|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 06.10.2010 | |
|
Дигитальное настоящее |
|
|
Наталья Коряковская |
|
|
К Международному дню архитектуры и жилой среды, который отмечался 4 октября, Институт теории архитектуры и градостроительства (НИИТАГ РААСН) приурочил научную конференцию, посвященную новейшим процессам и течениям в современной архитектуре. Предлагаем вашему вниманию краткие заметки по следам нескольких докладов, прозвучавших на конференции. По мнению российских исследователей, современные технологии шагнули так далеко вперед, что архитектору остается лишь «чистое творчество».  Новое здание Мариинского театра (Мариинка-2). Проект Э. МоссаОдним из наиболее ярких следствий этой тенденции, по мнению Александра Анисимова, можно считать современные архитектурные конкурсы, в технических заданиях которых фактически предопределены все параметры здания, кроме его внешнего облика, и в результате участники все свои умения и креатив тратят именно на оболочку. В качестве одного из наиболее известных российских примеров такого подхода Анисимов назвал международный конкурс на проектирование второй сцены Мариинского театра в Петербурге: в нем были заранее предопределены форма плана и габариты здания, а также вся сценическая часть театра. ТЗ было разработано специально приглашенной для этого компанией, и любое отклонение от него расценивалось как нарушение условий состязания, так что конкурсантам не оставалось ничего, кроме как создавать заманчивый внешний образ: Доминик Перро придумал «золотое облако», Эрик Оуэн Мосс – «стеклянные мешки». По словам Александра Анисимова, сегодня технологии меняются настолько быстро, что, еще не исчерпав своего запаса прочности, здание устаревает, требует реконструкции или сноса. Понятно, что и то и другое гораздо удобнее и дешевле осуществить, если «оболочка» не связана с внутренней структурой. Как отмечает Анисимов, сегодня возобладала тенденция к полифункциональным трансформируемым пространствам, которые вытесняют стационарную архитектуру. Сменяемая оболочка, например, из специальной ткани или тефлона, используется уже повсеместно, особенно в зданиях выставочных павильонов, спортивных арен, мегамоллов. Наряду с модными в 1990-е годы биоморфными темами в поисках оригинальных форм для таких «оболочек», архитектура 2000-х все чаще стала использовать математические модели, неожиданно обнаружившие богатые эстетические возможности. Как рассказал в своем докладе кандидат искусствоведения, научный сотрудник НИИТАГ Дмитрий Козлов, среди этих моделей особенный интерес для архитекторов представляют так называемые односторонние поверхности, самой известной из которых является лента Мебиуса. Еще в начале XX века эти замысловатые математические структуры были описаны художниками, сегодня эстафета перешла к архитекторам: зданиями на тему Мебиуса отметились Питер Айзенманн, UN Studio, BIG. Эти проекты, правда, используют пока лишь внешнее подобие формы ленты, хотя на ее основе можно создавать и более удивительные вещи, например, что-то вроде единого протяженного интерьера-экстерьера. Не исключено, говорит Козлов, что и такой объект появится в самое ближайшее время. Если отвлечься от формообразования и обратиться к методу возведения подобных сооружений, то и здесь математика оказывается незаменима и подсказывает совершенно фантастические вещи. Чего стоят хотя бы трехмерные принтеры, которые «распечатывают» проекты сразу в трехмерные модели. Пока подобное оборудование используется лишь в дизайне или для изготовления макетов, однако исследователи не исключают, что в будущем принтеры «подрастут» до размеров среднестатистического жилого дома и начнут «отливать» здания в натуральную величину. Действительно, процесс проектирования за последние десятилетия оказался полностью подчинен компьютерным технологиям. И это следствие не только бурной компьютеризации, но и невероятно усложнившихся технических параметров современных зданий, которые один человек уже не в состоянии охватить и осмыслить. Сегодня все параметры закладываются в программу, и фактически именно она (а не архитектор) создает здание. Правда, если еще несколько лет назад архитекторы били тревогу по поводу того, что компьютер фактически лишает их возможности творить, то сегодня они все охотнее исследует возможности сотворчества с машиной. Так называемое «дигитальное барокко» становится все более популярным и востребованным в современной архитектуре, и на конференции этому направлению было уделено немало внимания. Так, например, доктор архитектуры Ирина Добрицына, автор нескольких книг по архитектуре новейшего времени, считает, что подобный «новый формализм» отражает протест архитектурного сообщества против «инженерного» подхода к проектированию. Новое поколение, например, ученики известной группы Coop Himmelb(l)au, создают подчеркнуто маньеристичные, избыточные своей формальной новизной здания, доказывая, что они преодолели давящую техническую сложность. Правда, станет ли это явление массовым и приведет ли это к возникновению фигуры архитектора-Творца, по масштабу сопоставимого с мастерами прошлых эпох, ученые из НИИТАГ пока что прогнозировать не берутся.  Новое здание Мариинского театра (Мариинка-2). Проект Д. Перро Павильон «Облако». Диллер Скофидио + Ренфро. Фото: http://www.eikongraphia.com Питер Айзенман/ Mebius house. Фото: http://www.archidose.org/ UN Studio. Дом в виде Ленты Мебиуса. Фото: http://1dom.files.wordpress.com/ Taiyuan Museum of Art. Архитектор Preston Scott Cohen. Пример «дигитального барокко». Фото: http://www.architectmagazine.com/ |
|