О странностях чтения. Открытое письмо Елизавете Плавинской

Лиза, в страшном сне я не мог себе представить, чтобы ты от меня защищала Александра Бродского. Я не могу отделаться от ощущения, что это какой-то компьютерный глюк в Интернете. Я просто ошарашен степенью непонимания. И просто непонимания данного текста, и полного непонимания моей позиции вообще.

Ну, хорошо, давай попробуем предельно просто разобрать ситуацию.

Первое.
Я считаю Александра Бродского гениальным художником. Без дураков и поправок на современность. Я считаю, что наше с тобой время – как критиков – определяется тем, что рядом работает Александр Бродский. И даже не только как критиков, а просто как людей.

Второе.
С 1997 года, когда я стал заниматься критикой, я написал об Александре Бродском десятки статей. Каждый раз, когда у меня был повод, я писал о нем. И даже когда не было, изобретал его сам – как в случае его прошлогоднего возвращения из Америки, когда я представил ситуацию так, что на Родину вернулся великий русский художник из эмиграции, хотя он уезжал всего на три месяца. И свое отношение к Бродскому я, как мне кажется, передал. Я писал и о «Коме», когда ее выставлял Марат Гельман.
И разбирал ее там, и восхищался.

Третье.
Ты пишешь, что «не может многолетний оплот столичной арт-критики – газета «Коммерсант» - пропустить такой информационный повод, как попадание российского художника в топ европейского художественного рейтинга». Ты работала в отделах культуры других газет. Я хочу тебя спросить – это что, только для «Коммерсанта» повод? Что - в других газетах отделов культуры нет? Тем не менее – только мы написали. Можно вообще-то задуматься – почему?
Просто потому, что я пришел к Леше Тарханову и убедил его, что нам надо про это написать, несмотря на то, что 1) про это не было ни одного сообщения (так у нас работает PR Минкульта, организовавшего выставку), 2) никто из отдела культуры выставку в Милане не видел, так что велика вероятность ошибок, 3) каталога нет, 4) сама премия была присуждена месяц назад (что для газеты, как ты понимаешь, не повод, а просос).

И он, и я сочли, что это грандиозная победа русского искусства, и нам необходимо отметить его славу, несмотря на все эти факторы, которые, как ты должна понимать по опыту работы в газете, возможность публикации закрывают.

Четвертое.
К сожалению, Саша не словоохотлив. Я рассчитывал, что мы дадим его интервью. Но единственное, что удалось от него получить – те девять строк, которые идут после моей статьи. Почему так – не мне судить. Мне у Саши вообще ни разу не удалось получить интервью, но что поделаешь, у талантливых людей свои причуды. Так что мне пришлось писать эту статью, раз я сам пришел с этой темой.

Перейдем теперь к статье. К возмутившей тебя иронии.
Ирония, как мне всегда казалось, инструмент, направленный в отношении кого-то. Ты что же, считаешь, что это ирония в отношении Бродского? Лиза, но это же абсурд.

Есть абсолютный факт – русский художник получил первую и единственную премию в Милане. Любой нормальный человек читает эту статью исходя из этого факта. Тогда ирония направлена против тезисов о том, что русское искусство провинциально, отстало и так далее. Просто постольку, поскольку это опровергается фактом получения премии.

Теперь – Лиза, скажи пожалуйста, ты никогда не слышала ни от кого, что русское искусство -- провиницально? Я вот слышал. От самых уважаемых фигур, кураторов, определяющих политику представления России на мировой художественной сцене.
Именно что в форме – у них уже давно видео, фотография, в крайнем случае – объекты, а у нас все какие-то «мазилки» с «лепилками».

Я – категорически против такой позиции. Я вообще категорически против идеи провинциальности, потому что не понимаю, как в сегодняшней культурной ситуации можно конституировать идею центра. И я испытываю глубокое отвращение к тем, кто предлагает ориентироваться на несуществующий европейский стандарт и извести остатки гуманистических ценностей, которые есть в русском искусстве.

Мне казалось, что факт присуждения Александру Бродскому премии как раз и есть удар по такой позиции. И я не понимаю, как можно было этого не прочесть в статье.

Я просто потрясен ходом твоей мысли. «Как понять явно отрицательное интонирование таких позиций, как «традиционные пластические ценности: фактура, форма, красота отражений»? Разве не существование именно этих пластических ценностей последовательно доказывает Ревзин?» Вот и я не понимаю, как можно таким образом меня понять. Если я постоянно доказываю, что это и есть самое лучшее в русском искусстве, то как нужно исказить свой слух, чтобы опознать здесь «явно отрицательное интонирование позиций». Лиза, оно не отрицательное, а восхищенное.

Я могу объяснить такое удивительное прочтение моего текста двумя разными способами.

Или ты внутренне не веришь, что Александр Бродский действительно великий художник, точнее – не веришь, что так могут думать другие. Ты боишься, что самого искусства Бродского недостаточно, чтобы в этом убедить. Соответственно, факт получения им премии кажется тебе недостаточно убедительным для неведомых врагов, не признающих русское искусство. Поэтому ты хочешь получить простой неироничный текст «великий художник Александр Бродский получил премию в Милане, чем подтвердил, что он великий художник». Если ты считаешь, что таким текстом можно кого-либо в чем-либо убедить, тогда ты ничего не понимаешь в технологиях убеждения.

Или ты пытаешься как-то развернуть неприятную и для тусовки, и, наверное, лично для Саши ситуацию. Из моей статьи получается, что из всей модной (выставляющейся на Западе) тусовки, он – художник, потому что у него искусство – это искусство, а не видеоинсталляции. А все, кто отстаивают идею «изживем свою провиницальность – будем точнее копировать, что на Западе» – персонажи, достойные иронии, и победа Бродского это доказывает. Поэтому вы (ты и Гор Чахал, который прислал в «Коммерсант» искреннее и гневное письмо с требованием меня уволить – мне кажется, мы так или иначе решили проблему путем взаимной переписки) все время тычете мне в глаза фотографией из нашей газеты, где видны мониторы, не замечая, что автор этой фотографии – я сам, и снято это не в Милане, а у Гельмана. У вас получается, что главное в инсталляции Бродского – мониторы, как ты пишешь, «соврешенно очевидно, что Александр Бродский получил главный европейский приз еще и за то, что его черно-белое видео свободно от кибернетической старости».

Я бы не сказал, что это так уж очевидно, это вообще довольно трудно понять. Но вам приницпиально важны видео Бродского, потому что они соединяют его работу с целым рядом художников, полагающих, что вне монитора искусство жить не может. Но к сожалению, мой итальянский информатор, который рассказывал мне про эту выставку, не был озабочен такой проблемой, поэтому инсталляцию запомнил, а мониторы – вообще нет.

Я могу понять твое желание объединить Бродского со всем остальным «современным русским искусством» и выставить это как коллективную победу русских художников. Ты – хозяйка галереи, тебе с этими художниками жить. Я могу предположить, что и Саше так было бы удобнее – ему тоже среди них жить. Я могу понять, что в таком случае моя статья является хамской выходкой, нарушающей всеобщую идиллию. Но вот меня это мало волнует. Я считаю Александра Бродского гением не за то, что он похож на всех остальных и что у него тоже мониторы. Я считаю его гением за то, что он ни на кого не похож. Именно этим, замечу, я и закончил свою статью, спровоцировавшую твое яркое публицистическое выступление. Тем же закончу и сейчас.