Тысяча и один дом

Я шел по Бакунинской и вдруг на углу с Большой Почтовой увидел красивый старый дом. «Вдруг» - потому что совершенно отчетливо помнил, что ничего такого тут не было. «Старый» - потому что с колоннами, пилястрами и облезающей штукатуркой. «Красивый» - потому что очень приятных пропорций, да и детали прорисованы с большим вкусом. Вот только было их такое бешеное количество, что я решил, что это какая-то очень творческая реставрация.
А потом пришел на «Золотое сечение» (ежегодный смотр-конкурс московской архитектуры), и вдруг вижу: он! И подпись: «2005 год, архитектор Бархин». Все стало ясно. Это новый дом, просто построил его едва ли не единственный в Москве человек, который не только знает классическую архитектуру, но и строит ее. И строит так, что все лужковские новоделы отдыхают. Банк на Новинском бульваре: приемный внук Палладио и Жолтовского. Офис «Самсунга» на Якиманке: оригинальная вариация на тему Лидваля. Трио в Погорельском переулке: доходный дом в духе неоклассики, и два особняка – один под Баженова, другой - под Жилярди.
Все это – архитектура очень эффектная (а, значит, симпатичная широкому зрителю), и при этом – очень ученая (а, значит, интересная профессионалу). Но почему именно ее выбрал человек, чей дед построил «Известия» на Пушкинской, чей отец воспитал половину нынешних звезд, а сам он в молодости проектировал Новокировский проспект? Бархин отвечает честно: «Дорвался». В том смысле, что полвека мы были лишены «архитектурных излишеств», а теперь можем себе позволить и человеческий масштаб, и красивые детали, и любую цитату.
Цитирует наш дом прежде всего Баженова – несохранившийся особняк Прозоровского на Полянке и первую версию дома Долгова на Мещанской. Те же пропорции, пилястры, наличники, фризы… Но почему именно их? На это Бархин отвечает удивительно свободно: «Да люблю я их, вот и все!» И это поразительно. Пару лет назад я анализировал дом «Арт-Бля» в Лёвшинском переулке, пытаясь понять, откуда он такой взялся. И вдруг с облегчением понял: да ниоткуда! Ничем он не мотивирован – ни средой, ни функцией. А только любовью зодчих к таким вот раблезианским формам. Но то была архитектура остро-современная, дерзкий вызов городу. Здесь же – наоборот, стилизация под исторические образцы. Но она столь же свободна, как и дом «Арт-Бля» - и сам факт того, что это возможно, не может не радовать.
Другой вопрос, какими откровениями дарит нас эта свобода. Счастье, что есть люди, которые искренне любят и знают такое. Но когда они такое строят, они неизбежно попадают в поле идеологическое, на котором резвятся лужковские новоделы. Такое попадание для художника чревато. Если человек в 60-е, скажем, годы, искренне не любил Пастернака, то он все равно об этом молчал, чтобы не навредить. И не кричал, что Пушкин лучше. Бархин же кричит. Слава богу, что сегодня можно себе это позволить: Пастернаку (в нашем случае – «Арт-Бля») вреда не будет. Но пытаясь перекричать архитектуру современную, Бархин и сам берет слишком высокие ноты. Которые, во-первых, должны быть внятно мотивированы, во-вторых, приведены в стройную систему, а в-третьих, обеспечены качеством строительства. А если этого нет, тогда к чему вся эта эрудиция? Просто ради памятника памятнику?
Конечно, диалог с историей сам по себе увлекателен. А помимо Баженова, в этом доме есть и палаццо Тьене, и вичентинская базилика, и Малый Трианон, и палаццо Питти. В общем, настоящая энциклопедия деталей. Но от энциклопедии никто и не ждет логики: там слова соседствуют по алфавитному принципу. Здесь же как раз сочетание деталей вызывает массу вопросов. Причем, эти вопросы не про то, было ли такое в истории (ну и что, если не было?), а про то, возможно ли такое по законам добра и красоты. Может ли, например, под пилястрами, опирающимися на сложные по рисунку базы, быть такой плоский цоколь? Могут ли такие мощные колонны с муфтами нести такой легкомысленный балкончик? А муфты – брутальные, мужественные – хорошо ли они сочетаются с «девичьими» коринфскими капителями? И зачем между окнами первого и второго этажей такое нагромождение деталей, убивающее стену? А главное: согласуются ли палладианские пропорции эдикул с пропорциями стеклопакетов?
Все это, конечно, спор эрудитов, нормальному человеку достаточно того, что дом сочный, яркий и живой. Просто обидно, что явно противостоя нынешним московским поделкам, он дрейфует в ту же сторону и тянет за собой всю великую традицию.

Адрес: Москва, Большая Почтовая, 36
Архитекторы: Дмитрий Бархин, Надежда Басангова, Ирина Горелова, Людмила Максимова; при участии Андрея Бархина
Конструктор: Владимир Саратовский
Гипсовые детали: Атанас Иванов
Модель женской маски: Вячеслав Котов