Майкл Соркин: “Я старомодный утопист и твердо верю в необходимость изобретать города с нуля”

Главной темой Соркина является - градостроительство. С 2000 года он возглавляет кафедру Урбанистического дизайна в Сити-колледже Нью-йоркского городского университета в Гарлеме. До этого он семь лет был профессором и директором Института урбанизма в Академии прикладных искусств в Вене. Он преподавал в Купер Юнион, лондонской Архитектурной Ассоциации, Гарвардском, Йельском и Колумбийском университетах; опубликовал дюжину книг, включая "Exquisite Corpse", "Wiggle", "Вариации тематического парка", "Следующий Иерусалим", "После Торгового центра", "Начнем с нуля" и создал ряд крупных урбанистических проектов: генпланы городских массивов Шанхая, Токио, Гамбурга, Лейпцига, Майами, Чикаго, Нью-Йорка и университетские городки в Австрии, Японии и США. Впрочем, ни малые, ни большие проекты, несмотря на победы в международных конкурсах, так и не были реализованы. А это лишь свидетельствует о том, что у 59-летнего архитектора еще все впереди.
Родители родившегося в Вашингтоне Соркина выросли в семьях эмигрантов из России. В 1961 году мать, социальный работник и страстный любитель архитектуры, подарила Майклу "The City in History" (Город в истории) Луиса Мамфорда (1895-1990 гг.), ведущего американского архитектурного критика, историка и писателя. Книга Мамфорда увлекла мальчика и во многом определила его профессиональный выбор. "Это была первая книга, которая познакомила меня с градостроительством и соединила мои интересы социального и морфологического развития городов", рассказывает Майкл. "Меня особенно заинтересовали образы новых городов Швеции - инкубаторов демократической социальной жизни. Мамфорд верил, что архитектурные формы способны отражать социальные ценности."
Мы сидим на мягком и ветхом лавсите посреди креативного беспорядка в небольшой студии Соркина. Нас окружают макеты рыбоподобных домов на костлявых ходулях, карты настоящих и вымышленных городов, прокоммунистические плакаты, плотно заставленные стеллажи книг, а впереди - огромное окно с видом на артистические Вест Виледж и СоХо. Повторюсь - диван смотрит прямо в окно. Ничего более сильного заявления о том, что здесь творит урбанист и утопист, и придумать нельзя! Офис Соркина находится в весьма примечательном месте - в здании фабричного вида по адресу 180 Varick Street. Мой собеседник называет это огромное и мрачное сооружение с длиннющими и петляющими коридорами с мириадами дверей не иначе как - гетто, из-за высокой концентрации архитектурных и дизайнерских бюро - в основном крошечных, но широко известных своими инновационными проектами и влиянием на мировую архитектурную моду.
"Некоторое время я был среди тех, кто верил, будто с помощью строгой модернистской архитектуры можно построить социализм", иронизирует Майкл. Многие годы я мечтал посетить Валленгби, новый социально образцовый город под Стокгольмом. А когда я там оказался годы спустя, то сильно разочаровался. Ведь это самое скучное место на земле. Тем не менее, я старомодный утопист и твердо верю в необходимость изобретать и строить самодостаточные города с нуля, а не бесконечно наращивать урбанистическую фактуру и увеличивать плотность застройки существующих городов.
Студия Соркина отличается причудливым названием - Terreform (землеформа). Она совсем не похожа на традиционные архитектурные бюро. Студия Terreform - некоммерческая организация, интегрирующая экологические принципы в городскую среду. Среди почти десятка работников - ученые, архитекторы и урбанисты с докторскими степенями, преподавательским опытом и серьезными исследованиями в области самодостаточных экологически дружелюбных комплексов и даже целых городов.
Поясняя взаимоотношения между архитектурой и градостроительством Соркин рассказал, что ранее городское планирование ограничивалось социально политическими и статистическими исследованиями без участия архитекторов. Впервые, градостроительство вошло в число академических предметов для архитекторов в американских университетах в 1960-61 годы. Первыми в этом начинании были Гарвардский, Йельский и Пенсильванский университеты. Создание градостроительных учебных курсов предопределила конференция 1956 года в Гарварде, которую организовал Хозе Луис Серт, тогдашний декан Гарвардской школы дизайна. Серт был активным участником Международных конгрессов современной архитектуры, CIAM (1928-59 гг.), на которых обсуждались вопросы градостроительства. Именно он и сыграл главную роль в формировании кафедры урбанизма в Гарварде.
Из года в год Соркин вовлекает своих студентов в своеобразную сюрреалистическую игру - проектирование воображаемого города. Соркин сам придумывает правила его развития - наличие открытых пространств, максимальная этажность и так далее. Главная же идея такого задания в том, что студенты все делают коллективно, в сотрудничестве друг с другом. А это не легко и часто ведет к конфликтам: без компромиссов город не построить.
Коллективное проектирование напоминает самогенерирующий и непредсказуемый процесс, в течение которого участки меняются местами, оговоренные правила игнорируются или переписываются заново, устраиваются голосования, забастовки и таким образом студенты выступают в роли граждан нового города, очертания которого проявляются в строительстве общего гигантского макета. Такое задание называется Urbanigram и продолжается три недели, являясь своеобразной урбанистической разминкой.
Еще одно упражнение осуществляется по пути в самые разные концы света. Весь класс, а это 12-15 студентов, отправляется в двухнедельное путешествие изучать условия зарождения и возможные пути развития какого-нибудь города. О своей последней поездке Соркин рассказывает с большой охотой: "В прошлом году мы отправились в город, изобретенный компанией "Петролеум" в лесах Амазонки в Эквадоре. Сегодня его население уже превысило 150 тысяч человек. Это самый быстрорастущий город в стране. Но через 15-20 лет нефть закончится. Что делать? Мои студенты должны были придумать различные пути развития этого пост-петролеум города."
В предыдущие годы Соркин возил студентов в Йоганнесбург, Ханой, Гавану, Бейрут и другие места. У него сложились тесные и продуктивные отношения с местными профессионалами и архитектурными школами. Следует отметить, что Университет, где преподает Соркин - государственный, т.е. не денежный и ему самому приходится находить частных спонсоров на оплату перелета и проживания студентов в далеких странах.

- Чем полезны экспериментальные задания для студентов?

- Моя миссия состоит в том, чтобы поддерживать и поощрять в студентах дух авангарда. Я пытаюсь быть еще большим сумасшедшим, чем мои студенты - подталкивая их к большей любознательности и новаторству. Я пытаюсь сфокусировать их внимание на проблемах среды, экологии и мыслить в масштабах города, а не отдельных зданий. Главное же, не в овладении последними компьютерными программами, а в том, чтобы осознать необходимость развития новых независимых, самодостаточных, экологически чистых и пешеходных городов. Возможно, это непосильная задача для таких городов, как Нью-Йорк, в таких вопросах как энергия, еда, вода, рабочая сила, жилье, промышленное производство, переработка мусора и культурная жизнь. Однако мы должны задумываться над решением подобных задач или, как минимум, понимать важность их решения. Ведь городское население планеты еженедельно увеличивается на миллион человек. Значит, два города с населением пол-миллиона жителей каждый должны возникать в мире лишь для того, чтобы поспеть за столь стремительным урбаническим ростом.

- Что такое хороший город?

- Нью-Йорк, без сомнений - отличный город. Его составляющие: общественный транспорт и соответственно низкие энергетические затраты на перемещение по городу, смешение людей, культур, назначений, масштабов, высокая компактность и так далее. Конечно же, как в любом другом городе - есть и проблемы: бедность, разрушающаяся инфраструктура, потеря промышленной индустрии и так далее. Один из важнейших факторов хорошего города - способность в нем затеряться (в смысле открытия неизведанного, а не страха перед неизвестностью). Я влюблен в города и люблю бывать в Праге, Сиене, Венеции, Фезе, Каире, Калькутте или Киото. Индийские и японские города в особенности - полны стимулов к открытию чего-то нового. И кто не любит Париж с его культурой кафе? Это прекрасное качество - быть на грани между общественным пространством улицы и частным пространством ресторана или жилого дома. Многие города частично спланированы, а частично заполнены неформально. Города изобретают архитектуру. Они являются источником смысла архитектуры. Они также являются своеобразными живыми свидетелями различных сделок и деяний граждан. Чем старше города, тем они богаче своими историческими наслоениями. В тоже время, что может быть прекраснее строительства нового города? К примеру, Нью-Йорк. Ведь это была крошечная средневековая деревушка на самом кончике Манхэттена, и вдруг в 1811 году - бум! И спроецированная на потенциальный город уличная сеть, полностью трансформировала его, обеспечив мощное развитие, как минимум на сто лет.

- А какие города потерпели неудачу?

- Всякие города терпели крах в разное время - Рим, Багдад. Но если говорить о современной истории, то к примеру, для английских городов неудачным оказался 19-й век, в период индустриализации, потому что в очень короткие сроки там сложились пролетарские типологии, в которых нельзя было жить. Как в страшном сне они ничем не отличались друг от друга. Тоже самое происходило по всей Европе. В любом случае, большинство градостроительных ошибок - современный феномен и касается преимущественно крупных городов.

- К примеру, таких как Детройт.

- В настоящее время, Детройт безусловно - провальный город. Этот город стал жертвой расизма, потери промышленной индустрии, бегства населения в пригороды и полного коллапса американской автомобильной индустрии. Но в 50-годы прошлого века, к примеру, эмигранты с низкими профессиональными навыками, уровнем образования и плохим английским могли поехать туда, найти работу в автомобильной индустрии, вступить в профсоюз, постепенно поднять свое благосостояние до уровня среднего класса и отправить своих детей в колледж. Сегодня что-то подобное происходит в Лас-Вегасе, который можно назвать постмодернистским Детройтом. Потому что это один из последних оплотов профсоюзов. Это самый быстрорастущий город в США. Там относительно высокие заработки и весьма доступное жилье. Сегодняшний Детройт не предоставляет больше подобных возможностей. Его сменили другие города. И все же, с одной стороны, Детройт - город неудачник, потому что его центральные районы мертвы, безнадежны и неэкономичны. Но с другой стороны, город представляет собой новую морфологию. Центр города потерял всякую значимость, но его богатые пригороды - это то, куда город перекочевал сейчас. Образовалось новое кольцо процветания, которое просто сменило название и не называется больше Детройтом. Это мелкие городки на периферии, образовавшиеся в результате миграции рабочих мест, профессионального мастерства и денег в пригороды.

- Какие темы заслуживают внимания в сегодняшней архитектуре?

- Главная тема - каким образом архитектура и урбанизм способны повлиять на выживание людей на планете Земля и обеспечение безопасной и справедливой жизни для всех. Уровень неравенства в США и в мире растет и мы, как архитекторы, должны найти пути решения этих проблем. В тоже время, мне нравятся странные, необычные и инновационные здания. Наше время очень богато на талантливых архитекторов, способных производить красивые формы. Откройте любой журнал и почти на каждой странице - один смешно выглядящий небоскреб сменяет другой. Все они в конечном итоге одинаковые - контролируемые искусственные пространства для больших бюрократий и спланированные так, чтобы в них легко вписалась любая традиционная иерархия. Они растрачивают ресурсы в катастрофических масштабах. Поэтому необходимо продвигать новые технологии и ресурсы, использование которых обеспечит сохранность окружающей среды. Каждый архитектор должен быть урбанистом, потому что сегодня мы все живем на урбанистической планете.

- В чем вы видите свою роль как критика?

- Для меня работа критика - это продолжение моей роли как архитектора. Это в определенной степени пропаганда за создание лучшей окружающей среды. Важно своим примером показывать контрпредложения - писать о них, как критик, или представлять на бумаге, как архитектор, для того, чтобы не переставать менять представления людей и демонстрировать огромный потенциал самых разных возможных вариантов. Это тоже форма критики и мы должны участвовать в ней на разных уровнях - писать, рисовать и строить.

- Расскажите о своих собственных архитектурных проектах.

- Мы создали множество проектов, которые исследуют потенциальные морфологии новых городов разных масштабов и местоположений - реальных и выдуманных. Наша главная задача - самодостаточность. Это обоснованная территория для развития воображения. Мне интересны следующие вопросы: с чего начинается город, как его продолжить, закончить, да и вообще оценить? В то же время, идея задумки чего-то идеального и завершенного - опасна. Ну и конечно же, мне интересна архитектура зданий.
К подтверждению слов архитектора прямо перед моими глазами, как картина на стене в студии Соркина подвешен огромный глиняный макет здания. Его многокупольные формы напомнили мне Голубую мечеть в Стамбуле. Оказывается, это очень высокотехнологичный муниципальный очиститель, разработанный по заказу одного из японских городов. Здесь нет никаких вредных выхлопов и выбросов, а переработанные отходы используются при закладке мостовых и дорог. Это чудо - мусороперерабатывающий комплекс находится на центральной площади города и используется как городские термы! В самом центре сооружения к небу возносится стеклянная труба-минарет, чтобы все горожане могли убедиться, что внутри отсутствует какой-либо дым!

- Что воодушевляет вас как архитектора?

- Мне нравятся такие архитектурные качества как пластичность и скульптурность. Я заряжаюсь такими полузабытыми модернистами как Мишель де Клерк, Бруно Таут, Ханс Шарун. Я также с интересом слежу за работой таких современных архитекторов как: Заха Хадид, Куп Химмельблау, Морфосис, Альваро Сиза, Леббеус Вудс. Я влюблен в архитектуру. Как любому модернисту, мне также нравятся самые разные технологические и инфраструктурные сооружения - мосты, тоннели, корабли и самолеты. И конечно же - рыбные, змеиные и другие биологические формы, горные хребты, сталактиты и так далее.

- Ваши вкусы весьма эклектичны, наверное поэтому вы заявили однажды - "Пусть тысячи урбанистических теорий процветают одновременно!"

- Мне кажется, что в архитектуре возникают проблемы, когда все следуют только определенным монолитным и бескомпромиссным теориям. Поэтому любая борьба по достижению интеллектуальной целостности и идея того, что каждый проект должен пропускаться через какой-то фильтр общепринятых понятий - неправильны. Я проповедую живые дискуссии и пусть лучшая теория победит. Но только на время.
Замечательные идеи и проекты Майкла Соркина вселяют огромные надежды. Сам он увлекает своим зажигательным энтузиазмом и оптимизмом. Ему хочется поручить строительство хотя бы одного города будущего. Ведь города интереснее архитектуры. Его проекты не рецептивные, а революционные, радикальные и дерзкие. К примеру, его видение будущего Нью-Йорка предполагает превратить авеню и стриты в строительные площадки, а на месте сегодняшних зданий разбить зеленые парки и скверы. Скоростной общественный транспорт уйдет под землю, а жители откажутся от частных автомобилей и везде будут ходить пешком, причем недалеко. В другом его проекте - воды Гудзона и Ист-Ривер наводнят футуристические спортзалы, приводимые в движение мускулами атлетов. Также потрясающе красив проект города Weed (Сорная трава) для Аризоны, призывающий к изобретению "счастливых" форм. И наконец, проект вертикального города, Годзила - эдакий генетический монстр-мутант, извергающе-морщинистая форма которого в фантазиях Соркина предстает вполне функциональным небоскребом в самом центре Токио.
На сколько эти идеи повлияют на формирование городов будущего? Не знаю, но как минимум, рисунки Соркина (компьютерные и от руки) способны заставить нас поверить в непревзойденную силу человеческой фантазии. Это важно, ведь только самые фантастические идеи достойны реализации.
Сила проектов Соркина в их противостоянии глобальной сети запруженных хайвэев, одинаково пахнущих ресторанов быстрого питания, окруженных забором "безопасных"жилых комплексов и скучных магазинных молов, по которым лениво течет нескончаемая толпа зевак. Вместо этого, проекты Соркина празднуют наши универсальные качества: различие, толерантность, самодостаточность и неповторимую красоту каждого по-своему прекрасного места. Главное же в том, что они протестуют против всего ожидаемого. А в этом и есть сила воображения.