со стороны сменившихся за эти годы нью-йоркских мэров и совета директоров Общества охраны Центрального парка сделали ее реализацию весьма призрачной. Ситуация изменилась в 2002 году, когда новым мэром Нью-Йорка стал миллиардер, меценат и член директоров Общества охраны Центрального парка Майкл Блумберг, который и пообещал помочь Христо и Жан-Клод осуществить их давнюю мечту. Проект представляет собой 7,500 ворот пятиметровой высоты с прикрепленными полотнищами шафранового цвета. Установленные на расстоянии четырех метров друг от друга, Ворота выстроились вдоль 37 километров петляющих парковых аллей от одной из самых фешенебельных улиц мира, 59 Стрит, – до одной из самых бедных улиц Гарлема, 110 Стрит.

Много лет назад в программе новостей я впервые увидел работы Христо и Жан-Клод и долго не мог понять, – в чем же смысл расставленных ими тысяч громадных синих зонтов в Японии и таких же, но желтых в Калифорнии? Масштаб и зрелищность этого фантастического проекта еще более подчеркивали его загадочность. Новый проект художников «Ворота» в Центральном парке Нью-Йорка еще раз доказал, что они не потеряли свою уникальную способность удивлять.

Супружеской паре Христо и Жан-Клод принадлежит небольшое, в меру обшарпанное пятиэтажное здание с высоченными потолками и скрипучими лестницами в некогда артистическом, а сегодня все более коммерческом Сохо. Склад, галерея, квартира и офис художников занимают по этажу, а на самом верху здания – забрызганная красками студия Христо, где он работает по 17 часов ежедневно вот уже 40 лет.

Художники находятся в зените славы и уже в почтенном возрасте, однако, предстали они передо мной как беззаботные студенты-первокурсники. Христо – в потертых и дырявых джинсах – сразу же улегся на пол, облокотившись о старенький лавсит. Жан-Клод – с распущенными волосами ярко оранжевого цвета и в бесформенном оранжевом балахоне - подсунула мне какую-то шкатулку с секретом, из которой под общий хохот выскочил чертенок. “Я натуральная рыжая, только подкрашиваю корни волос в черные и серые краски”, – продолжала шутить Жан-Клод.

– Почему вы выбрали именно ткани как знаковый элемент, пронизывающий все ваше творчество? Или то всего лишь покрытие и дело совсем в другом?

Жан-Клод: Обычно нас спрашивают: “Почему вы все оборачиваете?” Но вы правы, наши проекты имеют больше отношение к полотнам, чем просто к оборачиванию.

Христо: Главное в том, что все наши проекты – временные произведения искусства. Это важнейшая часть нашего творчества. Мы никогда не повторяем наши проекты. Другими словами, больше никогда не повторится проект с зонтами, никогда больше не будет окруженных островов, упакованного здания парламента и так далее. Каждый проект имеет уникальное решение, но всех их объединяет дух кочевничества. Мы пытаемся трансформировать каждое место с помощью упаковочного материала. Холст – это проводник неуловимого ощущения, которое вскоре исчезнет. Все эти проекты очень динамичны и всегда пребывают в движении. В отличие от каменных скульптур, они повторяют каждое дуновение ветра.

Жан-Клод: Конечно же, не мы первые, кто обратился к драпировке в искусстве. Это делали в древности египтяне, римляне и художники времен ренесанса (она протягивает мне открытку с фреской Джотто). Но мы используем настоящую ткань, а не ее образ в камне, мраморе, бронзе или дереве.

– А когда впервые вы стали использовать холст?

Христо: В середине 50-х я экспериментировал с «морщинистыми» и лакированными поверхностями в живописи. Затем попробовал оборачивать различные предметы – бутылки, коробки, мебель, игрушки, стопки журналов. Меня привлекла трансформация этих предметов, идея «исчезающего присутствия», когда обертываешь во что-то предмет. 

– Упакованный Рейхстаг всего за две недели посетили около пяти миллионов человек со всего мира. Почему ваши проекты столь интересны людям?
 

Жан-Клод: Потому что они очень красивы, а люди нуждаются в красоте, а их временность заставляет людей отложить свои дела и полюбопытствовать. Если я скажу вам, что сейчас в небе радуга, вы вряд ли ответите, что посмотрите на нее завтра. Нам с Христо очень дорога фраза «в жизни только раз...»
 

Христо: Людям нравятся наши проекты, потому, что они визуально привлекательны и приносят настоящее наслаждение. Я вспоминаю, как толпы людей бродили вокруг Рейхстага, как некоторые пытались пощупать ткань. Вы никогда не увидите людей на улицах Нью-Йорка, которые бы пытались потрогать здания.
 

Жан-Клод: Мы создаем произведения искусства, а не символы. Наши работы лишены всякого смысла, у них одна цель – быть произведениями искусства.
 Христо: Художник всегда стремится к абсолютной независимости. Наши работы провозглашают свободу, и люди это понимают.

– Ваши проекты заставляют о многом задуматься, не так ли?
 

 Жан-Клод: Но мы делаем их совсем не для этого. Мы делаем их только для нас самих!
 

– В них ощущается какой-то почти советский праздник.

 Христо: Мы многому научились у искусства, процветавшего в Советском Союзе до конца двадцатых годов прошлого века. Речь идет о  временных инсталляциях, пропагандистском искусстве, транспарантах, экспериментальном театре и так далее. Другая важная мысль в нашем творчестве это то, что все наши проекты олицетворяют свободу, и никто не может их купить. Они появляются и исчезают бесследно. Никто не может ими владеть. Свобода – враг собственности!  

– Как рождаются идеи новых проектов?
 Христо: У нас нет рецептов. К примеру, «Зонтики» были задуманы, как диптих. Этим проектом мы хотели показать различие между США и Японией - двумя самыми богатыми странами по обе стороны Атлантики.

 Жан-Клод: Рейхстаг олицетворял противоречия между Востоком и Западом. В мире нет другого здания, способного высветить их так сильно.

 Христо: Иногда мы создаем наши проекты для определенного места, например, как Центральный парк в Нью-Йорке или Мост-Неф в Париже. Но для таких проектов, как «Зонтики» или «Занавес» в долине Колорадо, идея которых была ясна с самого начала, нужно было найти подходящее место. Мы посетили почти 90 горных рек и притоков прежде, чем выбрали место для нашего проекта «Над рекой». Таким образом, иногда первой возникает идея, а иногда ее подсказывает место. Наши работы так бурно обсуждаются, потому что содержат элементы архитектуры и урбанистики. К ним нужно приспосабливаться, так как на некоторое время они выводят налаженную систему из состояния равновесия и обыденности.

– Любопытно, что воодушевило вас на создание Ворот в Центральном парке?

Жан-Клод: Центральный парк и воодушевил!

Христо: Главное, что нам было интересно в этом проекте – это вовлечь пешеходов.

Жан-Клод: Количество пешеходов в Манхэттене – совершенно экстраординарное явление. Мы давно задумали устроить инсталляцию прямо на тротуаре. Однако получить разрешение для такого проекта было бы невозможно. В 1978 году мы осуществили проект Завернутые дорожки в одном из парков Канзас-Сити в Миссури. Тогда и родилась идея сделать что-то похожее в нью-йоркском парке. 

– И какой парк может быть лучше Центрального!   

Жан-Клод: Никакой!

Христо: Конечно же, есть множество парков в Манхэттене и в других районах города. Но Центральный парк уникален тем, что он заключен в сетку сотен прямоугольных городских кварталов. Форма парка тоже прямоугольная, что подчеркивает форма Ворот. Представьте полотнища, закрепленные в рамах ворот, как они колыхаются в причудливом и капризном движении, подражая фривольным линиям петляющих тропинок и растительности. Каждый раз, когда мы готовимся к очередной инсталляции, мы устраиваем полномасштабный испытательный тест. Такие тесты помогают нам определиться эстетически в решении самых разных  деталей. В октябре 2003 года в штате Вашингтон мы построили 18 ворот с тканью разной толщины и оттенков шафранового цвета.

Жан-Клод: В парке вы не встретите двух панелей, которые смотрелись бы совершенно одинаковыми! Заигрывающие движения ветра сделают каждую из них уникальной. А теперь представьте 7,500 ворот, шагающих вдоль 37 километров парковых тропинок! Ворота пятиметровой высоты, что повыше паркового фонаря, будут расположены на расстоянии четырех метров друг от друга. Ширина ворот будет варьировать в зависимости от условий местности.

– Ворота – очень дорогой проект, не так ли?

Жан-Клод: Этот проект, как ребенок для нас. Он будет стоить столько, сколько потребуется. Мы надеемся уложиться в 20 миллионов долларов. В дополнение к этому мы дарим три миллиона Центральному парку.

– Где же вы берете такие деньги?

Христо: Мы их зарабатываем! Рисунки Ворот продаются по цене от 25 тысяч до полумиллиона долларов. Чем больше размер, тем больше цена. Я создаю такие рисунки только до реализации очередного проекта. По этому их цена всегда увеличивается.

Жан-Клод: Лишь за прошлый год мы продали рисунков, коллажей и ранних инсталляций на общую сумму в 15 миллионов.

Христо: Таких денег хватило бы на покупку великолепной виллы на Лазурном берегу, роскошных автомобилей и огромных бриллиантов для Жан-Клод, но вместо всего этого мы тратим все до последнего на осуществление наших проектов.

– А что будет с Воротами после окончания проекта?

Жан-Клод: Тоже, что и бывало с остальными проектами. Весь материал пойдет на переработку, причем за наш счет.

– Разве вам никто не предложил купить Ворота?

Жан-Клод: Конечно, предложили! Мы получаем подобные предложения после каждого проекта. Так, многие хотели купить наши Зонтики. 

Христо: Одна пара ворот еще не произведение искусства, как один зонтик.

Жан-Клод: Мы с подозрением относимся к коммерции в искусстве. Мы не занимаемся продажей открыток, плакатов, книг или сувениров.

– И все же, допустим, у вас захотят купить все 7,500 Ворот для инсталляции в каком-нибудь частном парке. Какой будет ваша реакция?

Жан-Клод: Я даже не знаю, что бы мы ответили!

Христо: Я знаю. Мы никогда не пойдем на это. Потому что даже 7,500 ворот не являются произведением искусства. Холст оранжевого цвета не является произведением искусства. Искусство – это Центральный парк, тропинки, лужайки, деревья, люди и наши ворота. Тоже и с Зонтиками. Искусство – это общая картина – мосты, дороги, реки, овраги, церкви, фермерские домики и расставленные на их фоне наши Зонтики. Один зонтик на бэкярде мистера Смита не является произведением искусства. Мы получаем множество писем со всего мира с просьбами установить ворота в каком-нибудь местном парке и много других подобных идей. Нас постоянно зовут на телевидение и предлагают один миллион долларов, два... Но мы всегда отказываемся от коммерческих денег.

Жан-Клод: Христо, а что если, и в самом деле, нам предложат установить все 7,500 ворот в частном парке за 100 миллионов долларов?

Христо: Мы заявим им – нет!

Жан-Клод: 200 миллионов!

Христо: Каждый проект обладает уникальными качествами. Он не может повториться или случиться ни в каком другом месте.

– Ваши проекты часто порождают споры о том, что такое искусство. А могли бы вы сами дать определение искусству?

Жан-Клод: Единственно верное определение искусства дал Граучо Маркс, один из знаменитых комиков братьев Маркс. Однажды, журналист спросил его: ”Знаешь ли ты, что такое искусство?” На это Граучо ответил: “Конечно, искусство (art) это абривиатура от Артура (Arthur). Понимаете, искусство слишком многогранно, чтобы попытаться дать ему определение. Да и зачем? Для нас с Христо искусство это все, что связанно с красотой и наслаждением. Но, к примеру, в искусстве Франсиса Бэкона нет ни того, ни другого. Но ведь он был фантастическим художником! Так как же определить, что такое искусство? Его нельзя определить.

– Некоторые современные архитекторы считают, что архитектура должна взламывать конвенции. Может быть, это то, что пытается сделать искусство?

Жан-Клод: Был такой итальянский художник Джорджио Моранди. Всю жизнь он раскрашивал бутылочки, и только бутылочки. Какие, по-вашему, он взламывал конвенции? А ведь он был прекрасным художником! Мне кажется, нет никакой нужды в придумывании ярлыков – это искусство фигуральное, а это абстрактное и так далее. Ярлыки, конечно же, очень важны, но только на винных бутылках.        
 

– Чему вы научились, осуществив столько проектов?
 

Жан-Клод: Мы убедились, что ни на кого и никогда нельзя полагаться. Но при этом, если мы будем полагаться только на себя, то нам вряд ли удастся что-либо сделать в жизни. Так чему же мы научились?
 

– Ничему?

 Жан-Клод: Ничему! Каждый проект – это экспедиция, увлекательное путешествие. Чтобы осуществить задуманное, мы должны изучить местные обычаи, историю, людей. Без этого невозможно получить разрешение у местных властей. К примеру, наш «Бегущий забор» должен был пересечь территорию 59 ранчо. Пока Христо работал над рисунками и коллажами, я общалась с 59 семьями, изучала то, как они живут. Почему они должны понимать наше искусство, если мы ничего не знаем об их образе жизни? Я стала разбираться в пастеризации молока, производстве сыров и даже в искусственном осеменении скота. Конечно, людей, с которыми мы работали в Париже или Берлине, меньше всего интересовали мои знания в разведении скота. Мы должны были учиться чему-нибудь другому. Таким образом, с каждым проектом мы узнаем что-то новое.
 А что извлекли сотни тысяч горожан от прогулок по трансформированному художниками Центральному парку, который за 16 февральских дней был многолюден, пуст, залит солнцем, умыт дождем и даже покрыт толстым снежным одеялом? Наверное, реакция людей, без которых искусство не имеет никакого смысла и есть самое главное. Никогда раньше я не видел столь общительных и возбужденных ньюйоркцев. Все на фоне Ворот было уникально: три старушки, взявшиеся за руки и обвязанные оранжевыми шарфами, молодожены в белом и пруд с оранжевыми отражениями. Казалось, что даже бронзовая Алиса в стране чудес была удивлена больше обычного. Я также видел Христо и Жан-Клод, которые беспрерывно кружили по парку в своем сером лимузине. Они были счастливы, а значит, проект удался.