Пропала "Россия"

Слишком неравны были цели в объявленной охоте на московские гостиницы. Не сравнить же эмблематичную сталинскую "Москву", ничем не примечательные брежневские "Россия" и "Мир" и, скажем, маленькую образцово-шестидесятническую гостиницу "Юность".

Насколько москвичи жалели "Москву", настолько же равнодушны остались к судьбе "России". Если ее и защищали, то не по любви, а из принципа, и выступления эти напоминали споры об эвтаназии. Есть ли у нас моральное право уничтожать то, что в свое время получилось плохо, но худо-бедно простояло почти сорок лет на своем месте?

Вокруг "России" никогда не было столько мифов, сколько роилось их вокруг "Москвы". Ни Сталин не подписывал разные половинки фасада, ни артист Столяров не играл на рояле с видом на Кремль "Широка страна моя родная" для Марион Диксон-Любови Орловой, ни злодей Кнейшиц не кормил конфетами простодушную Райку в кафе на крыше. Из любимого народом кинематографа на ум приходит разве что ресторан из "Мимино": в красной рубахе - профессор Хачикян".

"Россию" не полюбили сразу и по нескольким причинам.

Когда-то на ее месте вокруг церкви Святой Варвары находились старые знаменитые кварталы. Их сбрили еще при Сталине для строительства гигантского Наркомтяжпрома, который здесь так и не встал. После появления "России" несколько чудом уцелевших памятников старой Варварки, вычистили и разложили перед входом как матрешки перед телевизором.

"Россия" была партийной гостиницей, которую строили для того, чтобы в ней могли уместиться все до единого второстепенные делегаты очередного Х, Х и Х съезда КПСС. То есть была рассчитана на "гостей столицы", а в советской столице, как и в других столицах, не очень-то любили гостей. Особенно в чесучовом костюме и галстуке второго секретаря провинциального райкома. Это вам не гости "Интуриста" с их джинсами и жвачкой.

Не вызывал профессиональной симпатии и автор. "Россию" строил депутат Верховного Совета СССР, герой Социалистического Труда, заслуженный архитектор РСФСР и народный архитектор СССР Дмитрий Чечулин. Его уважали за мертвую хватку, но не любили за глубокую советскость и сановность и дразнили за глаза "Митька косой", — не догадываясь еще , что ему на смену в московскую архитектуру придут куда более хищные и мелкие особи

Став в 1945 главным архитектором Москвы, Дмитрий Чечулин командовал строительством высоток. На правах начальника он оторвал целых два заказа: жилой дом на Котельнической набережной и министерский небоскреб в Зарядьи. Этот 32-этажный небоскреб, поднявший на 275 метров герб СССР, должен был превзойти все московские высотки. В панораме Москвы ему предстояло заменить и древний Кремль и не построенный еще 300-метровый Дворец Советов.

В этот раз Чечулину не повезло. В 1949 он оставил московский пост, а в 1953 умер Сталин. Хрущев только и ждал момента поломать и разбросать все любимые игрушки своего предшественника, включая Академию архитектуры. Закончить успели только дом на Котельнической На месте Зарядья надолго остались фундаменты и огромное министерское бомбоубежище.

Но когда снова пришло время застраивать Зарядье, Чечулин проявил свое прославленное упорство. Ни один из его проектов не пропадал даром - на месте какого-нибудь "Дома Аэрофлота" появлялся почти в тех же формах Дом совета министров РСФСР. На фундаментах несостоявшегося триумфа была возведена гостиница "Россия". Пригодилось даже бомбоубежище: его приспособили под кинотеатр.

Построенная в 1964-1969 годах, "Россия" вошла в книгу рекордов Гиннеса как самый большой отель мира. Был ли он при этом самым комфортабельным, Гиннес деликатно умалчивал. Это был настоящий советский отель с правилами внутреннего распорядка, с запрещением гостям пребывать в номерах после 23-00 (всегда вспоминались родительские наказы - вернуться домой не позже одиннадцати). Социалистическое общежитие охраняли коридорные, милиция, швейцары и агенты КГБ, выступавшие в роли полиции нравов. При этом о любой другой безопасности, не связанной с общением полов, как-то мало задумывались. В результате в 1972, когда загорелись верхние этажи главной башни, система пожаротушения не спасла, а пожарных лестниц, поднимавшихся на такую высоту в Советском Союзе не существовало.

Чечулин сохранил прежние 32 этажа, разделив их, правда, между 10-этажными корпусами и 22-этажной башней, на которых узким шестидесятническим шрифтом было написано "Россия". Но эти модернистские буквы никого не обманывали. Гостиницу трудно отнести к архитектуре "оттепели", бедному, но чрезвычайно симпатичному стилю хрущевских лет. Разве что на взгляд из внутреннего двора ясно, что перед нами - крупнейшая из пятиэтажек. Но кто смотрел со двора? Основные же фасады, рисовавшиеся то позади Василия Блаженного (с Красной площади), то за Кремлем, то перед ним (с набережных) — могли бы быть построены и при Сталине и при Брежневе, отличаясь разве что общей тяжеловесностью и неуклюжестью, свойственными как самому зодчему, так и его ключевым произведениям. Гостиница была огромна, непропорциональна, наезжала на Кремль и в конкурсе на звание самой нахальной московской постройки легко могла поспорить со вставной челюстью Москвы - Калининским проспектом и ее искусственным сердечным клапаном - Дворцом съездов.

Москвичи, которые не жили в гостиницах, знали ее по ресторанам, кинотеатру "Зарядье", в котором одно время проходили конкурсные показы Московского кинофестиваля, и по одноименному концертному залу "Россия", спасшего не одного журналиста, ломавшего голову над названием концертной рецензии. Гостиницу привычно именовали сундуком, но она была не очень-то похожа на бабушкин сундук, которому теперь можно умиляться. Он скорее походила на румынскую стенку, купленную когда-то, потому что не было югославской. Наглая тварь занимает в квартире кучу места, но выбросить ее - целая история, да и некуда деть весь тот хлам, который на ней скопился. Остается ждать переезда.

Главный архитектор Москвы Александр Кузьмин уже пообещал, что на месте "России" восстановят сеть улиц и переулков старой Варварки. Выстроят в лучшем виде квартал церкви Святой Варвары и продлят стену Китай-города. Воцарится порядок, как в 16 веке, в благословенные времена здешних старожилов-основателей Василия Бобра, Федора Вепря да Юшки Урвихвостова. На улицах и в переулках вырастут новые отели, получше и подороже. Один из них, вероятно, назовут "Россия" в память о гостинице, которая особой памяти по себе не заслужила. Пропала наша "Россия" и черт с ней, пусть погибнет и "Мир", лишь бы не покушались на нашу "Юность".