Показываем все семь проектов, участвовавших в закрытом конкурсе на создание концепции штаб-квартиры компании «Газпром нефть», а также приводим мнения экспертов.
В марте были объявлены результаты конкурса на разработку концепции развития Охтинского мыса. Прежде компания «Газпром нефть» планировала строить здесь самую высокую в Европе башню, а теперь намерена разместить штаб-квартиру. В конкурсе участвовали семь бюро, в финал вышли четыре иностранных, победил проект Nikken Sekkei.
Публикуем все семь проектов, участвовавших в конкурсе.
***
Nikken Sekkei. Победитель
Японцы вдохновлялись морской славой Петербурга и тем отрезком истории, когда на Охтинском мысе располагались судостроительные верфи: в варианте победителей штаб-квартира напоминает два покачивающихся на волнах корабля. Мать и дитя, как нежно назвал их во время презентации на РБК главный исполнительный директор Nikken Sekkei Фади Джабри на отличном русском языке.
Функции корпусов, по словам представителя заказчика, еще обсуждаются, четкого разделения на офисный и общественный, вероятно, не будет. Внутри создадут уютное защищенное от непогоды пространство с висячими садами, водными каскадами и объектом под названием «яйцо Фаберже», напоминающим домик на дереве. Малое здание соединяется с большим вогнутной крышей со смотровой площадкой. Негативное пространство между ними образует раму, внутри которой «экспонируется» Смольный собор.
Концепция развития территории Охтинского мыса, 2020
Критики проекта отмечают прагматичность и нейтральность выбранного решения, отсутствие интриги и градуса сложности. Стеклянный фасад далек от экологичности и кроме того порождает феномен псевдопрозрачности: несмотря на «хрустальные» стены здание выглядит монолитным и символизирует скорее закрытость. Также нет никакой ясности в том, что будут делать с археологическими находками.
Еще одна презентация проекта Nikken Sekkei, от 28 мая:
***
MVRDV. Финалист
Судя по тому, что пишут в информационном поле, этот проект наиболее симпатичен общественности. Дискретный объем офисного здания, композиция которого напоминает абстракции Василия Кандинского, покоится на 119 колоннах, между которыми растут деревья. Этот «лес», как и зеленую крышу с буйной растительностью, в проекте планировалось полностью предоставить горожанам.
Цели голландцев амбициозны: построить самое большое деревянное здание в мире, возродить экосистему, создать интеллектуальную рабочую среду, увязать множество контекстуальных нитей – от болот и крепости Ниеншанц до барокко и советского наследия этого района. Новейшие зеленые технологии обеспечивают «чистую» жизнь здания.
Проект захватывает и интригует. Однако, ознакомившись с сопроводительным текстом-манифестом, можно понять, почему он не на первом месте. ««Газпром», – заявляет Винни Маас, – в числе трех мировых компаний по количеству вредных выбросов, а наше бюро радикально привержено устойчивому дизайну». Чтобы разрешить эту моральную дилемму, архитекторы придумали слитую с ландшафтом штаб-квартиру, которая не наносит вред окружающей среде и не использует для своего обеспечения ископаемое топливо, напротив, очищая воздух от углекислого газа.
Принятие такого проекта – не заявляющего прямолинейно о мощи корпорации, но во многих отношениях полезного для города, действительно было бы компромиссом. Впрочем, есть и альтернативные мнения. Например, Евгений Герасимов проект несерьезным и приводит аргументы: деревья на крышах и под зданиями в нашем климате не растут, перекрытие перспективы моста выдает непонимание основ градостроительства, если же убрать «мишуру» зелени, то останется случайное нагромождение кубиков, а случайные формы выверенному Петербургу противопоказаны. Такая точка зрения лишь подтверждает необходимость обсуждать будущее мыса открыто и с привлечением профессионалов и городского сообщества.
Вариант французской мастерской при первом знакомстве удивляет нарочитостью, ощущение которой возникает из-за противопоставления острого угла и волнистого фасада – сверху здание напоминает вырезанный из гигантской прямоугольной глыбы сегмент. Контраст, как следует из пояснительного текста, отражает разный характер Невы и Охты, слияние которых – еще одна смысловая нагрузка участка. Со стороны Охты фасад более или менее монотонный, спокойный, как воды небольшой реки. Со стороны Невы – экспрессивные волны, изгибы которых обрамляют участки с археологическими находками.
Протяженные горизонтальные фасады – дань сплошной застройке петербургских набережных. А на «волне», выходящей на Неву, благодаря изгибам стекла и игре рефлексов, создается вертикальный ритм, вторящий регулярному ритму колоннад исторической застройки. Световые и цветовые эффекты напоминают, по утверждению авторов, характерную для Санкт-Петербурга колористику архитектуры русского барокко.
В этой концепции, как и у победителя, здание состоит из двух корпусов. Их соединяет большой атриум-коридор, который служит центральным входом и главным общественным пространством. Атриум раскрывает вид на Смольный собор и соединяет город с набережной, а также предлагает площадки для проведения выставок, мероприятий и отдыха не только горожан, но и сотрудников компании. Для последних создаются комфортные условия работы: климатические системы последнего поколения, естественный свет, коворкинги и рекреационные зоны, обилие деревьев и растений в интерьере и на прилегающих территориях.
Композиция вдохновлена остроконечным планом крепости Ниеншанц, а сложные стеклянные фасады должны напоминать грани драгоценного камня, заключенного в строгую оправу. Наклонные объемы не только создают выразительную скульптурную поверхность, но и защищают помещения от прямых солнечных лучей и перегрева. Отблески и отражения позволяют фасаду меняться в зависимости от погоды и времени дня, точно так же, как меняется Нева.
Далее показываем проекты, участвовавшие в конкурсе, но не вышедшие в финал.
Сергей Скуратов architects
Концепция Сергея Скуратова выглядит наиболее проработанной. На очень много иллюстраций и пояснений, согласно которым здание-символ напоминает нейрон с лучами-аксонами и дендритами, «звезду, послание и сигнал, сияние, вспышку энергии». Вогнутые фасады подхватывают петербургскую тему полукруга, «модифицируя первоначальный замысел Воронихина с двумя колоннадами для Казанского собора, который не удалось реализовать». Пять световых фонарей различной формы, как всплески на глади воды, размещены на плоской озелененной эксплуатируемой кровле.
Внутренние пространства должны создавать у человека иллюзию того, что он находится на природе – для этого авторы проекта предлагают использовать декоративные растения и сельскохозяйственные культуры, поливать которые планируют ливневой водой. Активный динамический фасад способен регулировать теплообмен с внешней средой.
Проект бюро Kosmos схож с проектом MVRDV в части создания дробного, не подавляющего объекта. Московских архитекторов, как и голландских, вдохновили в числе прочего дворы и крыши Петербурга.
Плотный объем офисного здания прорезают дворы, соединенные в одну систему, у каждого – своя атмосфера и ландшафт. Центральный двор можно закрывать с помощью створок, превращая его в концертный зал или выставочную площадку. Главное общественное пространство расположено на крыше и сопоставимо по масштабу с Дворцовой площадью или Марсовым полем. Парк, который авторы предлагали сделать доступным для горожан круглые сутки, в проекте раскрывал виды на Смольный собор и акваторию Невы. В нем архитекторы разместили амфитеатр, беговую дорожку, кафе, коворкинги и поле для мини-футбола со зрительскими местами.
ABD Architects в консорциуме с Ingenhoven Architects
Снова «моноздание». Оно развернуто к набережной четырьмя террасированными корпусами, между которыми образуются три площади, а к городу – непрерывным полукружием фасада. В многоуровневых атриумах-колодцах растут корабельные сосны и другие взрослые деревья. Здание накрывает прозрачная крыша, через которую щедро льется естественный свет. «Образ здания – это новаторская интерпретация набережных Невы», – говорится на бюро ABD.
– территория по своей значимости никак не меньшая, чем Тучков буян, о котором говорили весь последний год. Археологи нашли здесь остатки шведской крепости Ниеншанц, рядом расположен Смольный собор, акватория Невы, Большеохтинский мост, а вокруг – невнятная градостроительная ситуация: место загружено транспортом и никак не связано с городом уже много лет.
Пользуясь карантинным затишьем петербургская общественность привлекает к закрытому конкурсу внимание в надежде пересмотреть его результаты.
Архитектурный критик Мария Элькина запустила с просьбой выбрать более удачный проект, который мог бы стать «компромиссом между интересами города и компании «Газпром нефть». «Моя петиция, по большому счету, не за конкретный проект и даже не за публичную дискуссию ради нее самой, она за усложнение повестки вокруг Охтинского мыса и вообще всего, что в Петербурге строят», – пояснила Мария на своей в Facebook. На данный момент петицию подписали больше 2800 человек.
Некоторое время назад РБК организовал: присоединиться к ней интересно хотя бы ради того, чтобы посмотреть на экспертов в «домашней» обстановке – главный архитектор Владимир Григорьев, например, говорил при поддержке портретов Владимира Путина и Александра Беглова, а президент местного союза архитекторов Олег Романов – из охотничьего домика. По итогам беседы сформулировали рекомендации для заказчика: искать интригующее, а не практичное архитектурное решение, продумать программу общественного пространства и транспортные потоки, учитывать сложный контекст места – с его археологическими ценностями, советским наследием и прочим «багажом». Владимир Григорьев не исключил, что проект будут рассматривать на градсовете.
***
О процедуре конкурса и техзадании нам рассказал Артем Китаев, один из основателей и партнеров бюро Kosmos.
Артем Китаев
«Нам написали из «Газпром нефти» и пригласили к участию. Техзадание было достаточно свободным: даны охранные зоны и очень общие требования по площадям основных функциональных блоков. Многие решения оставлялись на усмотрение архитекторов. На мой взгляд, эта свобода была дана сознательно для того, чтобы организаторы смогли увидеть максимально полный набор типологических и пространственных концепций для данного участка.
Из того что, вероятно, было упущено – это грамотная коммуникация с городом о необходимости развития участка. Сейчас участок больше напоминает пустырь в очень важном месте города. С одной стороны есть защитники, требующие ничего не трогать, с другой – бизнес, желающий как можно скорее реализовать на участке разрешенные законодательством объемы. Отсутствие диалога и, возможно, доверия между участниками процесса привело к отсутствию сформулированного видения этого места как в градостроительном, так и в стилистическом и даже в программном решении.
Архитекторы, пытаясь найти компромисс между градостроительным ансамблем города, интересами бизнеса и горожанами предложили концепции со слишком большими допущениями. Эти концепции, на мой взгляд, было бы правильно положить в основу общественной дискуссии, на базе которой должно было быть сформировано более точное и всеобъемлющее задание на разработку проекта».
