Готическая гламура. Рак-профессор, лебедь-рекламщик и щука-экскурсовод собрались под одной обложкой, чтоб заклеймить Зедльмайра "расистом"

ОЧЕНЬ странная книга. Дочитав ее, невольно задумываешься о справедливости смысловых оттенков, которые имело слово "готика" в XVIII веке. "Нескладный", "варварский", "странный" - вот что означало оно в устах, например, Вольтера. Да и в начале ХХ века его прилагают к явлениям, основной характеристикой которых является какая-нибудь причудливость и сумбурность: "Вы его не поняли, - заявила актриса Андреева художнику Анненкову, недовольная тем, как тот изобразил Горького. - Он готический".

Обозреваемую книгу тоже хочется назвать готической. Но не вследствие ее соответствия предмету, а именно в связи с теми странностями, которые нагнетаются на ровном месте. Нет, конечно, нельзя сказать, чтоб с готикой все было ясно. Ученые обречены о ней спорить, но в научных трудах речь идет все-таки о каких-то нюансах, точностях датировки, философских подтекстах. Здесь же вокруг вполне очевидных вещей ткут какую-то завесу из неясностей. То ли, чтоб читатель не забыл, что имеет дело с "самым таинственным архитектурным стилем", то ли просто от неспособности ясно выражаться. Впрочем, возможно, эти ощущения проистекают от неопределенности жанра книги.

Она, вне всякого сомнения, очень красива. 780 иллюстраций, две трети которых сделаны специально для этого издания Ахимом Беднорцем, и сделаны мастерски. Свет, композиция, ракурсы - полный восторг. Можно было бы сказать "альбом", но для альбома в книге слишком много текста. Тогда, наверное, это "энциклопедия" - за что говорят пять разворотов схем с типовыми элементами готики, словарь терминов и всевозможные врезки на сопутствующие темы (про катаров, например, или про то, кто изображен на картинах Мемлинга). То есть нормальное популярное издание, перевести которое стоило, поскольку в России есть много исследований о готике (из последних - две монографии Елены Юваловой о чешской и французской готике), но вот такого обобщающего капитального издания "для интересующихся" действительно нет.

Но когда уже на первой (на первой!) странице книги "интересующийся" узнает, что в книге Ганса Зедльмайра "Кризис искусства: утрата середины" "безошибочно различима сомнительная расистская идеология", становится жутковато. Утверждение не так чтоб безосновательное, но все же малоуместное. Возможно, таким образом нам намекают, что древнее искусство готики и поныне не утратило своей актуальности. Но дальше вдруг начинается глянцевый интерьерный журнал. "Ее ("гостиницы" аббатства Мон-Сен-Мишель. - Н.М.) внутренние помещения отличаются чрезвычайным изяществом, причем изысканность интерьера возрастает в направлении от нижних этажей к верхним".

Эта "изысканность" возрастает от страницы к странице; слова "элегантный", "утонченный", "эффектный" толкутся тут, как в рекламном буклете. Но при этом каких-то основополагающих вещей - кто такие "цистерцианцы", что означает "окно-роза", да и откуда вообще взялась готика - здесь узнать невозможно. Информации - море, но такое впечатление, что нормальную полезную книгу отдали подредактировать юному пиаровцу - чтоб сделал "позанимательнее". Зная, что читателя надо все время удерживать в напряжении, авторы (а их тут собралась ровно чертова дюжина) прибегают к характерным риторическим приемам. "Но! - восклицают они, - "пламенеющая" готика это совсем не то что "лучистая"! Затем выдерживают эффектную паузу - читатель ждет уж рифмы "козы" - и, как из пулемета, начинают швырять в него слова "трансепт", "деамбулаторий", "триглит" и т.д.

Ученый, выступающий в роли рекламного агента, - зрелище комичное и грустное. "Здесь мы подходим к самой сути новаторства, проявленного зодчими в Шартре, - профессор глубокомысленно поправляет очки, вздыхает и вдруг очертя голову бросается вниз, - возведенный ими храм стал не только самым большим из готических соборов того времени, но и самым величественным - во всем, вплоть до мельчайших деталей". Вот она, суть новаторства, не хватает только трех восклицательных знаков. А лучше бы объяснили, почему у собора ризалиты разные - подобные факты, очевидные для ученых, совершенно не являются таковыми для человека, способного потратить 50 долларов на эту книгу.

Если структура "ташеновских" архитектурных книжек сродни Интернету, то эта "кенемановская" серия (а на русском уже вышли и "Модерн", и "Барокко") - телевизор. Масса фактов, имен, названий, броских слов и красивых картинок, все занимательно и легко изложено - но при этом ощущение какого-то хаоса. Зато с читателем постоянно заигрывают: "Средневековая архитектура Скандинавии и стран Восточной Европы - маргинальная тема, почти совершенно не разработанная историками искусства: похоже, на этих окраинах Европы им чересчур неуютно и холодно!" Еще телезритель любит программы Леонида Парфенова - когда дела давно минувших дней переводятся на понятный ему язык: поэтому кельнскую ратушу тут именуют древнейшим "небоскребом" Европы, дворец Альбрехтсбург - "экспрессионизмом XV века", а в мюнхенской Фрауэнкирхе находят "нечто общее с архитектурой ХХ столетия, в целом основанной на принципе "чем меньше, тем больше".

Прочитав классический афоризм Миса ван дер Роэ "Меньше - значит, больше" в подобном доморощенном переводе, начинаешь подозревать во всех грехах книги переводчика - А.Блейз. Странно, что у текста нет научного редактора, странно, что такая большая, красивая и дорогая книга оказывается на поверку такой невразумительной. Если б она была написана русскими авторами - тогда все это можно было бы объяснить: да, наше искусствознание мучительно ищет новый язык, силится выбраться из совковой академичности, на этом пути его заносит то в гламур, то в лямур, но когда-нибудь, конечно, все будет хорошо. Можно еще предположить, что русские искусствоведы взяли на вооружение манеру русских же литераторов: сочинить крутой боевик да шлепнуть на обложку иностранное имя - но тут стоит копирайт солидного немецкого издательства. Которому, в общем-то, можно доверять, но лучше все же проверять. Соединить под одной обложкой культпросвет, стилистику глянцевой гламуры и пафосность полемической монографии - это только немцу здорово. А русскому - хана полная.