Палаццо для рагацци. Илья Уткин. Жилой дом в Лёвшинском переулке

При всем том мир Уткина, которому скоро 50, огромен и прекрасен. Это и "бумажная архитектура", одним из лидеров которой (в содружестве с Александром Бродским) он был, и фотография (за которую получил "Золотого льва" Венецианской биеннале), и сценография (дивная "Золушка" в Мариинке), и студенты (в том числе собственные дети), и тексты (что для архитектора большая редкость). В текстах Уткин предстает романтическим ретроградом, ценителем не только архитектурной, но вообще всяческой старины, а также яростным врагом современной архитектуры (чье засилье он так и назвал: "Час монстра").

Казалось бы, обожающая старину московская власть должна была задействовать Уткина на полную катушку. Но именно то, что этого не происходило, обнажает довольно тонкую грань между "классикой" от "Моспроекта" и классикой от Уткина. Вроде бы там колонны, тут колонны, там пилястры, тут пилястры... Но, как ни смешно, среди сотни московских новостроев, косящих под классику, невозможно найти дом, от которого бы исходило вот это ощущение подлинности, серьезности, пропорциональности. В каждом здании обязательно есть какой-то брак, какая-то постмодернистская нелепость. То колонны тощи как макароны, то мансард навалено, как перхоти, то штукатурка облезает, как крымский загар. Казалось бы, чего проще? Собрал четкий объем, срисовал детали у Палладио, материал подобрал правильный. Никакой тебе запары, никакой либескиндовщины. Так ведь не выходит!

Уткин же не играет с классикой, не шутит, он ее просто делает. Она идет из него органично и сильно потому, что он такой и есть (см. выше). Другой вопрос, что классика эта несколько непривычная. Не московская, добротная и привольная, не питерская, строгая и холодная, а, скорее, венецианская. Яркая, густая, смачная, натуральный Ренессанс. И только такой "венецианский" дом можно было построить на этом тесном перекрестке. Конечно, верхний этаж кажется лишним (как и переусложненное сочетание колоннады с бельведером, а особенно его "уши"), но издержки неизбежны: все-таки это палаццо не для синьоров, а для пацанов, а куда ж они без пентхаусов?

Но как в Венеции любая архитектурная несообразность тонет в водах каналов, гомоне красок, складках белья, короче, в хаосе жизни, так и этот дом искупает все огрехи своей удивительной для класики живостью. Его плоскости густы, заполнены (но не переполнены) деталями, ритм внятный, кирпич сочный, и даже бельведер занимает в этой игре достойное место. И дело даже не в том, что он фиксирует угол и служит ориентиром, а в том, что он абсолютно органичен в этой тектонике, начинающейся рустом (несколько менее брутальным, чем планировал автор) и заканчивающейся остекленными галереями и легкой колоннадой.

Здесь нет деталей ради деталей, все они - часть ритмической организации дома. Это вам не Квинлан Терри с его грубовато-назойливыми цитатами, и не Роберт Адам со стеклопакетами без переплетов. Здесь все честно и чисто. При этом Уткин не цитирует ничего конкретного, а передает дух классики. Звучит здесь и неоклассицизм начала века (трехпролетные арки со сплошным остеклением), и сталинская классика (развитый карниз на эффектных кронштейнах), и любимая венецианскими зодчими тема глухой стены с редкими окошечками (этот торец, выходящий к Садовому кольцу, вообще самое красивое, что есть в доме).

Но главное, что это здание решает столь важный в безнадежно коммерциализировавшемся мире нашей архитектуры вопрос: "Возможен ли настоящий классический дом высотой в семь этажей?" Возможен. В конце концов, к особняку Ладыженских, что напротив, тоже третий этаж надстроили, да еще и окна во фризе прорубили, и ничего - памятник архитектуры.

адрес: Большой Лёвшинский пер., 9/11
архитекторы: Илья Уткин, Михаил Чирков (компания "Сергей Киселев и Партнеры")
конструктор: Илья Шварцман
подрядчик: CONIP (Загреб)
заказчик: "КВ-Инжиниринг"