Впередсмотрящие. Явление гениев “Арх Москве”

Всем хотелось послушать суперуспешных архитекторов, для которых архитектура остается искусством.

В зале ЦДХ кроме журналистов и студентов сидели именитые московские архитекторы — владельцы больших архитектурных бюро. Иногда в приватной беседе они жалуются на заказчиков, портящих их замыслы и требующих нарушения всех разумных норм ради быстрой выгоды. На московское начальство, утверждающее архитектурные проекты, уже давно жаловаться не принято: когда лихо, как говорится, не плачут.

Даниэль Либескинд — автор проекта нового архитектурного комплекса, который в 2009 г. будет стоять на месте, где произошла самая важная катастрофа нашего века, уничтожившая башни Всемирного торгового центра и изменившая представления о современном мире. В конкурсе на проект застройки места, ставшего братской могилой невинных жертв теракта, участвовали тысячи архитекторов со всего мира. Миллионы людей высказывали на специальных сайтах свое мнение о конкурсантах. Победил Либескинд, заслуживший после грандиозного успеха Еврейского музея в Берлине, построенного по его проекту, славу архитектора катастрофического видения.

От первого варианта его проекта теперь ничего не осталось — котлован, который он хотел прорыть в размер рухнувших башен рядом с искореженной формы небоскребом-памятником, был отвергнут. Принятый вариант комплекса с мемориалом, вокзалом, четырьмя башнями плюс главной — башней Свободы в 1776 футов высотой (цифры указывают на год принятия Декларации независимости) получился торжественным, практичным, дорогим и технологичным. Но это не самый интересный с точки зрения искусства проект Либескинда. Военный музей в Манчестере и Музей искусства в Денвере значительно эффектнее и сложнее. Но нью-йоркский проект — самый главный для эмигранта Либескинда.

Невысокий, умный, умеющий понравиться публике Либескинд со слезой на глазах перечислял тех, кто имел право голоса в утверждении проекта: многочисленные городские власти, родственники погибших, спасатели и пожарные, жители соседних районов. Хорош будет новый комплекс или нет — он плод общественного согласия, необходимого в этом случае компромисса. И в этом смысле — высокий архитектурный образец, потому что архитектура создается по воле общества.

Архитектура — это не чертеж, она обращена к сердцу и возникает из эмоций, музыки, настроений, ландшафта. Когда Либескинд говорил об этом, зал сидел не шелохнувшись и внимательно смотрел на экран, как будто там показывали не давно известные по профессиональной прессе проекты, а фильм с захватывающим сюжетом.

Либескинд не успел ответить на вопросы, потому что вслед за ним шло выступление Захи Хадид, а заставлять примадонну современной архитектуры ждать было бы в этом случае верхом нарушения профессионального приличия. Заха вышла на сцену раздраженной, решила, что лекция пойдет без перевода, говорила не в микрофон и так застращала зал, что никто долго не решался объяснить, что не слышно. Но через четверть часа связь с публикой наладилась, и зал охал при каждом новом кадре — казалось, на экране не архитектурные проекты, принятые к реализации, или не готовые постройки, а кадры из научно-фантастического фильма про далекое будущее. Архитектура Хадид — это застывшая скорость.

Заха Хадид — звезда, блистающая на архитектурном небе уже четверть века, но долгие годы она только выигрывала конкурсы, а строила очень мало. Слишком странной, резкой и необычной была архитектура острых углов, распластанных плоскостей и головокружительных форм верной поклонницы русского авангарда. Теперь бюро Хадид активно строит. Но не потому, что она пошла на компромиссы, просто время догнало ее фантазии — развитие высоких технологий позволило осуществить замыслы, общество устало от постмодернистских игр в историческую архитектуру и вновь стало смотреть вперед.

Мой вопрос, не будет ли возврата к постмодернизму, так как людям в современной хай-тековской архитектуре не хватает тепла и уюта, Заху Хадид видимо взволновал. “Надеюсь, что нет, — ответила она. — Мы будем делать все, чтобы этого не случилось, потому что 70-80-е гг. были для нас темным средневековьем”. В лондонской архитектурной школе АА (Архитектурной ассоциации), где Заха Хадид была и учеником и профессором, по ее словам, учили главному — вырабатывать идеи. Развивали наблюдательность, воображение и способность понимать современный мир.

“Архитектура должна создавать для будущего пространство, которого еще никогда не было” — кто из двух архитекторов сказал эти слова, не помню. Но кажется важным, что они прозвучали во время выставки “Арх Москва” — ежегодного смотра скромных достижений отечественной архитектуры, которая, как Золушка, все работает и работает ради удовлетворения жадности своей бизнес-мачехи.