|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 21.04.2020 | |
|
Неизвестный проект Ивана Леонидова: Институт статистики, 1929 год |
|
|
Пётр Завадовский |
|
|
Публикуем исследование архитектора Петра Завадовского, обнаружившего неизвестную работу Ивана Леонидова в коллекции парижского Центра Помпиду: проект Института статистики существенно дополняет представления о творческой эволюции Леонидова. 1. Обнаружение«Самоизоляция», лишая нас привычных контактов, в то же время дает шанс завязать новые, мысль о которых в «нормальное время» не пришла бы в голову. Так, незапланированный досуг и Фейсбук свели меня с французским архитектором и профессором в парижской Эколь де Бозар Лораном Бодуэном (Laurent Beaudouin). Исследуя его страницу , среди слайдов к его лекциям я наткнулся на изображение, ранее мне не встречавшееся: два фасада, подписанные «И.И.Леонидов. Институт статистики, 1929–1930 гг.». Профессор адресовал меня к Центру Помпиду, на сайте которого я их и нашел: короткий (торцевой) фасад, инвентарный № AM1997-2-233, 0,191 Х 0,293 м (см. ), далее – лист 1. И длинный (продольный) фасад, инвентарный № AM 1997-2-234, 0,2 Х 0,296 м. (см. ),далее – лист 2. Оба листа – «гуашь на черном картоне. Поступили в 1997 из галереи Алекса Лахмана». Датированы Центром Помпиду 1929–1930 годами. Линки позволят читателю ознакомиться с оригинальными листами, публиковать которые из-за копирайта правообладателя, затянувшего выдачу запрошенного разрешения, рискованно. Давно занимаясь творчеством Ивана Леонидова, я не думал, что что-то в нем может оказаться для меня новым. Кинулся проверять. Ни в одной из посвященных Леонидову монографий, в том числе в претендующем на полноту «полном собрании работ Леонидова» Андрея Гозака и Андрея Леонидова[1] и в последней большой монографии Селима Омаровича Хан Магомедова о Леонидове[2] нет ничего, кроме упоминания в списке работ архитектора. Датировка проекта в российский изданиях – 1929 год. В журнале СА за 1929–1930 годы множество публикаций Леонидова, но этот проект отсутствует. Учитывая травлю Леонидова, начатую во второй половине 1930 года, это вероятнее всего означает, что проект Института статистики не публиковался вообще. Проведенный мною в Фейсбуке опрос показал, что этот проект неизвестен и другим специалистам по архитектуре авангарда. Кроме этих листов в Помпиду ничего нет. Остается надеяться, что другие материалы этого, вероятно разрозненного, проекта еще найдутся. Я не сразу усвоил реальный размер этих черных картонок – они легко помещаются в папку А4. Изображения – и того меньше: 10 на 15 и 20 сантиметров соответственно. Сравнение их с опубликованными Андреем Гозаком оригиналами двух «черных квадратов» проекта «Дворца Культуры Пролетарского района»[3] показывает аналогичность размера изображений (приблизительно 25 на 25 см у «дворца» и 20 на 30 см у «института»), как и внешнего вида картонок со сглаженными потертостями на углах. Стиль также узнаваемо леонидовский. Это сравнение помогает осознать то, что проекты Леонидова, так монументально выглядящие на иллюстрациях, в оригинале являются миниатюрами. Все это вместе склоняет в пользу подлинности парижского проекта. И хотя возможность качественной мистификации нельзя исключить полностью, в своих дальнейших рассуждениях я буду исходить из его аутентичности. 2. Авторский замысел: попытка реконструкцииРискованность открытой публикации леонидовских оригиналов сделала необходимым изготовление новых изображений, в другой стилистике, чтобы избежать возможных обвинений в копировании. Между двумя фасадами Леонидова имеются заметные различия, объясняемые их миниатюрным размером и эскизным характером: по-разному изображена башня, различен размер малого купола, пропорций стилобата. Ряд элементов, имеющихся на одном листе, опущен на другом. Это делает необходимым сведение двух изображений воедино, ставит задачу реконструкции и интерпретации авторского замысла. Характер изображения башни взят мною с продольного фасада, малый купольный объем, его размеры и высотное расположение к башне – с торцевого. Решение стилобата совмещает черты обоих фасадов, заметно различающихся в этом моменте. Если судить по деревьям, закрывающим центральную часть стилобата на торцевом фасаде и расположенных не перед ним, а в глубине объема, там должен располагаться курдонер с двумя крыльями по бокам. В качестве навеса над входом в глубине двора использован волнообразный навес, видный на продольном фасаде. На обоих фасадах впервые у Леонидова появляется мотив ступенчато спускающейся стены. В реконструкции эти стены показаны в сетке швов облицовки, присутствующих во всех известных случаях использования архитектором этого мотива. Характер изображения зелени , насколько возможно, следует манере Леонидова. Масштаб оригиналов очень близок к 1:1000. Исходя из этого, общая высота сооружения составляет 102 метра, нижний диаметр башни – 28 метра, а габариты стилобата – 100 х 214 метра.  Илл. 1. Реконструкция торцевого фасада, соответствующая листу инв. № AM 1997-2-233Реконструкция © Пётр Завадовский Илл. 2. Реконструкция продольного фасада, соответствующая листу инв. № AM 1997-2-234.Реконструкция © Пётр Завадовский3. Проект Института статистики в контексте творчества Ивана Леонидова до 1932 года и архитектуры советского авангардаПроект принадлежит к времени апогея конструктивистского периода в творчестве архитектора (1927–1931). Он выполнен одновременно с проектом Дома Промышленности и перед проектами для Магнитогорска и ДК Пролетарского района. И представляет не меньший интерес, чем любой другой из знаменитых проектов Леонидова, составивших его репутацию «иконы» авангардного модернизма. Композицию института составляют два параболических (или гиперболических, если иметь в виду двухполосной гиперболоид) объема, поставленные на развитый стилобат, здесь примененный Леонидовым впервые. Меньший объем знаком нам по проекту клуба нового социального типа, где изображен такой же куполок с лентой остекления в нижней части. Уже Хан Магомедов предположил приоритет Леонидова в использовании параболического купола . Этот приоритет могли бы оспорить только Михаил Барщ с Михаилом Синявским в своем Планетарии, но первоначально купол Планетария мыслился ими полусферическим, а его окончательная параболическая форма появилась уже после 1928 года, которым датируется проект Леонидова[4]. Параболический купол в характерной леонидовской трактовке был воспроизведен и Игнатием Милинисом в конкурсном проекте клуба «Серп и Молот» 1929 года[5]. А также, возможно, самим Ле Корбюзье в конкурсном проекте парижского Пале Токио 1935-го. Второй объем, сигарообразная параболическая башня – беспрецедентен в предыдущем творчестве архитектора. Тем не менее, ее стоит сравнить с башней проекта Дома промышленности, датируемой тем же годом. Объединяющей их чертой является разрыв на верхней трети высоты. Как и само разнообразие форм стеклянных башен, в архитектуре мирового модернизма этот прием приобретет популярность лишь через полвека.  Илл. 3. Башни Леонидова 1929 года: Дом Промышленности и Институт статистикиРеконструкция © Пётр ЗавадовскийРазмышляя о возможном смысле, вкладывавшемся Иваном Леонидовым в параболическую форму башни, можно высказать два предположения: 1. Именно в 1929 году в проектах Леонидова, например, в конкурсном проекте памятника Колумбу для Санто-Доминго, появляется дирижабль. Он в дальнейшем станет излюбленным элементом леонидовского стаффажа, и желание уподобить форму башни дирижаблю выглядит вполне правдоподобно. 2. Парабола могла быть следствием и характерной для Леонидова эстетизации математических кривых. О ней известно из его реплики в одной из «творческих дискуссий» 1934 года: «Если эта кривая – графическое изображение процесса движения…, то это уже не произвольная линия, а вызывающий восхищение график, несущий в себе красоту»[6]. И сегодняшние графики вариантов развития эпидемии хорошо иллюстрируют связь параболической кривой со статистикой. Возможно, для Леонидова имели вес оба соображения. Здесь мы видим зарождение многослойной образности, характерной для поздних проектов, прежде всего – Наркомтяжпрома. Конструктивное решение проекта Института статистики беспрецедентно в творчестве Леонидова и также опережает свое время на десятилетия, хотя в 1929 году вряд ли было осуществимо. В отличие от остальных своих башен, решенных в каркасе, Леонидов здесь предлагает несущее ядро с консольно расходящимися от него плитами перекрытий. Благодаря такому решению архитектор переходит от корбюзианского «дома на столбах» к грибовидной форме сооружения, опирающегося на обнаженную снизу «ножку» конструктивно-коммуникационного ствола. Вновь обнаруженный проект Леонидова заставляет по-новому взглянуть и на современную ему практику коллег-авангардистов. Парабола башни на год опережает знаменитую «параболу Ладовского», до сих пор считавшуюся первым прецедентом применения этой формы в архитектуре авангарда. Получает возможное объяснение и параболическая форма основного объема в проекте Дворца Советов Моисея Гинзбурга – Густава Гассенпфлуга 1932 года. В этом проекте параболическая форма была использована Гинзбургом в первый и последний раз. Проект Института статистики заставляет задуматься о раннем проявлении здесь влияния Леонидова, которое уже через три-четыре года приобретет явный и устойчивый характер (например, в конкурсном проекте Комбината «Известий» 1936 г.).  Илл. 4. Институт статистики Леонидова и Дворец Советов Гинзбурга- ГассепфлугаРеконструкция © Пётр Завадовский4. Проект Института статистики в контексте творчества Ивана Леонидова после 1932 годаТворчество Леонидова распадается на две отчетливо различные части – до и после 1932 года. И видимая внезапность перехода от одного периода к другому, небольшое количество признаков, а тем более проектов, предвосхищающих этот переход, значительно смягчается вновь выявленным проектом Института статистики. Для позднего Леонидова характерна игра вогнутых и выпуклых форм, которой подчинено как его архитектурное творчество, так и мебельный дизайн. Формальный язык этого периода и его неоклассические и архаично-египетские корни были мной представлены в недавней статье[7], да простится мне эта авто-ссылка Парные параболические купола и гиперболические объемы залов, парные «выпуклые» и «вогнутые» вазы заставляли предполагать и возможную парность башен. Однако гиперболическая башня проекта НКТП 1934 года до сих пор оставалась без пары, если не считать странного ракетообразного сооружения в проекте «Колхозного клуба с залом на 800 мест» 1935 г. Параболическая башня Института Статистики восполняет эту лакуну, будучи прямой предшественницей гиперболической башни проекта НКТП 1934 г. В башне института мы видим в зародыше все черты знаменитой ростральной башни Наркомтяжпрома: светопрозрачность, вынесенный наружу подъемник, даже намеченную на фасаде консольную трибуну, предшественницу «грибов-чаг» НКТП. Другим элементом проекта Института статистики, предвосхищающим проекты поздних клубов, Наркомтяжпрома и Южного берега Крыма, является прямоугольный стилобат, ступенчатые края которого заставляют вспомнить архаические зиккураты. Таким образом, Институт статистики оказывается своего рода «недостающим звеном», существенно дополняющим наши представления о творческой эволюции Леонидова.  Илл.5. Гиперболические формы в проекте здания Наркомтяжпрома как инверсия парабол «Института Статистики».Реконструкция © Пётр Завадовский[1] A. Gozak & A. Leonidov. «Ivan Leonidov». – London, 1988. Pp. 32, 215. [2] С.О.Хан-Магомедов. «Иван Леонидов» из серии «Кумиры авангарда». – Москва, 2010. Cтр 362. [3] С.О.Хан-Магомедов. «Иван Леонидов» из серии «Кумиры авангарда». – Москва, 2010. Cтр 139. [4] Там же. [5] «Архитектор Игнатий Милинис». Издание Музея Архитектуры. Москва, 2019. Cтр. 56. [6] Архитектура СССР, 1934, №4. Стр. 33. [7] П.К.Завадовский. «Иван Леонидов и «стиль Наркомтяжпром»», Проект Байкал, 2019, №62. Стр. 112-119. |
|