Конкурс-2 на Мариинку-2

Сейчас речь идет о том, вправе ли архитектор Перро, победивший на международном конкурсе, определить, с какими из российских и зарубежных организаций он должен будет сотрудничать при детальной разработке проекта. Господин Перро считает, что это право естественно подразумевается формулировкой конкурсной программы и подписанным с ним контрактом. Директор ФГУ "Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации" Минкульта Андрей Кружилин считает, что у него, как у заказчика, в данном случае все козыри. А господину Перро предстоит подчиниться и работать с победителем конкурса, кто бы на нем ни победил.

История с Мариинкой-2 – важный прецедент. Впервые очень известному западному архитектору достался по конкурсу государственный заказ на один из театров – символов русской культуры. До сих пор попытки открыть внутренний архитектурный рынок для западных архитекторов наталкивались на ожесточенное противодействие – во-первых, видных российских проектировщиков, не заинтересованных в появлении конкурентов; во-вторых, архитектурно-строительных властей, которым гораздо труднее правильно договориться с иностранными звездами, чем со своими, давно знакомыми зодчими.

Пока что проектирование Мариинского театра остается исключением из правил. Потерпят ли и дальше это исключение, мы узнаем в среду после заседания в Мариинском театре в Петербурге, где станет наконец-то понятна позиция главы театра Валерия Гергиева. А также после совещания (на следующий день) в Министерстве культуры в Москве, где свою позицию озвучит один из организаторов архитектурного конкурса – директор Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой. "Взволнованные речи про то, что кого-то пытаются отстранить от проекта, не соответствуют действительности. Мы платим большие деньги за этот проект и хотим, чтобы все действовали по правилам,– сказал господин Швыдкой корреспонденту Ъ.– Пока что идет разработка проектной документации. 23 числа у нас будет встреча с Домиником Перро, на которой ситуация будет обсуждаться".
АЛЕКСЕЙ -ТАРХАНОВ

    Андрей Кружилин: я не вижу здесь конфликта интересов
    О ходе объявленного конкурса директор Северо-Западной дирекции Министерства культуры АНДРЕЙ КРУЖИЛИН рассказал корреспонденту АЛЕКСАНДРЕ -ГРИЦКОВОЙ.

– Есть ли новая информация о ходе конкурса? Какие московские и петербургские проектные организации проявили заинтересованность в получении контракта на рабочее проектирование?

– Уже поступило несколько заявок, но в соответствии с условиями тендера называть претендентов я не могу. Это действительно московские и петербургские проектные институты. Впрочем, окончательного списка участников конкурса нет, заявки все еще продолжают поступать. Хотелось бы подчеркнуть, что все федеральные конкурсы абсолютно открыты и общедоступны. Почему мы объявили тендер, тоже понятно. Строительство второй сцены Мариинского театра финансируется исключительно из государственной казны, а по закону бюджетные деньги можно тратить только на конкурсной основе. Принять участие в таком конкурсе может любая строительная организация независимо от места регистрации. Главное – чтобы она была лицензирована в соответствии с требованиями российского законодательства.

– Федеральное агентство по культуре будет утверждать кандидатуру главного инженера проекта?

– Зачем, если организация выиграет открытый конкурс? Федеральное агентство просто примет его назначение, если у данного специалиста будут все необходимые сертификаты и лицензии.

– Объясните тогда: в контракте, который подписали автор проекта Доминик Перро и министр культуры Михаил Швыдкой, прописано, что архитектор привлекается для выполнения всего комплекса работ по проектированию второй сцены, включая предпроектные проработки, проект, рабочую документацию и авторский надзор. Условия конкурса и последующей работы генпроектировщика согласованы с архитектором?

– Условия конкурса с архитектором не согласовываются. Условия конкурса прописаны в законодательстве. Заказчик выбирает в процессе конкурсной процедуры ту или иную генеральную проектную организацию. Это итог конкурсных торгов, а не итог согласований. Тут надо понимать разницу между законом и соглашением. Соглашение заключается на основе закона, а не наоборот. Если речь идет о том, что в процессе работы главный архитектор проекта и генпроектировщик должны сотрудничать, то это тоже требование российского законодательства. На площадке работают два человека: главный инженер проекта и главный архитектор, в данном случае – Доминик Перро. Главный архитектор предлагает фасадные и объемно-планировочные решения, возможно, интерьер. После чего ведет авторский надзор, но в сам процесс строительства не вмешивается. Ответственность за прочность и остойчивость здания, за инженерные сети, вплоть до уголовной, несет главный инженер. Тем более что проект Перро весьма неординарен. Если само здание будущего театра ничего сложного из себя не представляет, то к купольной конструкции очень много вопросов. С точки зрения федерального агентства Роскультура и, кстати, с точки зрения МЧС, оно является источником повышенной опасности. Мы изучаем вопрос привлечения головных проектных организаций РФ, чтобы те объяснили, как можно строить такой купол. Ведь нарисовать можно что угодно, но когда ты воплощаешь это в металле, выясняется, что металл ведет себя не так, как компьютерная картинка. До того пока не увидим расчетов, проверенных Главгосэкспертизой, мы не очень понимаем, как эта конструкция будет себя вести. Надо учитывать, что у нас далеко не Калифорния, здесь и снеговые нагрузки, и ветровые, динамические. Ведь именно крыша погубила "Трансвааль".

Наша методика подготовки проектных решений значительно более жесткая, чем на Западе. Приведу простой пример – обрушение пешеходной галереи в аэропорту Шарля де Голля. А в России самопроизвольное обрушение конструкций – штука почти неизвестная. Можно вспомнить "Трансвааль", но аквапарк строила турецкая подрядная компания. Уроки "Трансвааля" не должны пройти для нас даром. Здание театра с ротацией до 8 тыс. человек в сутки – это строительство высшей категории ответственности. Над заказчиком строительства – Федеральным агентством по культуре, генеральным подрядчиком и главным инженером висит огромная ответственность.

– Говорят, господин Перро проявляет беспокойство в связи с конкурсом. Есть ли все-таки с ним какие-то договоренности?

– О том, что господин Перро проявляет беспокойство, я узнал из СМИ. Я об этом никогда не говорил, и мое руководство эту тему никогда не поднимало. На сегодняшний день ни у Федерального агентства по культуре, ни у мастерской Доминика Перро никаких претензий друг к другу нет. Французы исполняют свои обязательства по контракту, предоставляют нам предпроектные решения, а мы со своей стороны аккуратно их оплачиваем и ни разу не просрочили сроки платежей. Государственный контракт исполняется полностью. Что касается конкурса на рабочее проектирование, я вообще не вижу здесь конфликта интересов. У господина Перро нет российской лицензии, и Главгосэкспертиза не примет к рассмотрению документацию, выполненную организацией, не имеющей российской лицензии. Соответственно, и Министерство финансов в лице Федерального казначейства не оплатит эту работу.

– А если документы будут поданы со штампом проектного института, нанятого Перро?

– Тогда Министерство финансов спросит: на каком основании мы должны платить Перро за работу, которую выполнил этот институт? И кто отвечает за результаты работы этого института? Необходимо разделять архитектурную часть и строительную часть. В соответствии с законом об архитектурно-строительной деятельности в РФ архитектурная деятельность не требует лицензирования. И это правильно. Архитектура – это искусство. Художнику, певцу, писателю не нужна лицензия. Если он талантлив, картины его будут покупать, музыку будут слушать, архитектурные проекты будут востребованы. А строительство – это точная наука, от которой зависит жизнь и безопасность людей, поэтому в России она лицензируется.

– Сколько получит генпроектировщик, выбранный по конкурсу?

– Трудно сказать. Рабочий проект обычно стоит 6-8%, максимум 10% сметной стоимости всего строительства.

– Из каких средств будет оплачена работа генпроектировщика – из гонорара архитектора или средств Минкультуры?

– Существует смета на все строительство театра. Внутри нее (я не хочу называть стоимость сметы) уже определено вознаграждение архитектору. Оно указано в госконтракте, и я, распорядитель кредитов, должен заплатить Перро эту сумму в том случае, если меня удовлетворят итоги его работы. Работа генпроектировщика будет оплачена помимо гонорара архитектора в рамках сметы.

– Подготовке рабочего проекта должны предшествовать предпроектные разработки. Кто этим сейчас занимается?

– А вот предпроектную стадию у нас готовят французы, то есть внешний облик сооружения с высотными габаритами, вид фасадов, фронтальных и боковых разрезов, планировка помещений и параметры привязки здания к местности. Больше ничего мы от французских коллег не требуем. Мы же на себя взяли снос зданий, которые находятся на месте будущего театра. Площадка будет полностью расчищена, включая извлечение фундаментов существующих сооружений и вывоз строительного мусора, в июле–августе 2005 года. Эти сроки укладываются в график.
 

    Доминик Перро: проектирование — сфера моей компетенции
    С архитектором Мариинского-2 ДОМИНИКОМ ПЕРРО побеседовала ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.

– Как вы расценили объявление Северо-Западной дирекцией Министерства культуры открытого конкурса на разработку проектно-сметной документации стадии "проект" для второй сцены Мариинского театра?

– Фактически это конкурс на генпроектировщика. Думаю, что его объявление противоречит логике всех предыдущих договоренностей между мной и заказчиком. Тем более что до сих пор никто не поставил меня официально в известность о схеме моего взаимодействия с победителем этого конкурса.

– Но СЗД Минкультуры утверждает, что в соответствии с Бюджетным кодексом РФ и Законом об архитектурно-строительной деятельности проведение конкурса на выполнение проектных работ – обязательная процедура.

– А чем был международный конкурс 2003 года, как не этой обязательной процедурой? Я принял решение в нем участвовать, в том числе и потому, что в регламенте его проведения черным по белому было написано: "Заказчики конкурса гарантируют, что победивший проект будет реализован и рабочий проект будет заказан лауреату конкурса". Потом, 29 мая 2004 года, со мной заключили государственный контракт, где значилось, что мне поручен весь комплекс проектных работ, все стадии: предпроект, проект, рабочие чертежи и авторский надзор. То есть я взял на себя ответственность не только за весь процесс проектирования, но и за соответствие готового здания архитектурному замыслу, в конечном итоге – за качество уникального сооружения. И, уверяю вас, меня эта ответственность нисколько не тяготит, потому что именно так я и привык работать, причем не только у себя на родине, но и в других странах. Такова мировая практика.

– Директор СЗД Минкультуры Андрей Кружилин сказал нам: "Находясь в Париже, очень сложно рулить стройкой такого масштаба".

– А я и не должен "рулить стройкой". И не собирался этого делать. Но проектирование – сфера моей компетенции. Я собрал вокруг себя замечательную команду: лучшего в мире акустика, опытнейших конструкторов, специалистов по фундаментам, инженеров, театральных технологов. Мы проделали колоссальную работу и готовы ее продолжать. Но сегодня мне говорят: стоп, теперь все будет по-другому. Это как если бы дирижеру заявили: "Мы заказываем музыку. Поэтому мы, не спрашивая тебя, подберем исполнителей, встанем за пульт, а ты будешь прыгать вокруг и делать вид, что дирижируешь". Позвольте, но тогда у меня роль не дирижера, а коверного клоуна!

– По словам СЗД Минкультуры, подбирая в субподрядчики фирмы без российских лицензий, вы тем самым нарушили условия контракта.

– Ну, во-первых, на чертежах не стоит штамп ателье Доминика Перро, там стоит штамп моего российского адаптора, питерского института "Геореконструкция Фундаментпроект", который обладает всеми необходимыми лицензиями. Так поступают во всем мире. И в России, насколько мне известно, были примеры работы западных архитекторов с русским адаптором. А во-вторых, в середине сентября дирекция без единого замечания приняла у меня первую порцию проектной документации, где на титульном листе фигурировал весь список субподрядных организаций – и российских, и западных. После чего мне оплатили этот этап работы. На прошлой неделе мы сдали заказчику готовый предпроект. И, насколько я понимаю, претензий к нему нет. Напротив, эксперты отметили глубину проработки. Значит, работа международной команды заказчика устраивает? Зачем же тогда менять ее состав?

– Если у вас заберут готовый предпроект и передадут российскому генпроектировщику, у вас может возникнуть желание хлопнуть дверью?

– Если мне официально объявят, что Российская Федерация пересмотрела итоги международного конкурса, тогда ничего другого не останется делать. Пока мое желание – построить оперу мирового класса. И я продолжаю надеяться, что мой заказчик хочет этого так же сильно, как я.