Швейцарцы живут в простоте и показывают ее в московском Музее архитектуры

В свое время Швейцария поставляла Европе знаменитых солдат. Теперь она поставляет миру знаменитых архитекторов — от Ле Корбюзье до Герцога и де Мерона. И выставка должна была объяснить, почему это так.

Советским архитекторам, привыкшим жаловаться на свирепость советских СНиПов (не мифические существа вроде эльфов или троллей, а Строительные Нормы и Правила), не снились такие требования, которые предъявляет родина к швейцарскому проектировщику. Процесс строительства в Швейцарии окружен регламентом, как в какой-нибудь средневековой масонской артели. Здесь разве что не замуровывают в стену невинную девушку и не кропят фундамент кровью черного петуха. Но и без этого швейцарский архитектор обязан выполнить множество ритуалов. Проверить, можно ли строить на том месте, где ему предлагают. Проверить, что именно можно построить там, где строить можно. Пройти по трем судебным инстанциям, потому что каждый, кого касается постройка (член партии "зеленых", общество трезвости, союз ветеранов или просто сосед), имеет право возразить и запретить. Архитектор обязан экономить землю, тепло, воду, не использовать экологически сомнительные материалы, уходя, гасить свет и т. д. и т. п. Исходя из этого в Швейцарии не должно было бы появляться никакой достойной внимания архитектуры, да и вообще ничего не должно было бы строиться. Как ни странно, швейцарской архитектуре это только на пользу.

В огромной России, где можно построить все, что угодно и где угодно, были бы бабки, нет ни одной фигуры, которую можно было бы поставить рядом с тихими швейцарцами. Ни с Максом Биллом (Max Bill), ни с Герцогом и де Мероном (Herzog & de Meuron), ни с Марио Ботта (Mario Botta), ни с Петером Цумтором (Peter Zumtor), ни даже с обычным проектировщиком из районного Базельского института народного хозяйства.

Их существование и внутреннее достоинство обеспечены не только швейцарскими законами и швейцарскими франками, но и швейцарскими строителями. Однажды мне пришлось командовать швейцарскими строителями. Их было трое. Они приходили минута в минуту, уходили секунда в секунду и работали очень медленно, но непрерывно. Там, где русский рабочий вбил бы гвоздь, они ввинчивали шуруп — и не один, а три. В 12.00 они отправлялись обедать и ели ровно час. А в половине десятого говорили друг другу "Выпьем кофе, товарищ", потому что профсоюз давно выбил для них право на десятиминутный кофейный перерыв и не использовать его было бы непростительно для солидарности трудящихся. При этом они успевали в три раза больше, чем заполошные русские, самоотверженно, ночи напролет колотившие свой стенд по соседству.

Говорят, что швейцарская архитектура так же проста на вид и сложна по существу, как японское искусство. В этом сравнении есть двойной смысл, потому что она основа основ, инь и янь западного рационального сознания. Это лучшее, что может дать человеку западная цивилизация. Ограничится ли этим западный человек — другой вопрос.

На нынешней выставке в Музее архитектуры любой, кто это знал раньше, мог в этом убедиться. Тот, кто этого не знал, остался при своих. Потому что трудно преодолеть впечатление случайности выбранных объектов и мастеров. Почему десять тем и десять проектов, а не пять и пять или 30 и 30? Почему выставка, несущая фантастический заряд поучительности, похоронена в стеллажах, словно перенесенных под своды Аптекарского приказа из соседней Ленинки? Никто из фигурантов не явился, и это тоже вполне понятно. Зачем не по делу ноги бить, когда на этих скромных фотографиях, ясно вычерченных планах и разрезах, в спрятанных под стекло книгах с соответствующими пояснениями все сказано? Архитектурные выставки — это, конечно, по зрелищности не "Звездные войны", но не до такой же степени.

Лучшее объяснение выставке дал один из ее организаторов российский архитектор Евгений Асс. Он перефразировал Достоевского и предложил швейцарскую версию формулы "Простота спасет мир". Жаль, что и этот слоган утонул в каталоге, написанном на удивительном языке. Я не назвал бы его ни немецким, ни итальянским, ни французским, ни ретороманским. Ни тем более русским. Очевидно, это швейцарский.